Юрий Извеков
Юрий Извеков
Родился в селе Брянск Кабанского района Б. М. АССР 8 ноября 1951 г. Закончил Иркутский Университет по специальности филология. Живу в городе Улан-Удэ. Работал преподавателем, журналистом, реставратором
– «это подай, туда принеси, сюда напиши, повесь это поровнее, да так, чтобы не свалилось» да еще все время что-то фотографировал разными фотоаппаратами… кое что из… нафотографированного сохранилось, дай-ка, думаю отнесу я все это в музей и развешу по стенкам, получилась выставка, заходите, смотрите…
Автопортрет
Мир № 2
Юрий Извеков — известный художник и поэт. Любитель разных мистификаций. Как-то он сказал о Малевиче, что если бы тот просто пустил слух о «Черном квадрате», саму картину спрятав, было бы даже лучше. Будь Юрина воля, он поступил бы так и со своими картинами и, может быть, со стихами. У него вышли два маленьких стихотворных сборника. Второй назывался чудно, совсем в Юрином вкусе: «Татцельвурм». Но, оказывается, Татцельвурм — такое мифическое существо, похожее на червяка с ножками, и оно известно даже у монголов под именем Олгой Хорхой.
Юра так же написал один из лучших известных мне палиндромов «Ад. Зев. Зов: О, звезда!». В советское время он участвовал в подпольных выставках аывангардистов со своими футуристическими картинами. Рисовал он довольно безобразных женщин, обязательно с рюмкой, словно жил где-нибудь на Монмартре, а не возле Юбилейного в Улан-Удэ. Но за всеми этими сумасбродствами он не забывал вести фотолетопись нашего города.
Фотографии для Извекова — святое. Здесь он как бы серьезен, вдумчив и молчалив. Юра снимал, как и все профессиональные фотографы, много, но — и это его особенное качество — при всей внешней безалаберности сумел сохранить основную часть негативов.
У Извекова особенно интересны три рода фотографий: те,что сделаны в период работы фотокорреспондентом в газете «Тарбагатайская нива»; затем, городской цикл: про пьяниц, беспризорников, путан и т.д. — и маленькие экзистенциальные притчи.
Тарбагатайские фотографии — своего рода Юрино почвенничество, чем-то напоминающее прозу деревенщиков. Но там, где они поют укоризненно, там Юра высказывается смешно. Он говорит о прекрасных прыщах, потому что для него прыщи — символ прущей изнутри силы, здоровья и корней.
Свободное от репортажей с колхозных полей время Юра снимал разные эпизоды городской жизни, своих друзей и знакомых, маленькие убежища советской интеллигенции, где она выпивала, курила и была по-своему счастлива….
На снимке «Под лестницей» мы видим компанию подгулявших людей. Луноликое светящееся лицо мужчины справа на переднем плане лишает сценку бытовой приземленности. Схваченное фотографом выражение легкой задумчивости и вопроса, чуть поплывший контур лица только усиливает ощущение безотчетной тревоги. Группа за спиной мужчины запечатлена в момент обычной беседы. Их бессознательные жеств воспринимаются как некий ритуал заговорщиков, заключивших союз против одиночества. Мужчина, отделившийся от группы, кажется особенно уязвимым.
Юра может уйти от привычного живописания в маргинальный слой с его неприличными жестами, несанкционированными ситуациями, фотографировать проституток, малолетних наркоманов. Но взгляд у него добрый, и мера всегда соблюдена.
Мальчиков, нюхающих клей-момент, Извеков заснял с верхней точки. Дети как бы растут из асфальта. Сходство детей с больными ростками усиливается тем, что они наклоняются влево, опустив пустые рукава курточек чуть не до земли. Свободной рукой они держат под одеждой пакеты с клеем. Пустой рукав, перевязанный веревочкой, — своего рода «форс» и вызов обществу. Движение к земле, уловленное фотохудожником, читается как предчувствие скорой смерти. О том же говорят жутковатые пустые рукава.
Ечсть у Извекова фотографии, чем-то похожие на кадры из фильмов позднего Жана Кокто («Двое», «Зеркало на стене») и раннего Иоселиани — сценки в пивнушках, на улице.
Иные снимки дают повод говорить о Юрином неосуществленном кино. Вот мы видим пустую улицу, одинокого дядьку, прыгающего на костылях — куртка нараспашку, с похмелья, русский. Голова запрокинута, мол, эх! пропади все пропадом. Очевидно, что от безобразной широты душевной пьет человек. Чуть поодаль от него медленно ступает китаец в очках. Сложил руки на груди, опустил голову. На нем безупречное пальто, из кармашка белеет прямоугольник аккуратно сложенной газеты. Кажется, что ни один звук внешнего мира не проникает в его сознание… Здесь не только два человеческих типа, но и два мира, бесконечно далеких друг от друга.
Любой фотограф, помнящий о природе фотографии, мечтает сделать снимок, который моментально возвратил бы зрителю потерянную память или знание, но такое возможно только частном порядке. Каких-то сто лет назад фотография казалась техническим чудом, а теперь заполнила весь мир, сделав нас равнодушными к памяти — своей и чужой . Совсем не безобидное дело — тиражировать существующий мир, тем самым увеличивая инерцию привычки.
Те, у кого нет привычки подолгу рассматривать живопись и при этом что-то про себя переживать, не поймут искусства фотографии. Но и с теми, кто эту привычку имеет и ее не сознает, такая же история. Т. е. не линия и свет и не рисунок пятен делают фотографию, а личное расположение к ее факту. Вот я и пытаюсь пересказать то или иное фото, чтобы возникли эти паутинные нити отношений. Но иной автор и не понимает свое существование, экзистенцию, он весь в клише, в привычке. «Как-то все вверх ногами/в мире № 1» — сокрушается Извекков в стихотворении «Юности полет»
…
но уже пред очами
блещет мир №2
но его мы в печали
различаем едва
Третий род Юриных снимков — притчи, только на поверхностный взгляд ни о чем. И не всегда можно передать их содержание…
«Сумерки».
Ставни ярко и по дневному освещены, а в окне вечер с котом. Т.е. кот, он и есть вечер. Юра думает, что снимок восходит к «медленным зеркалам» лорда Дансени, в которых время начинает течь медленно и, соответственно, вместо дня мы можем увидеть ночь. Мне же вспоминается стих А. Парщикова «кошка — закопченное стеклышко ада»… примерно так.
«Падающий сарай»
о конях,
о судьбе домиков щитовых:
они падают сначала на колени,
и долго этак стоят,
поникнув долу,
на фоне гор…
«Столетняя бабушка»
Старость беспомощна, она нуждается в опеке. И старость глубока. В человеке проступает что-то от малька рыбки. Наверное, быстрота помышлений. Мысль мелькнула и пропала — один взгляд телескопический, значения которого уже не понять. На глубокую старость можно можно глядеть как на реку. Внучка любуется бабушкой и ее ста летами. Мы же ею.
На фотовыставке Юрия Извекова под названием «Луч света на пустой улице ночью» можно было увидеть работы, еще не переведенные на цифру. Снимок с лучом света, давшим название выставке, вышел случайно. Фотограф не действовал на светочуствительный слой пленки никакими специальными реактивами, чтобы добиться эффекта одинокого луча. Разве что чуть затемнил общий фон, тем самым заставив луч сиять еще ярче.
Можно понять радость автора. Это все равно что поймать в фотообъектив настоящего ангела.
«Родители». Художник запечатлел своих родителей, уходящих вдаль. Немного блеклый тон фотографии и какое-то запустение пойманного в объектив места: берег, камни и разный мусор, вынесенный волной, — наводят на мысль о разрушительности и необратимости времени. Очевидно, что родители никогда не обернутся. Даже обкатанные водой бревна на переднем плане кажутся непреодолимым препятствием.
После студийных фото с искусственным светом, открыток с видами экзотических стран от turistas, глянца и репортажей хочется чего-то простого и по-человечески понятного. Юрины снимки нам эту возможность дают.
Булат Аюшеев. гл. ред. журнала Байкал.
1 МАЯ 1970
Мой отец Олег Александрович Извеков выпивает в ожидании продвижения колонны. Всех с праздником Весны и Труда!
С МОЛНИЕЙ НА ЧЕЛЕ
Сергей Чурилов:
— Ты чо, в кубизм иногда уходишь?
Юрий Извеков:
— Да уж регулярно…
Олег Асиновский:
— Он! Точно!
Надежда Журова:
— Чем-то похож на автора «Старик и море»!
Юрий Извеков:
— Он и есть. Мне было одиннадцать лет и тятька как-то раз взял меня в Америку. Я даже немного поучился в американской школе. Однажды он поздоровался с бородатым стариком. Сказал — сфотай его и потом не пожалеешь. Я сфотал, пока они пили пиво и разговаривали. Кто он, узнал лет через пять, читая его книжки. Фотка получилась дрянная. «Сменой» же. Десять лет назад я нашел негатив и сканировал его. Все равно дрянь. И я обработал скан на компютере. Получилась вот такая фотографика. Я отпечатал ее на рисовой бумаге и отослал наследникам. Наследники ничего мне не ответили, потому что все до одного оказались полными выродками. Тогда я снова сделал принт на рисовой бумаге и отослал в союз американских писателей. Но мне там ответили, что не знают такого и обещали вернуть мне принт с извинениями. До сих пор ни принта, ни извинений.
Черт знает что. 1970.
Двойная экспозиция исключена, она возможна если порвалась перфорация и пленка не переводится, а там были предшествующий и последующий негативы. На Зените блокировка не отключается.
На соседних кадрах Юрий Извеков, фото Александра Соколикова и Александр Соколиков, фото Юрия Извекова. Удинск Хоринского района. По дороге в Загустай Кижингинского района и далее на базу Худанской партии
ТАЙГА НА ПОЛУОСТРОВЕ СВЯТОЙ НОС
Отпечаток обработан по технологии замещения серебра, конкретно чем определить на глаз не могу (золотом?).
Я в то время довольно много занимался лабораторными опытами, но большинство результатов утрачено: потерял интерес, что-то раздарил, что-то растащили, что-то пропало неизвестным мне способом.
Парочку отпечатков, переживших все катаклизмы оформил и продал в конце 90-х.
Байкал. Штормит
Посмотрев этот снимок, обязательно спросят, как это мне удалось сделать такой динамичный ночной снимок.
Нет, это снято не ночью, на Байкале такое бывает.
Позднее утро.
Середина июня.
Между Горячинском и Безымянкой.
Вчера еще любовались роскошным, каким-то невероятным, возможным только на здесь закатом.
Пили чай, кто-то бренчал на гитаре, переговорили, вроде, обо всем на свете, молчали, смотрели на затухающий костер, легли поздно.
Утром долго и тупо смотрел на мокрый брезент.
Не хотелось выпрастать руку из спальника, чтобы взглянуть на часы.
Сотоварищи явно не спали, но упорно изображали спящих.
Кое-кто даже притворно похрапывал.
Выполз на карачках из палатки, вяло и безнадежно попытался разобраться с костром.
Плюнул на это дело, достал камеру, накинул чью-то болонью и побрел по берегу.
Что-то очень темно.
Так рано?
Или?
Так поздно?
Наконец вспомнил про часы.
Десять тридцать.
Ничего себе.
Тучи не только скрывали вершины невысоких прибрежных сопок, но, казалось, прикрывали бритую черепушку (1977 — друзья еще щеголяли в битловских шевелюрах, а я назло всем и наперекор миру, тогда еще брили в парикмахерских…).
Ветер сильный, но не резкий, не свистит в ушах, а какой-то упорный, плотный, не толкает, как как вредная вахтерша, а солидно, как руководитель вверенного ему учреждения одним только как бы взглядом уплотняет пространство и направляет туда куда… ну т.д.
И волны соответствующие — плотные, медленные, самостоятельные, шумят ровно, что и не слышишь шума, а преисполняешься им, и природная обстановка вся такая мрачная, торжественная, и ведь, прошел по берегу километра полтора, пока не вспомнил, что выполз на карачках из палатки в холод и сырость не просто так, а, чтобы сделать снимок.
Достал экспонометр, замерил экспозицию: 4\30 — и это для аэропленки 800 ед. ГОСТ.
Темнотища, но снимать можно.
Исполнил творческий долг и поспешил назад к палатке, согревая себя надеждой, что кто-то выбрался из палатки разжег костер и чай уже заварен.
КОРОЧКИ ГЕНЫ ГЫПЫЛОВА 1975
С Геной Гыпыловым идем вниз по улице Ленина.Хотим выпить, но немного — время обеденное, еще работать.Гена возмущается:- Ну что такое, продают водку поллитрами, люди напиваются, работать не могут.- Это же спаивание!- То ли дело, продавали бы четушками.- Сейчас пошли бы и взяли ДВЕ.
ОКНО СТУДИИ
John Charles Arnold all these pictures ..photos..B&W..You are Artist…your vision is pleasing …it’s wonderful..I thank you Jury..
Лейка Родченко за дикие деньги
Эта камера имеет исключительно исторический, коллеционный интерес. Лейку для качественной ч\б съемки надо выбирать из камер, произведенных не в 20-х, а в конце 30-х и послевоенные. У меня была Лейка-3, еще довоенная с несовмещенным дальномером, я ее выменял за Никон-Ф, весьма попиленный, по советским деньгам что-то рублей 350-400 (Никон Ф-2 стоил примерно 700-800). Затвор работал прекрасно, оптика жестковата, но все равно великолепна. Продал коллекционеру в перестройку за малые доллары по нужде и безденежью. В 90-е предлагали Лейку М-6 за полторы тысячи долларов, но у меня уже был Зоркий с набором советской оптики, тщательно отобранной и протестированной, и нужды в Лейке, кроме понтов, никакой уже не было. Работало не хуже Лейки.
Юра Извеков. 1958. 1 сентября.
ПРАЗДНИК ПЕСНИ
КАРИНА ВОЛК
курт лемке: — а у меня в буйнос-айресе есть тётка дальноватая тоже похоже типа Карина Вовк… так она прохфессор немецкой словесности буйнос-айревского университета… ну точно с Мартином Борманом наверное бежала…
.
ПИОНЕРКА
История этой фотографии проста: я халтурил. К концу года фотографировал в какой уже не помню школе несколько классов. Надо было изготовить несколько сот снимков. На этот я обратил внимание, когда сортировал готовую продукцию, чтобы отнести ее заказчику и получить деньги. За поверхностью листа фотобумаги я ощутил взгляд. Не какой-то особенный, не обращенный именно ко мне, но живой. Несколько раз откладывал фото, но снова и снова вытаскивал из пачки и смотрел. Произошел психический контакт. Тогда мне было не много лет, и я еще не знал, что в искусстве фотографии это главное. Уже лет пятнадцать я не расставался с камерой, десятью годами раньше получил медаль на конкурсе «Зоркий-дружба-50», но все еще казалось, что главное это композиция, освещение, тональность, счастливый, наконец случай. То есть пресловутые «законы и правила искусства». Теперь я понимаю: все это придумано для тупых и безнадежных учеников и таких же искусствоведов, чтобы как то оправдать их никчемное существование. Никаких «законов и правил» не существует. Единственное, что имеет значение это, чтобы за гладкой (или шершавой) поверхностью было еще что-то. Только это и важно. Остальное — либо деньги, либо хоть какое то оправдание затраченных усилий. Конечно, можно увидеть и другое: удивительно красивое лицо лицо, широко поставленные, чуть раскосые глаза, сочетание нордического и восточного. И губы, она их получила от природы, даром, а ведь многие кинозвезды и топ-модели платят огромные деньги и идут под нож пластического хирурга, чтобы получить хоть приблизительно такое же. Но не это главное.
.
Геннадий Гайда
Б. М. Архипкину
Оперенные белым кусты,
оперенные белым деревья.
И провидишь ты чувством (шестым),
как нетленные крылья чисты,
как слова фарисеев густы
и пусты закрома недоверия.
И ты вновь уповаешь на Чудо
и чураешься чар колдовства.
И прозренье придет ниоткуда,
возрыдает недавняя удаль –
сам собой наказуем Иуда.
…И восходит звезда Рождества.
.
Росстань
Осени меня, осина,
не перстами, так листвой,
проводи меня, как сына,
у обочины постой.
Горе – горем,
счастье – счастьем,
доли вдоволь и юдоли вдоволь.
Я согрет твоим участьем
и твоей заботой вдовьей.
Расставанье – не поминки,
ты не мать и не жена,
что ж твои листы поникли,
словно ты обожжена
зимним воздухом? Разлука
иль осенняя разруха
вдруг твоих коснулась веток?
Но не в силах дать ответа,
не всплакнет она, не всхлипнет,
на ветру вздохнет – и стихнет.
В шуме лиственном смешалась
с болью нежность или жалость.
У осины к человеку
бабья нежность, бабья жалость.
Так уж принято от веку,
чтобы кто-то провожал вас,
не сосна, так пусть осина
или пусть безвестный куст,
не Сибирь, так пусть Россия,
не Москва, так пусть Иркутск…
Осени меня, осина,
не перстами, так листвой,
поводи меня, как сына,
у обочины постой.
ТЫ ЗАЧЕМ УКРАЛ ВАРЕНЬЕ?
Алима Цырендоржиева: Из руки отобрала что ли…. Или не успел съесть?
Юрий Извеков: так она за руль крепко держится, не дает ему отъехать — остановила, варенье отобрала за руль держит и настыживат, а парнишке некуда деться — голову опустил и выслушивает, а бабка руку от руля отпустит, так он быстренько развернется и укатит, и все забудет, будет только сожалеть, что банку всю сразу не сожрал, а друзьям потащил, чтобы ему курева дали, да и то не долго сожалеть будет, а два дома проедет и забудет и про бабку и про варенье
.
СТОДВУХЛЕТНИЙ
Стодвухлетний дедушка по фамилии Кушнарев, село Тарбагатай, 1999. На обороте снимка записаны только фамилия и возраст. Если бы «Тарбагатайская Нива», где этот снимок был напечатан, до сего времени здравствовала бы, можно было бы справиться об его имени-отчестве и сообщить кое-какие сведения о нем. Но материал писал не я и поэтому ничего не могу вспомнить. А «Нивушка», как ее ласково называли сельчане, бывшая «Заря Коммунизма», просуществовав более семидесяти лет, в отсутствии финансирования благополучно скончалась и справиться негде. Разве, что в библиотеке или в администрации подшивки остались, и то сомнительно.
Пост №1
С днем Пионерии! Всем, кто помнит.
Меня, правда, из пионеров выгнали за курение, использование красного галстука в качестве перочистки, похабных выкриков во время репетиции хора и много чего еще. Потом объявили, что я прощен и могу попроситься обратно, но мне уже понравилось — остался неохваченным, не побоялся угроз, что в комсомол потом не примут. В комсомол тоже вступать не стал. Сначала актив был доволен: с таким паразитом хлопот не оберешься, однако в самом конце десятого класса перед выпускными начали меня упрашивать: не порть картину — я как камень, начали угрожать, что в ВУЗ без комсомола не поступишь — я вообще уперся. Поступил на библиотечный, через год перевелся в Иркутск на филфак. Деканату комсомольская принадлежность была по барабану, комсоргам на вялые поползновения включить меня в ряды говорил, что в комсомол уже поздно — хочу в партию, но пока не созрел, этим дело и кончалось. Вопрос: «Почему ты не комсомолец?» мне задавали дважды: на госэкзамене по научному коммунизму — я ответил,что я не один, на потоке еще двое ( мне в ответ: — База роста, выходит, уже есть, ладно — четыре) и в комсомольской газете после двух лет работы меня вызвали в обком комсомола, где инструктор попросил объяснить: как это я умудрился не разу не заплатить взносы и, вообще, почему мой комсомольский билет лежит в архиве в девственном виде — вот он, смотри. Я взял его в руки, с хрустом открыл — подпись моя подделана. Поскольку мы были устоявшимися собутыльниками, в кабинете больше никого не было, а рабочий день подходил к концу дело кончилось двумя противотанковыми в «Рваных парусах.» Билет я хранил в качестве сувенира, но он куда-то задевался. Эти комсомольские деятели, как я убедился, были невообразимыми циниками и нигилистами, неплохими ребятами и девчатами, если дело не касалось их карьеры — тут уж они могли бы и на куски разорвать, и съесть с потрохами.Да что это я все о комсомоле — я же начал о пионерии. А о пионерии я сохранил самые теплые чувства особенно мне нравилось бесплатно кататься на трамваях в День пионерии — 19 мая, С чем всех бывших, настоящих и будущих пионеров сердечно поздравляю! С ДНЕМ ПИОНЕНЕРИИ, ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ И КАМАРАДЫ!!!
Гуси, мои гуси. Дом престарелых
Дом престарелых и инвалидов в Верхнем Жириме.
Еще старое здание.
Скоро будет построено новое, за углом и через дорогу, светлое, обширное и благоустроенное.
Попавшие сюда относятся к своему новому положению по разному.
Одним кажется, что вот дожил, все пропало, катиться дальше некуда.
Они переживают, замыкаются в себе.
Другим нравится: чисто, тепло, никто не попрекает, да еще и кормят.
Эти успокаиваются, ведут растительный образ жизни, становятся ленивыми и капризными.
Персоналу от тех и от других лишние хлопоты и переживания.
А вот эта бабушка не могла на месте посидеть спокойно, то полы мыть возьмется, то на кухне помогать.
А когда гусей завели, стала и кормить их, и стайку им чистить, и на улицу травку пощипать выгонять.
Гуси ее любили и слушались.
Ее так все и называли: «Бабушка с гусями», всех по именам, а ее и вспомнить, как звать не могли.
«Бабушка с гусями» и все.
В доме этом содержались не только престарелые, но и люди, может быть и не старые, но такие, что самостоятельно существовать не могли — инвалиды, одним словом.
Слева от «Бабушки с гусями» Соломонида, больная с детства на голову, а справа Степан, мужик согнутый, со слабыми ногами.
Так с трудом по стеночке и ходил.
ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ В ВЕРХНЕМ ЖЕРИМЕ
С 1997 по 2001, тогда я работал фотокорреспондентом в районной газете и еще не снимал на цвет.
Девочка с куклой
В середине 90-ых это фото появилось в «Правде Бурятии».
Башкуеву (отв. сек.) позвонила мама этой девочки:
-Вы напечатали фотографию моей дочери.
-С девочкой что-то не так?
-Да нет, с ней все нормально, ей уже двадцать семь лет.
-Может быть фото вам не нравится?
-Нет, снимок замечательный, мы его бережем.
-А в чем дело?
-Ну, как-то странно, почему снимок в газете?
-А если бы ваша дочка стала артисткой и снялась в хорошем фильме, вам бы понравилось?
-Конечно да, но она ведь не артистка..
-Ну считайте, что она была артисткой, когда снималась, поэтому и фото удалось.
ВРЕДНЫЙ ДЕД
— Надень белую рубашку с галстуком.
— Не надену.
— Тогда ворот застегни.
— Не застегну.
— Ну хоть лысину причеши.
— Не буду.
— Тогда я с тобой сниматься не буду.
— Ну и не снимайся
.
Это один из моих «непоставленных» натюрмортов.
То есть, я не собирал предметов, не расставлял их живописной группой, не устанавливал осветительных приборов.
Как то так, просто: выпив стакан портвейна бродил с фотоаппаратом по улицам.
На фотоаппарате телеобъектив, а это как хороший бинокль: можно незаметно наблюдать, что где происходит, где что лежит.
Например на балконах.
Этим я и увлекся.
Низкое вечернее августовское солнце давало прекрасное освещение, а легкие винные пары будили воображение.
Шел по улице и снимал все балконы подряд, а на балконах, где белье развешено, где шмотки из гардеробов на предмет выжаривания моли перед зимним хранением, где старушки наблюдают за ходом, уже мало их касающийся, жизни, все хотел заснять красавицу в купальнике, но таковые, если по жизни изредка и попадались, то фотика как назло не было, а когда был — больше все мрачные, задавленные жизнью курильщики — на них жаль было кадра истратить.
А на пленке тридцать шесть кадров, одну отснял, зарядил вторую — и эту почти отснял как попался такой балкон замечательный, таким хламом забит и так всего много, и все так живописно расположено, и освещение такое удачное: только снимать начал — три кадра отснял и пленка кончилась.
Можно и домой, а вот и дом родной, рядышком.
Когда пленки обработал, из всего отснятого материала интересным показался только один кадр – тот, что с захламленного балкона.
Сделал контрольный отпечаток, смотрю – все кажется знакомым: и кактусы, и чайник, закопченный на многих кострах, и узбекская глиняная свистулька — мне ее подарила Алка Цыбикова, когда вернулась из Средней Азии, и маленькая клизмочка – я сначала сдувал с ее помощью пыль с оптики, а потом смывал тлей с кактусов, и старые цветочные горшки и — в верхнем правом углу — веревки, с них свешивается спичка на ниточке, это сушились грибы, спичка их удерживала, не давала на землю упасть.
Одним словом – мой балкон, мои вещи.
Все оказалось под рукой, стоило ли, спрашивается, по улице шляться.
А стоило, выходит.
Почему бы и не прогуляться — погода хорошая, да и выпил малость, можно и с фотоаппаратом побродить.
А снимок этот, «Натюрморт с кактусами» потом фигурировал на моей первой персональной фотовыствке в далеком 1980-м.
Открылась она в ДК «Рассвет» на Авиазаводе, а потом еще висела в выставочном зале Союза художников.
Называлась она: «50 художественных фотографий», такое название я придумал из-за малоразвитого воображения и невысокого, как мне сейчас кажется, культурного уровня.
Вторую персональную фотовыставку удалось открыть в 2006-ом, в «Музее истории города» и называлась она на этот раз как-то уж шикарно: «Луч света на пустой улице ночью». Как назову следующую и будет ли она вообще загадывать не берусь. Что поделаешь, время бежит, и чего было уже не изменить, разве, что приукрасить, приврав хорошенько.
Следующая выставка все-таки состоялась и называлась «КОРОБКА СПИЧЕК».
Почему она так называлась, объясняет текст, он открывал экспозицию и висел на стене в красивой золоченой рамке.
Привожу его полностью:
некоторые ВЫСТАВКИ:
1.Современное искусство Бурятии
Владивосток 2004
2. Искусство Бурятии
Архетипичное и актуальное
Улан-Удэ 2007
3.Таежная, озерная, степная…
выставка произведений художников Бурятии, посвященная 85-летию республики Бурятия Новосибирск 2008
4.Первый международный Салон Искусств
«Путь Единства»
Москва 2009
ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ВЫСТАВКИ
1. Пятьдесят художественных фотографий
Улан-Удэ 1980
2. Луч света на пустой улице ночью
(ч\б фотография серебряно-желатиновый процесс)
Улан-Удэ 2006
3.Цветные сны
(графика)
Улан-Удэ 2007