Надежда Ярыгина
Ярыгина
Надежда Кирилловна
1958-2017
(г. Киренск Иркутской области) — поэт, педагог, дизайнер.
Окончила Иркутское училище искусств (1980) по классу живописи, школу рекламы и дизайна в Москве, школу каллиграфии в Таллине. Создатель серии панно «Уловители снов». Стихи публиковались в «Литературной газете» (2004, 2005, 2007), «Библиотечной газете» (2005), журнале «Берегиня» (2006), Антологии современной поэзии «Земляки» (2009), журнале «Арион» (2008, 2009) и других изданиях. В местной периодике – в альманахах «Иркутское время», «Первоцвет», «Первое свидание», «Литературный каталог», «Зеленая лампа» и других. Персональные выставки в Иркутске (в городском выставочном центре им. В.С.Рогаля, в Доме писателей имени Марка Сергеева, в читальном зале библиотеки имени И.Уткина). Участник двух выставок проекта «Семь чудес цвета», в проекте «Дамы пик», в выставке декоративно-прикладного искусства в Лондоне.
***
«Выдайте мне справочку, что я не косая,
а что я – создание редкостной красы.
Напишите в справочке то, что не коза я,
и не обладаю вредностью козы.
Я за эту справку хоть на что готова,
о ее могуществе знаю наперед:
мне не только молвят ласковое слово,
а еще запустят в сад и огород».
***
Старушка в реанимации говорит медбрату «папа»,
а медсестре «мама». Ей после наркоза кажется,
что она девочка, и к ней обращаются не «бабуся», а «Дуся»,
а если воркуют, врачуют, бинтуют и пеленают,
стало быть, именно эти – друг в друга влюбленные, молодые
и такие красивые люди зачали ее и породили…
***
На последних этажах хорошо себя чувствуют люди-птицы.
Они не боятся высоты, живут-порхают, к ним прилетают друзья,
тоже галдят-поют-порхают и бросают окурки с балкона.
На первых этажах хорошо себя чувствуют люди-кроты.
Они боятся высоты, живут-копошатся, к ним приползают друзья,
сидят тихо, или ругаются с теми, кто бросает окурки с балконов.
Между первым и последним этажами живут какие угодно люди,
но это именно те, которые радикально заявляют в объявлениях:
«Первые и последние этажи не предлагать!»
***
Сочини молитву для атеиста.
Когда-то его убедили, что боги – фольклорные персонажи,
Их слишком много, им всем не намолишься;
И, вообще, над богами можно смеяться.
Но он не смеялся, просто о них никогда не думал,
Зато думал и заботился о тебе,
Не изменял ни любви, ни дружбе.
Может быть, потому стал ощущать в себе что-то религиозное
И не знает, что с этим делать.
Сочини молитву для атеиста.
У него болит голова и сердце, его покинули дети, –
Улетели на вертолёте даже чёрт не знает, куда
Сплавляться по шумным таёжным рекам.
Сочини хотя бы подобие мантры, помоги человеку,
Чтобы он не рехнулся от этой безбожной жизни,
Чтобы больше не падал на землю и не ревел белугой.
Делай что хочешь: иди к водоёму,
Переведи на русский, о чём говорит вода,
Когда превращается в лёд,
Разгадай, о чём повествует снег, когда превращается в воду,
Зажги огарки свечей, хотя бы те,
Что остались от встречи Нового года,
Даже можешь молиться сам, но найди те слова,
Что и он уже неосознанно ищет.
Сочини молитву для атеиста.
* * *
Жила с мужиком двадцать лет.
Русский, фамилия Волков. Волков обгладывал кости,
Грустно поглядывал в лес, держал при себе собранный рюкзачок,
Где имеются спички, соль, ножи и патроны.
Но не удрал. Все ничего, только ночью воет во сне.
* * *
…А разводились они легко, ругались всего-то раз —
делили библиотеку. Все потому что их книги
стали сплоченной командой, романы крутили романы,
дружили шкафами…
***
Гуляю по улицам, воображаю себя гениальным сыщиком,
Глазом-алмазом врезаюсь в толпу, надеюсь выявить там
Одноклассниц, сокурсниц, подруг по танцам и приключениям.
Но их нелегко распознать, они маскируются не хуже меня.
Одна обмоталась двумя подбородками и благодатными бёдрами,
Другая спряталась под вуаль из морщинок и носит её с достоинством,
Та дитями увешалась как виноградными гроздьями,
А эта и вовсе сменила пол, прирастила усы и бородку,
Но хоть её ещё можно узнать по глуповатому смеху.
Гуляю по городу, вглядываюсь в людей
И больше всех мечтаю увидеть тебя, бесподобная Лёля,
Соперница по любви.
А тебя вообще не узнать, ты маскируешься лучше всех,
Потому что всегда была лучшей.
И никому не позволишь, особенно мне,
Поглядеть на тебя с сожалением
После всего интересного, что нам подарила Жизнь.
***
Если из вас улетучилась самовлюблённая барби-нарцисска,
Место её может занять тряпичная кукла –
Будет страстями маяться, задницею вертеть,
Но с возу она упадёт!
И вот потом берегитесь, ой берегитесь!
Ибо в вас может вселиться огородная тяпка, —
Можно дотяпаться до сотрясения мозга.
Если не тяпка, то рыхлый кухонный слон,
Если не слон, то глазливая Ёжка;
Может засесть и кошёлка, и луковая головка,
Даже воронья лапа, даже паучья сетка.
Самое неприятное – когда в себе обнаружите
Раненую акулу. Это ещё похуже чем, например, калошу,
Чем, например, перчонку иль старую мужнину стельку.
* * *
Мифическая река Лета течет в малоизученном направлении,
но всегда рада взять на себя заботу об усталом и немощном человеке —
потому притоки Леты текут под окнами больниц и домов престарелых,
а из притоков напиваются воды забвения те, кто потерял память
уже при жизни.
Если Лету выдумали не боги, а склонные к сочинительству греки,
то зачем помнить все, что о ней придумано, например, что и Лета
и Стикс,
извиваясь под землею, протекают мимо мрачных, а то и
сточных-злачных болот.
Предпочтительней, да и утешительней присочинить к мифу
что-нибудь еще —
например, то, что кануть в Лету не позор и не унижение, а
единственное спасение,
так как Лета утекла подальше от подземных, переполненных слезами
болот и озер
и впадает она в бесконечные-беспечные в вечные-млечные моря,
океаны…