Вадим Чекунов – русский писатель, литературный критик. Родился в Москве в 1970 году. Самыми яркими годами детства называет 1980-1983, когда семья Вадима жила на Кубе, где отец работал в Институте русского языка. На Кубе Чекунов встречался и с легендарным Фиделем Кастро – тот приезжал с приветствием в школу для советских детей. Служил в армии в 1990-1992 гг. Окончил филологический факультет МГУ. Автор номинировавшейся на «Русский Букер» книги «Кирза», а также книг «Шанхай. Любовь подонка», «Пластиглаз» и других. Работал рубщиком мяса, охранником, преподавателем русского языка для иностранцев, редактором, руководителем направления в издательской группе АСТ. Живёт попеременно на два города – в Москве и в Шанхае, так как семья международная, жена-китаянка.

Однажды коллеги-китайцы меня соблазняли поработать в одном из северных городков КНР и, смущаясь, говорили: «У нас, конечно, не Шанхай… Зато отдохнете от людей, совсем мало там их… Очень уютный тихий городок!»
Так и оказалось — чудесное место, и населения всего 5 500 000 — как в каком-нибудь захудалом Петербурге, ей-богу…

«Она забудется, вся эта сегодняшняя премиальщина…»

– Вадим, Вы – прежде всего прозаик. Но и выступив в качестве критика, Вы заявили о себе уверенно и громко. А что же всё-таки побудило Вас, как пел Аркадий Велюров, «переквалифицироваться»? Или же, если речь не идёт о переквалификации, взяться за рассмотрение, анализ чужих текстов, зачастую не приносящих ни радости, ни пользы душе?

– Дело, полагаю, не во мне, а в том, что назрела ситуация. Наша литература серьезно больна. Читателей настолько перепичкали откровенной дрянью, выдавая ее за литературные достижения, что люди просто ждали, когда кто-нибудь раздаст сестрам по серьгам. И сделает этот процесс увлекательным, заставя всю литературную лакейскую нервничать и пыхтеть. Ведь совершенно верно у Замятина сказано: «Смех – самое сильное оружие. Смехом можно убить всё». Смех оказался эффективным оружием против нынешних «царей горы». Люди пишут, что у меня получается – уж если не прихлопнуть всё это непотребство (я все же оцениваю ситуацию реально), то хотя бы разворошить гнездо. Рад этому, значит, правильное и нужное дело затеяно. Я ведь даже не столько прозаик, сколько просто человек, который всю жизнь с литературой дело имеет – выпускник филфака МГУ, работал после выпуска преподавателем русского языка для иностранцев. Книги тоже писал, да. Правда, всегда был в стороне от «тусовки» и «литпроцесса» – у меня и характер такой, и жизнь складывается таким образом, что я больше сам по себе. Однажды меня пригласили поработать в издательстве «Популярная литература» редактором. А через какое-то время пригласили в АСТ, там я тоже занимался жанровой литературой несколько лет. На мне была ответственность за ежемесячный выход продукции сразу в нескольких книжных сериях. А что это значит? Открываешь присланную рукопись, а там первый же абзац: «Одев шлем на свою голову, капитан на полусогнутых в коленях ногах перебежал сквозь лужайку и спрятался за пень. Он был мокрый и тяжело дышал». И ты не можешь, хохоча, это выкинуть в корзину. Потому что – план, серийные графики, другого текста нет. Надо издавать. И все это дело отчаянно выправляешь, чтобы успеть запулить на верстку, а по ночам тебе снится шумно дышащий пень на полусогнутых в коленях ногах… Особых  претензий к этим бедным авторам у меня не было – в массе своей это ведь неизвестные рабочие лошадки, почти ничего за свои «труды» не получающие. Но грела мысль – ведь есть же редакции, издающие настоящую литературу. Тем более редакция Елены Шубиной была по соседству. Я посматривал на них и завидовал – у них-то, думал, с пнями и коленями наверняка все по-другому… Но толком почитать, что за книги там выходят, не удавалось – урывками только, потому что все силы на корчевание пней уходили. Ну а потом случилась очередная поездка в Китай и появилось время наверстать упущенное, почитать «с чувством, с толком, с расстановкой» так называмую «большую литературу». Премировальную. И вот сначала возникло сильное недоумение, а потом оно сменилось еще более сильным чувством, но в печати нельзя прямо его обозначить, а все эвфемизмы мне кажутся блеклыми. И я понял, что есть что сказать, чем поделиться.

– После публикации Ваших статей, поднимается шум в стане критикуемых. Это было бы понятно, если бы, в стремлении оспорить Ваши замечания, литераторы говорили о литературе. Но главный аргумент всегда таков: критикуешь, потому что завидуешь. Или, как написал недавно один такой писатель и защитник корпоративных интересов, «толпа неудачников набрасывается на талантливых авторов и начинает самовыражаться на полях их текстов, выдавая это за критику». И вот интересно: что такое в литературе «удача» или «неудача»? Неужели главная удача – это быть изданным в редакции Елены Шубиной и попасть хотя бы в длинный список одной из престижных премий?

– Помню это высказывание, да – смешные моменты ведь хорошо запоминаются. Комичность ситуации особенно прелестна: во-первых, метавший такие вот инвективы защитник сам-то разбираемую повесть, оказывается, вообще на тот момент не читал. Он просто верил, что она «страстная и хорошая». На вопрос, на чем же основана такая вера, отвечал: «Потому что верю, что автор – ответственный человек!» К тому же, этот защитник около года терпеливо ожидал высочайшего соизволения редакции Елены Шубиной издать его книгу. Не дождался, кстати, завяло дело. Но веры не теряет, свою лояльность старательно повсюду фиксирует. Я предложил ему честный диспут – чтобы он все же повесть прочел и высказался о ней в виде рецензии, например. Иначе как-то нелепо выглядит обвинение в «горлопанстве». Но в ответ тишина. Спросил его о критериях удачливости автора – результат такой же. Вот раньше все шутили про «я Пастернака не читал, но осуждаю», а теперь еще веселее время настало – «я прекрасную книгу замечательного автора не читал, но критика все рано считаю никчемным неудачником».
Да чего уж там, совсем недавно бренд-менеджер РЕШ (Редакция Елены Шубиной – С.З.) (изумительной красоты девица, между прочим) тоже на своей фейсбучной странице короновала литераторов (живых и здравствующих, современных) на «состоявшихся» и «несостоявшихся». Первые, понятное дело, это те, которых издали в редакции, на которую она работает. Это нормально. Вторые же – вот с ними не совсем ясно. Менеджер-красавица не соизволила прояснить вопрос. Спрашивал ее про тех литераторов-неудачников, которым вообще при жизни славы вкусить не вышло – ну там, Кафка, По, Стендаль… Нет ответа.
Думаю, действительно все проще в сознании у таких: издался в престижной редакции, вот и состоялся. А не издался (читай: не пустили на порог, оставили зябнуть на морозе) – так и завидуешь всем, кто вхож, кто «в обойме», «в тусовке». О зависти и неудачливости наши оппоненты любят рассуждать много и часто. Видать, хорошо владеют темой. «Тявкающие шизофреники», «злобные бездарности», «просто глупцы», «глаза заплыли банальной завистью», «раздутое самомнение при мелком человеческом калибре»… Это все от одной лишь авторессы в одном комментарии – о тех, кто не восхитился ее романом.
Набоков совершенно верно определил пошлость как ложную, поддельную значительность. В нынешней литературе и литературной критике пошлость чувствует себя вольготно.

– В критике применительно к современной российской словесности премиального извода Вы используете такой термин: «антиотечественная литература». Расскажите, пожалуйста, читателю, что скрывается за этими словами? Точнее, что Вы вкладываете в эти слова?

– Я о Китае говорил уже, что часто приезжаю в эту страну. Дело в том, что моя семья международная – жена у меня китаянка. Разумеется, я никакой не эмигрант – еще только меня китайцам и не хватает для полного счастья, у них и своих граждан почти полтора миллиарда в наличии. Но мы, конечно, постоянно навещаем страну. Вот как на дачу люди ездят, так мы – в Китай. Сейчас из-за вируса и закрытия границ застряли тут на какое-то время. Я не сильно сожалею – ведь Китай такая страна, которую всю жизнь изучать можно с неугасающим интересом. В последнее время все больше стал обращать внимание на китайский патриотизм – причем не официальный, а именно повседневный, среди обычных людей. Не перестает удивлять трепетное отношение китайцев к своей истории, к прошлому и настоящему. А ведь радужной их историю назвать никак нельзя.
Иногда мне кажется, что они на нас посмотрели и правильные выводы сделали. Тут не найдет понимания повесть о друзьях-самураях, отрубающих головы китайцам в Наникине и потом «страдающих» от своего участия в войне, развлекаясь туризмом и искусством – а у нас по водолазкинской коллаборационистской повести спектакли с радостью ставятся. Тут никто не будет публиковать и награждать авторессу, сочиняющую рассказ о том, как Председатель Мао гоняет по улицам Пекина на авто и давит людей для развлечения. Или как китайская медсестра спасает японского солдата-подранка, бросив на произвол своих. А у нас госпожа Яхина награждается на государственном уровне премиями и грамотами.
Кстати, какого-либо табу на описание темного опыта прошлых лет в китайской литературе не существует. Вот, пожалуйста, популярный автор Лю Цысинь (тот, который книгу «Блуждающая Земля» написал, не так давно сняли отличный фильм по произведению), есть у него известный роман «Задача трех тел», так там очень впечатляющее начало – как раз описывается хунвейбинская расправа над людьми на площади. Ну, было такое, да. Но в китайской современной литературе вы не встретите ни смакования, ни откровенного очернительства недавнего прошлого. Не только из-за цензуры, хотя она, конечно, присутствует. И не факт, что она существует во вред обществу. Цензура (имею в виду государственную) порой наоборот, поневоле помогает авторам становиться более искусными, достигать высот и тонкостей в подаче материала. А вот корпоративная, частная цензура, которая у нас процветает – убивает живое слово напрочь. Ну и разнузданность, полная развязанность добивают то, что остаётся. Но вернемся к китайцам. Что вызывает у меня восхищение и уважение – у них самих нет потребности в прошлом специально ковыряться, копаться, бередить. Мне кажется, потому что они не желают этим пачкать свое настоящее и будущее.
Наша же российская премиальная литература, та, что крутится в шорт-листах и награждается – какое-то невероятное месиво из антисоветчины, русофобских установок и пошлятины. Далеко ходить не надо – премия «Большая книга». Та самая, которая призвана «исправлять наши нравы и вносить вклад в культуру России», по словам прописавшегося в жюри Водолазкина. Ну, как он сам наши нравы и культуру исправляет, я уже говорил. Может, другие как-то иначе себя там проявляют? Вот косноязычный Селуков тоже вносит посильный вклад в культуру, навязчиво рассказывает о мастурбации и бухалове. Вот Синицкая в «сказочной, игровой манере» опошляет медаль «За оборону Ленинграда» (В романе С. Синицкой «Сияние “жеможаха”», вошедшем в короткий список национальной литературной премии «Большая книга», ручной удав Машенька во время ленинградской блокады охотится на крыс, за что Машеньку после войны награждают медалью «За оборону Ленинграда» и грамотой «За отличную работу по укреплению санитарной обороны СССР» – С.З.), а чтобы вклад не был слишком мал, в довесок глумится над бойцами Красной армии на Волховском фронте, лепя из них зомбаков. Есть еще места для вкладов в историю и культуру – можно и дальше продолжать, медалью «За оборону Севастополя» наградить черепаху из красного уголка, а за «Оборону Сталинграда» – привесить крокодилу из зоологического сада… Кто у нас там еще? Ну Шамиль Идиатуллин на их фоне почти ангел, он хотя бы просто написал скучнейший нудный текст: люди-репродукторы вяло потрахиваются, а в свободное от этого занятия время (а его много у них) страницами вещают фейсбучные манифесты на тему «как власть в России плоха и как засрато все». Еще бы – серия-то называется «Актуальный роман», благословение редакции ЕШ! А еще в шорт-лист угодил объемистый и невозможный для чтения «кирпич» Кибирова, тенденциозная, замшелая антисоветчина и плевки во власть нынешнюю.
Я вовсе не оголтелый моралист, сталинист или запутинец, но вот это все производит очень тягостное впечатление на меня. Не могу называть эту литературу современной отечественной. Она однозначно направлена против культуры, народа, истории, родины. Я бы и литературой ее не называл, честное слово, но так как премии у нас официально называются «литературными», то смирился, во избежание путаницы. Пусть будет литература, но эта литература – против нас. Это современая антиотечественная литература, тщательно культивируемая.

– Современную премиальную литературу зачастую отличает кое-что общее: с одной стороны, как будто принципиальное косноязычие, скука и обилие нелепостей (вроде переселения крымских татар в 1942 г.), с другой – непременная русофобия, обязательный антисоветизм и вдобавок что-нибудь богомерзкое и патологическое. Порой возникает впечатление, что это две стороны одной медали: неважно как написано, лишь бы попротивней. Как Вы думаете, есть ли такая связь на самом деле или это фантазии конспирологов?

– Совсем недавно с одним из знакомых писателей беседовал на эту тему, он высказал замечательную теорию: «Такое впечатление, что из нас специально выковывают сталинистов и гомофобов». В этой шутке доля истины есть – чем мощнее поток патологической «премиальности», тем сильнее наше неприятие этих мерзостей. Бездарность и отвратительность продукции, которую нам хотят скормить, меня даже радует. Вот фильм Бортко «Собачье сердце», который я, прекрасно понимая, с какой целью он был снят, все равно очень люблю. И если бы вся нынешняя антисоветчина была бы такого же высочайшего качества – как зритель или читатель я получал бы эстетическое удовольствие, да, но как гражданин я бы сильно беспокоился. К счастью, нынешние поделки столь убоги, что вызывают лишь одно желание – как следует высмеять их вместе с творцами и издателями. Почему у Бортко получился отличный фильм? Потому что там был порыв души. Пусть он идеологически чуждый мне, но я его силу чувствую и ценю. А у нынешних этого нет, там лишь расчетливость и угодливость. Ну и желание подкормиться, подзаработать, не сильно напрягаясь.
Конечно, какие-то внутренние патологии мировосприятия тоже нельзя списывать со счетов – достаточно лишь взглянуть, что отбирается для публикации в серии «Книжная полка Вадима Левенталя», кого там активно пиарят в качестве «интеллектуальных авторов». Это питерское гнездо литераторов-девиантов. В Москве в АСТ есть Илья Данишевский, там под его патронажем публикуются творческие личности из тех, что охлажденных кур себе отнюдь не в авоську засовывают или причиндалы к брусчатке прибивают.
Так что какие уж тут конспирологические фантазии – горькая реальность наших дней.

– Те, кто, возмущаясь критикой, прибегают к такой сомнительной терминологии как «неудачники», «завистники», «злопыхатели», «аутсайдеры» и пр., либо искренне не понимают, либо делают вид, что не понимают, что именно раздражает многих в околопремиальной возне. Ведь писателей, в том числе и талантливых, немало как в столицах, так и в регионах. Но если автор не попал в премиальный список, а попадают туда отнюдь не за таланты, его как будто и нет. При этом неискушённому читателю внушается, что вот, например, Гузель Яхина – отрада российской словесности. Как по-Вашему, что всё это значит: все эти премии, странные писатели и их тексты – весь этот шабаш с Роспечатью во главе? Преступный картель, коррупционная структура, пятая колонна, «враг под крылом редактора» или что-то ещё? Другими словами, почему писателей стали назначать, да ещё и выбирая для этого не самых одарённых людей?

– Кроме обязательных коррупции, «блата», круговой поруки и лизоблюдства еще в литературной тусовке огромную роль играет заказ. Качество текста никого не интересует вообще. Никто книг не читает. Все, что от книги требуется издательству – это ее продать. Поэтому существуют целые команды критиков-лакеев и ручных авторов с обязательством хвалить вышедшие книги своих коллег.
Вот Яхина, да. В кулуарах утверждают, что была чуть ли не разнарядка и приказ всем писателям и прочему люду, кто желал ехать на Фракфуртскую ярмарку: непременно расхваливать «Зулейху». На этом смешно погорел даже такой «титан» как Прилепин – послушно выполнив указание, расхвалил «по-человечески глубокий, серьезный роман». Так как Прилепин врет часто и много, то через пять лет он забыл напрочь об этом и проболтался, что Яхину вообще не читал. Когда люди стали недоумевать – опомнился и подправил свой пост, снова соврав: мол, лишь половину романа прочитал, потом настало время подвигов в Донбассе, руки не доходили. Ну вот так и все дочитывает этот «серьезный, глубокий роман», уже шестой год пошел. Видать, и впрямь роман серьезный. Может, и зря я так строго к Евгению Николаевичу-то?.. И смех, и грех, конечно.
На «Зулейху» был однозначный заказ. Некие силы, финансово и политически весьма влиятельные, однозначно с антиотечественной идеологией и интересами, разыграли все как по нотам – найдена безропотная авторесса-марионетка, никому не известная, к ней была приставлена престижнейшая редакция, тут как тут нарисовался заботливый духовный покровитель-писатель, издающийся все в той же престижной редакции (ну что там умалчивать – тот самый, который повестью про друзей-фашистов наши нравы исправлять пытался), моментально во всех книжных сделали выкладки, повсюду появились постеры и вообще пошла оголтелая рекламная кампания, еще продать ничего не успели, уже нарекли «бестселлером»,  подсуетились с сериалом… Да можно было бы лишь порадоваться за успех книги и автора – вот по-человечески, по-хорошему так. Как редактор, я обожаю это чувство – это даже не радость, это какая-то эйфория, счастье, когда удается отыскать хорошего автора с прекрасными текстами и добиться их выхода в виде книг. Но в случае с Яхиной и ее поделкой «Зулейха открывает глаза» – совсем другие чувства. Бездарная авторесса, лживый и беспомощный текст, отвратительная редактура, откровенно враждебный посыл – из этого делают «событие», это протаскивают в большую литературу. Мишустин награждает авторессу правительственной премией… Понятно, что он, как и Прилепин, Яхину не читал и не будет, но все равно стыдно за весь этот балаган.
Но яхины нужны. Ведь с талантливыми людьми очень сложно. Талант, настоящий талант – плохо управляем. Талант самостоятелен, независим, он и послать куда подальше может. А нынешние «лауреаты» – ни за что и никогда. Таланта у них нет, зато есть важнее вещи – статус, местечко, знакомства. Кто ж в здравом уме под собой сук рубить будет и к кормушке задом поворачиваться?.. Эти годами наращивают и плетут паутинки связей, ползают по ним, укрепляют и поглаживают друг друга по мохнатым спинкам… Эти будут делать всё, что им скажут, лишь бы остаться в системе.

– Доводилось слышать от читателей, несведущих в премиальных премудростях и незнакомых с писательскими буднями, как они представляют себе вхождение в «большую литературу». Допустим, некий человек написал роман, отправил его в издательство. Там прочитали и, если роман хорош, воскликнули что-то вроде «новый Гоголь явился», после чего бросились издавать. Издав, передали тираж во все магазины страны, развезли по международным ярмаркам, разослали переводчикам, а заодно выдвинули автора на соискание какой-нибудь престижной премии. Жюри опять же прочитало, вспомнило Гоголя, присудило главный приз. После чего «новый Гоголь» является миру, зрители аплодируют. Могли бы Вы рассказать такому читателю, как устроена вся эта система? Каков путь от рукописи до, условно говоря, международной выставки-ярмарки?

– Писать гениальный роман и потом мыкаться с ним по издательствам – гиблое дело. Никто его читать не будет. Тем более, если самотеком отправить – можно сразу о дальнейшем забыть. Кандидат в новые Гоголи должен четко осознать – никому его текст в издательстве не нужен вообще. В смысле, никому не интересно, что он там пишет. Издательство производит книжную продукцию. Если возникнет тренд на изготовление книг, где на страницах вместо букв будут, допустим, разводы натурального кала – издательство с легким сердцем будет выпускать и такие книги. Топовые авторы будут выходить в сериях, где субстанция наносится кистями вручную, середнячкам будет выводить узоры специальная машина-пульвелизатор, а жанровые низовые книги будут просто обмакиваться в чаны, высушиваться и продаваться. Будет спрос на такое – будут такое делать. Вот что нужно знать новому Гоголю в первую очередь об интересности и ценности своей рукописи для издательства.
Новый Гоголь, если хочет вкусить славы и погреться на верхушке, должен быть действительно новым, современным. Активно использовать соцсети, вести блоги, где надо сосредоточиться на двух важных моментах – критике страны (советский и постсоветский периоды нужно охватить обязательно) и подобострастном общении с той частью литтусовки, которая сейчас «рулит». Это очень важно. Вход в так называемую «большую литературу» – не через тексты, а через тусовку. Без вариантов. Хочешь попасть – действуй соответствующе.
Например, в заветной мечте многих авторов – в РЕШ – внимательно следят за «поведением в сети». Могут запросто публичную выволочку устроить, выговор влепить. Да вот тому самому автору, которого мы в самом начале беседы вспоминали, нынешнему защитнику «талантливых авторов», несколько лет назад шубинская красавица-менеджер как раз грозила пальцем и ставила на вид, какое-то он непозволительное вольнодумство проявлять пытался. Не беда, что девица на четверть века его моложе – предупреждала она его со всей строгостью. Автор потом выводы сделал и к перстню с монограммой «РЕШ» губами припасть пытался, но пятно в личном деле помешало, как я уже говорил. А могут людям рассылать личные сообщения с намеками на нежелательность общения и дружбы с неугодными. В общем, новый Гоголь должен умело дружить с кем надо и метко плевать в кого укажет тусовка. На это уйдет уйма сил и времени, но так как творчество никому не нужно, то и беспокоиться не о чем. Дружить (для начала хотя бы в сети) надо не только с редакцией, но с ее фаворитами – лайкать, комментировать, оттачивать себя в хвалебных отзывах на книги и регулярно посещать пятиминутки ненависти в адрес псевдокритиков, троллей и завистников.
Это тяжелый ежедневный труд, я так полагаю, но если человек поставил себе цель прорваться в «боллитру», пусть овладевает наукой лакейства в совершенстве. А там уж как карты лягут. Заметят, одобрят – появится шанс на покровительство. Я вот сейчас наблюдаю за одним «молодым автором», из исследовательского интереса. Он одно время мыкался в сети по разным литгруппировкам, все не мог определиться, против кого дружить. Но главную мечту не скрывал – издаться именно у Шубиной. Пишет он плохо, но зато понял две вещи – надо сосредоточиться на полировке именно тех, о ком грезишь, и попытаться заинтересовать их именно тем, что им близко. И вот автор нащупал, как ему показалось, чем можно попытаться привлечь к себе внимание – собирается писать роман о Зимней войне. Ну вы знаете – огромный СССР беспричинно и коварно напал на маленькую, но гордую Финляндию, трагедия целого народа, страшные потери, которые отзываются болью в сердцах людей до сих пор, проблема воинских захоронений… Если думаете, что про наши сердца и боль автор собирается писать, разочарую: нет, про финские. Мудро – с прицелом на выход в переводах. А рюсся и есть рюсся, тем более если еще и рюсся-солдат, коммунист, тут уж к гадалке не ходи, что такой автор там про наших советских людей понапишет. Я по простоте и доброте этому автору однажды написал: мол, если уж копаешь тему, интересуешься, могу скинуть много материала по «Карельской авантюре». Страшного материала, кровь леденеет, когда читаешь, что творили те, кто с территории Финляндии в Советскую Карелию вторгся. В ответ – тишина. Это неинтересно, это невыгодно. Над финскими могилками всплакнуть в нынешней литературе – куда как прагматичнее. Водолазкин не даст соврать, опять же.
Так что, уважаемые новые Гоголи и Моголи, путь у вас один – через пресмыкание, лакейство, целование ступенек высочайшего крыльца, покорное ожидание в сенях и четко выраженную антиотечественную гражданскую позицию. И упаси вас бог от малейшего скепсиса по поводу премиальных бездарностей – мигом лишитесь надежд. Литтусовка злопамятна и припомнит при случае обязательно. Да и не факт, что вас постигнет удача в итоге – это закрытая корпорация, вы можете всю жизнь на крыльце прождать.

– Лет десять назад на сайте газеты «Завтра» была опубликована статья господина Рудалёва «Мы победили!». В статье утверждалось, что некие «мы» «затуманили всем мозг и отформатировали литературу, сделав из неё “новый реализм”. Мы для кого-то – агрессивные бездари-сорняки, расчищающие локтями себе место под солнцем. Но уже совсем скоро никто и не вспомнит, что может быть что-то иное». Кстати, там же говорилось: «Мы – победители, все кто не с нами – аутсайдеры с выжженным тавром неудачника». Как Вы считаете, действительно агрессивные бездари-сорняки победили, затуманив всем мозг и переформатировав русскую литературу под себя, или же это победа в сражении – не в войне?

– Рудалёва очень люблю, это один из самых комичных персонажей современной литературной критики. Воздушный акробат, умеющий мгновенно переобуваться в прыжках. Вертлявый флюгер и прыгучий ковёрный в литлакейской. Вот буквально на днях этот, с позволения сказать, критик писал одному автору, давно уже выступающему против сложившейся системы в литературе. Орфографию Рудалёва сохраняю: «о деревянная башка — подленький затейник-подстрекатель секты агрессивных графоманов. видный графоман с позывным «карась отмороженный» свою чешую решил раскидать. ликуй в своей норе».
Ну, в конце концов, всякое бывает в литмире. Бывает, не любит критик автора, и хоть ты тресни. Плюс многое зависит от внутренней культуры человека. Я бы не обратил особого внимания, если бы не читал рудалёвскую статью об этом же авторе, но писанную в другие времена. Тогда автор считался «своим». Не могу устоять супротив соловьиных трелей, приведу цитату: «Читая Карасёва, к месту или нет, вспоминаешь Гаршина и Куприна, Бабеля и Зощенко, с которыми у автора ощущается преемственность, возникает масса ассоциаций, перекличек с отечественной традицией малых прозаических жанров. <…> В технике письма Карасёв тяготеет к особой импрессионистичности. Он не вязнет в деталях и подробностях. Его война чеканится ёмкой и отточенной, будто штык, фразой, смысловая нагрузка которой при кажущейся простоте – колоссальна». 
Вот такая критика штука. Смешно, но грустно.
И всё же к недалёкому Рудалёву стоит прислушиваться – он никакой отсебятины не позволяет, изрекает только то, что угодно нынешним его повелителям – тем, кто по его мнению, «под солнцем».  В принципе, он многое верно написал в своем манифесте. Да, все заросло бездарями-сорняками, да, они пытаются тех, кто им противостоит, всячески подвергнуть маргинализации. И писателям достаётся, и критикам. Совсем недавно Герман Садулаев целый пост написал на тему, какой ваш покорный слуга никому не известный, мелкий, никчемный, но активно ищущий славы на хайпе человек. Жаль, он не пояснил, что со славой потом мне делать – солить, сушить или в сыром виде ею давиться…
А критикессе Жучковой в ответ на ее кокетливые хождения по острым краям сделали внушение – дама быстро поняла опасность и полностью присмирела, впряглась в облуживание литпроцесса. Теперь искупает вину своеобразной декларацией: мол, некая кучка дурачков-маргиналов «воюет с премиальными книгами» (что, разумеется, полная чепуха – люди просто недовольны, что в премиальных списках сплошняком отвратительно плохие книги, но это не война, а нормальное читательское недоумение). «Думаю, пока они не отстреляются, умным людям на этом поле делать нечего» – вот так теперь подаётся происходящее. Всё же больше это смешно, чем грустно.
Но тот же Рудалёв человек не сильно глубоких ума и памяти. Он ошибается в главном: мы-то помним, как было что-то иное, и мы хотим иного, и мы будем за это иное бороться.
Знаете, что вселяет оптимизм? Что вот те сорняки, которыми всё засажено сейчас, они, в отличие от природных собратьев, не так уж и живучи. Без подпитки не выживут, и многие из них – однолетки. Что отличает хорошую литературу от дрянной? Хорошую читатель с удовольствием перечитывает. А плохую – проглатывает. Она забудется, вся эта сегодняшняя премиальщина. Она зыбка, как и все так милые их сердцу места в рейтинге. Для хорошей литературы место в сердце читателя – там она хранится до конца жизни.

– Священник Андрей Ткачёв заявил, что никогда не станет ругать советскую власть хотя бы потому, что именно она дала ему и другим детям из простых семей – как он выразился, «сиромахам» – рафинированное, дворянское литературное образование. Русские классики – Пушкин, Баратынский, Тургенев, Толстой – писали для дворян, не рассчитывая, что крестьянин или рабочий станет читать их сочинения. Действительно, представим, что крестьянин, пусть даже с ЦПШ за спиной, открыл «Войну и мир» на первой странице… Как открыл, так и закрыл. И дело не во французском языке. Поэтому отец Андрей и утверждает, что, научившись понимать дворян через литературу, через образы литературы, он и сам как бы стал дворянином. Во всяком случае, его сознание оказалось на уровне сознания дворянина XIX века. А как можно охарактеризовать образование, если в школе преподают современную российскую литературу? С каким сознанием выйдет человек после таких уроков?

– Отец Андрей – умный человек, что тут можно еще сказать. Мои предки – крестьяне. Так что моя семья обязана советской власти всем, включая подаренное счастье общения с книгами.
Мы стремительно теряем всё, чего за советские годы удалось достичь – и навыки качественного чтения тоже. Доводилось мне, работая редактором, давать объявление о наборе так называемых «ридеров», тестирующих читателей. Так знаете – больше половины людей, желающих подзаработать на чтении текстов, были не в состоянии прочесть и понять текст объявления. Я даже подумал, его как-то неправильно составили, что ли… Нет, просто молодые люди в массе разучились читать.
С нынешней школьной программой беда полная. Может, я утомил уже китайскими примерами, но, слушайте, не передать моего изумления, когда я первый раз увидел китайских школьников младших классов, которые читали «Как закалялась сталь». Известная книга в КНР, входит в программу. А у нас ее убрали, и чем заменили – Солженицыным? Надеюсь, у меня получится договориться с учителем литературы в русской школе, что некоторых современных писателей мои дети читать не будут. А то уже и по «военным рассказам» Яхиной начинают «общечеловеческим ценностям» детей обучать некоторые учителя-энтузиасты.

– Возможна ли сегодня в России внятная и справедливая государственная поддержка литературы, или это утопия, один из подарков советской власти, оставшихся в прошлом? И нужна ли вообще такая поддержка?

– Поддержка всегда нужна. Мы же видим, как эффективна клановая поддержка тех, кто правит бал в нынешней ситуации – пропихивание «своих», кто «в обойме». Ну и пусть автор косноязычен в своем избитом и глуповатом «вторчестве», зато если кому надо понравился – протащат, защитят, опубликуют, похвалят, выдвинут на премию. Далеко ходить не надо, достаточно полюбоваться на один из последних проектов Юзефовича-отца – на фейсбучного «автора» Павла Селукова. Не куда-то там, а на «Большую книгу» уже выдвинут. Ну или всё ту же Яхину вспомнить снова – неужели без поддержки это творческое недоразумение смогло бы появиться?
Но о справедливой государственной поддержке даже мечтать не стоит, пока у нас в реальности не совсем справедливое государство. К сожалению, сейчас государственая поддержка литературы такова, что обрекает ее на вырождение. Да не только литература – кино и театр тоже под ударами.
Если положение не изменится – поддержку и дальше будут оказывать друг другу только те, о ком мы сегодня говорили. Они будут поддерживать исключительно своих и вытаптывать остальных. Еще и дурака валять при этом. Взгляните, как Аствацатуров юродствует: «Но вот обратите внимание: например, в магазинах мало книжных новинок. Новых имен практически не появляется. Я – какое-то странное, загадочное, смешное исключение». Понятно, что он это городит для непосвященных. Надо же – человек со стороны нашёлся, случайно вытянул счастливый билет…  Он хороший человек, отличный филолог, прекрасный учёный – но вот «в виде ислючения» стал новым именем в литературе вдруг. И пытается других убедить в этом.

– Вадим, расскажите, пожалуйста, о портале «Альтернативная литература». Для чего он был создан: как коммерческий проект, просто ещё один литературный сайт или как «наш ответ Чемберлену»?

– Светлана, с Вашего позволения, можно я под конец передам микрофон своим коллегам с Альтерлита? А то я уже много всего говорил. Мы ребята скромные, решили для себя: дело не в нас, дело – в деле. Поэтому без должностей и имен, просто скажем, что такое для нас «Альтернативная литература».

«Мы начинали этот проект как площадку для независимых и творческих людей, и сейчас мы начинаем его перезагрузку. Альтерлит всегда работал для авторов и дальше будет работать для них же. Мы ждем креативщиков всех мастей для любых интересных вам и нам совместных проектов».

«Мой девиз: “Все дело в авторах”.
Вспоминается, как люди мне рассказывали свои истории о том, что с ними произошло, когда читали изданного нами Свешникова, его “Кошку с собакой”. Или Раевскую. Кто-то выздоровел; кому-то книги помогли пережить страшное время в больнице с маленьким ребёнком; а кто-то решил уже погибать, вдруг встал с кровати после прочтения». 

«Альтерлит, каким я его вижу в будущем – он и для читателя. Взыскательного, требовательного, внимательного. Потому что без читателей вся литература ни о чём. И тут очень важно найти точку равновесия – нам нужны не только “крепкие” авторы, нам нужны и читатели».

«Создан Альтерлит давно и в первую очередь не как коммерческий проект и не как ответы чемберленам разных мастей, а как инструмент для поиска и продвижения талантливых авторов, комментаторов и просто как сообщество созвучных друг другу людей. Чем, собственно, остается и по сей день. Это как воплощение негасимой надежды на хорошие тексты и хороших писателей».

Мне остается только к словам коллег добавить, что для меня Альтерлит это возможность наконец-то заниматься любимым делом – помогать талантам пробиваться к читателю. Я достаточно нагрешил перед ноосферой, готовя к печати романы про шумнодышащие пни. Настало время грехи искупать.

Вадим, спасибо за то, что нашли время побеседовать, за интересный и во многом поучительный рассказ. Наверное, остаётся набраться терпения и спокойно сидеть на берегу реки, ожидая, пока сорняки увянут. Будем оптимистами!

(интервью — Светлана Замлелова)

цинк

Другие тексты Вадима в ФИНБАНЕ

Vodolazkin kaputt! — «Ты помнишь, Ральфуша, дороги Венецщины»

ИЗ ОКНА ДУЛО