Александр Бабушкин — SOLA FIDE
Почему-то именно сейчас, за день до сороковин по кончине мамы, решил поделиться стародавними мыслями. Им лет 40. Тогда, в конце 70-х начале 80-х это были интуиции. В конце 80-х они нашли философское и научное подтверждение. А в последние годы я практически окончательно в этом утвердился. Сейчас это сформировавшееся убеждение.
Весь прошедший год сидя у постели умирающей мамы мы вели с ней беседы. Ключевым был вопрос веры. О том сумел или не сумел я обратить маму в свою веру, ведомо только Создателю. Если кратко, вот вся логика моих доводов.
Первым шагом понимания божественного замысла стали «Ноосфера» Вернадского-Шардена и философия «Всеединства» Вл. Соловьёва. Только так снимается проблема индивидуального спасения… Человек становится человеком только в обществе. Альтернатива — Маугли.
Но тут, как черти из табакерки, понеслись атаки на божественную природу мира вообще. Сейчас топовыми апологетами концепции мира без Бога являются две фигуры — Лоуренс Краусс (концепция происхождения вселенной из ничего) и Ричард Докинз ( теория панэволюционизма и эгоистического гена).
В конце 80-х я своими скудными мозгами допер, что человек есть природа, думающая сама себя. Чуть позже вычитал это у Эриха Фромма. «Поженить» эту идею с «Ноосферой» и «Всеединством» получилось только через 30 лет. И тут требуется одно отступление.
Мы привыкли считать Россию страной православной. И хотя я убежден, что мы страна причудливой смеси язычества и православия, позволю себе несколько слов о православии.
Российскую Империю сознательно уничтожали старообрядцы. «Особым расположением старообрядцев пользовались две страны. Во-первых, Австро-Венгрия. На ее территории находился главный центр раскольников – монастырь в Белой Кринице. Именно отсюда с 40-х годов XIX века распространилась общая организация раскольничьей иерархии. Вторым «раскольничьим» государством была Великобритания. Первые контакты с раскольниками англичане установили в самой Москве. Реально раскольникам удалось сделать финансовый рывок лишь благодаря поддержке англичан, которые сознательно выбирали своими деловыми партнерами людей, максимально враждебных официальной власти». Дмитрий Галковский https://finbahn.com/красное-колесо-старого-обряда/
Синоидальная церковь Российскую империю предала, разменяв на патриаршество. Как следствие, она тут же обретенную вольницу потеряла, оказавшись под колпаком чекистов. Это продолжается до сих пор. Но всё еще страшней — Православная церковь СССР, а теперь и России давно и прочно в капкане хитрой британской ловушки, Всемирного совета церквей.
Через эту экуменистическую матрицу прошли все высшие чины нашей церкви, включая Патриарха Кирилла.
Но было и третье, удивительнейшее направление — имяславцы. В 1913-ом году по распоряжению Священного Синода был варварски разгромлено ядро имяславия на Афоне.
Самым известным имяславцем в плеяде русских религиозных философов был св. Павел Флоренский. В 1937 году особой тройкой НКВД Ленинградской области он был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян в Соловках. Именно благодаря Флоренскому мне стали понятны следуюшие слова близкого мне религиозного мистика из Израиля, Давида Ланокса :
я не могу представить себе такой
отвратительной химеры
как «Вера—»в»—Бога»
.
таким образом Бог превращается в объект вне меня находящийся
подобно всем иным предметам, ограниченным пространством-временем
такое словосочетание и возможные смутные переживания
кажутся родом извращения как садизм или педофилия
еще как-то допустима формулировка «Я верю Богу»
но и она страдает двойственностью
приводя к порогу грѣха объективаціи
в Бога не веруют. Бог—есть.
коренится Он в центре нашей сознательной жизни
которым можно только быть.
это наша Душа или «Я»
со времен первых вселенских соборов
имеем формулировки «символа веры»
и сотни иных попыток ретранслировать
содержание традиции, возникшей в иной
системе духовных координат
И круг замкнулся. Интуиции 70-80-х (о человеке, как природе, думающей саму себя), через мостик, брошенный имяславцами и то, о чем говорит DLX , соединились с «Ноосферой» Вернадского-Шардена и «Всеединством» Вл. Соловьева.
19 августа я стоял у гроба мамы в Соборе святого Архистратига Божия Михаила п. Токсово. Это моя родина. Меня шатало от моря выпитой водки, но я отчетливо осознавал — мама, я… мы с Богом. При всей моей сложной и вовсе неправославной вере. Это была самая горькая, самая трогательная и невероятно прекрасная служба в моей жизни (я крещен, венчан в Церкви, крещены мои дочери и внуки).
Я очень редко бываю в Церкви. С таким буреломом в голове это неудивительно. Но каждый раз, когда я вижу купол храма, я в душе крещусь.
Ну и напоследок старенькое, написанное еще в СССР в 90-ом.
* * *
Не жизнь присутствует во мне,
а я присутствую при жизни.
И мысли… И такие мысли
являются по временам,
приходят, и сидят у ног,
и, преданные как собаки,
всё ждут чего-то от меня,
каких-то неземных ответов
на тот вопрос, который мной
себе же задал Бог? Природа?
Бог весть, кто задал, на беду.
И вот все ждет, когда умру,
чтоб снова этим же вопросом
себя безумно изводить.
И до пришествия второго
плодить, плодить, плодить, плодить
несчастий радости и смехи.
Я засыпаю, и на веки
садится ангел той любви,
которая свела с ума
такие сонмища поэтов,
что гнались за летучим светом
кошмарных дивных миражей.
И кто ответы находил,
ответ немедля приводил
во исполненье в исполненье…
Так, чтоб поверили, зачем
так горько плакали во сне,
об мостовую Саша Гликберг
стучался шалой головой,
и ехали домой цыгане,
и Гоголь хохотал в ночи
безумным, страшным, жутким Вием,
и шла немытая Россия
из «Бани» пиво пить к ларьку.
Приятель, дай-ка огоньку.
Не эти ли во сне Саврасов
земные хляби разглядел?
В них тонет смысл всех здравых смыслов.
С ума сошедший, пьет Паскаль
свои смертельные сарказмы,
а вечный мальчик Гегель спит
и видит сон про вечный синтез.
В канализации глубин,
в болотах Стикса и Харона,
в высоких черных сапогах
бредет понуро бог любви
за словом Третьего Завета.
Но к нам он больше не придет:
и так весьма всё хорошо.
Он нас накажет вечной жизнью
сменяющих себя родов,
как то предвидел Соловьев.
И бесконечная Земля
одна останется на свете.
И по орбитам будут дети
играть в пятнашки в быстрых люльках.
На темной стороне Луны
устроят кладбище придуркам.
Я буду сторожем при нем.
Бессменным, потому что умер
и занял место самым первым.
Еще первей, чем понял Ницше,
что Достоевский был правей,
левее Ленин. Клара Цеткин
нам будет доставать табак,
Платонов будет из земли
ругаться матом «Чевенгура»,
и, смердный запах разнося,
нас будет навещать Зосима,
а мы с Алешей будем пить
тысячелетнюю поллитру.
картина — Ernst Fuchs
https://finbahn.com/ernst-fuchs-austria/