Александр Бабушкин — СИФИЛИС

Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет.

Хорошо — что никого,
Хорошо — что ничего,
Так черно и так мертво,

Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.

Когда сейчас наши рукопожатные борцы «за всё хорошее против всего плохого» мешают с говном историю СССР, им не грех и родословные свои поднять, и Аннинского перечитать. Да и Аверинцева: «Марксизм импонировал мальчику Мандельштаму своей «архитектурностью» — как противоположность народнической «расплывчатости мироощущения»; однако под влиянием семьи Синани (врач и душеприказчик Глеба Успенского Борис Наумович Синани, чей рано умерший сын был товарищем Мандельштама по Тенишевскому) будущий поэт сближается с эсерами. Весной 1907 года он произносит пламенную речь перед рабочими квартала по случаю событий, касавшихся Государственной думы; в самом конце года, уже окончив Тенишевское, он будет слушать на собрании русских политических эмигрантов в Париже речь Савинкова, поражая присутствующих своей впечатлительностью».
Аверинцев С. С., Поэты, М., «Языки русской литературы», 1996 г., с. 193-199.

Нонче модно вешать на свои страницы в фейсбуке портрет Мандельштама. Вообще модно поднимать на щит Серебряный век, и топить в выгребной яме эпоху «Красного колеса». Это простительно хипстерам-недоноскам, и пахнет паршивым иезуитством, когда речь заходит о людях вменяемых и в годах. Они прекрасно знают историю. Но это история болезни. Их болезни. Их исторический сифилис. Ну кто же в таком признается?

В 1906 году в Париже Максимилиан Волошин напишет «Ангел мщенья», где будут и эти строки:

Я в сердце девушки вложу восторг убийства
И в душу детскую — кровавые мечты. 
И дух возлюбит смерть, возлюбит крови алость.
Я грезы счастия слезами затоплю.
Из сердца женщины святую выну жалость
И тусклой яростью ей очи ослеплю.

А осенью 1908 года юная Марина Цветаева напишет П. И. Юркевичу:

«Можно жить без очень многого: без любви, без семьи, без “теплого уголка”. Жажду всего этого можно превозмочь. Но как примириться с мыслью, что революции не будет?
Вот передо мной какие-то статуи… Как охотно вышвырнула бы я их за окно, с каким восторгом следила бы, как горит наш милый старый дом!»

Вспоминала ли в 41-ом в Елабуге Марина Ивановна эти свои строки?

Вспоминает ли нынешняя интеллигенция, что в 1878 году на углу Шпалерной и Литейного тысячная толпа несла на руках освобождённую террористку Веру Засулич?

А это было начало залёта.

И, что самое печальное, сифилис и не лечили толком. Всё верёвочку обсуждали да Версии:
(кл
Бенедикт Сарнов «Дело обернулось не по трафарету» 
(кликабельно)
Это про 12 версий разговора Сталина с Пастернаком о Мандельштаме.

А когда жуть кровавая стала не частью собственной биографии, а фигурой речи — он и вылез вновь по полной. Сифилис, он такой:

«Революция происходит не тогда, когда верхи не могут, а низы не хотят, и не тогда, когда созрели объективные и субъективные предпосылки, и даже не тогда, когда появился лидер. Она происходит тогда, когда НАДОЕЛО»

Это Дмитрий Быков … через 100 лет после кровавого 1917-го.
Д. Быков «I fuck iPhuck» 
(кликабельно)

Мне вот интересно, Дмитрию Львовичу что больше по душе: переломаные кости Мейерхольда или шнурок для чемодана от БорисЛеонидыча? Впрочем, тут скорей будет пара фальшивых Од тирану и прочие тени Осипа Эмильевича…

Очень метко на сей счет высказался епископ Тихон Шевкунов:
«Поразительно, но самые разные люди в начале ХХ века — благородные, любящие Россию, пламенно желая ей добра, сделали все для того, чтобы в конце концов у власти оказался Ленин, быть может, самый страшный персонаж в нашей истории. События 1917 года убедительно говорят о том, что русское креативное общество, тогда оно называлось прогрессивным, оказалось вопиюще инфантильным, слепым, тупым и абсолютно бездарным в смысле управления страной, самодовольным и феерически безответственным. Большая часть творцов февраля – а это были наши замечательные креативные и прогрессивные элиты – позже, задним числом это с ужасом поняли. Недаром Александр Федорович Керенский уже в Америке в шестидесятые годы на вопрос журналиста, можно ли было предотвратить ужасы, в которые была ввергнута Россия после революции, ответил уверенно: «Можно!» «Что для этого нужно было сделать?» — спросил журналист. «Расстрелять одного человека», — не задумываясь ответил Керенский. «Ленина?» — «Нет, Керенского», — ответил Керенский».
ссылка

Впрочем, достаточно и пушкинского:
Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!

А. Бабушкин, «ФАБРИКА», изд-во Franc-Tireur USA, 2019 
(кликабельно)

Также по теме:
Симон Кордонский — «О биологических основах любви интеллигентов к Родине» (1995)
(кликабельно)