Всеволод Арсеньев
Всеволод Арсеньев
Описать трудовую биографию Арсеньева легко. С 1962 года работал в газете как репортер, фотокор, спецкор. С 1968 года — спецкор журнала «Вокруг света», с 1972-го по 1996-й был ответственным секретарем и художником в «Комсомольской правде».
В книге «Ностальгия. Провинциальная Россия» собраны сто фотографий из того колоссального объема работ, что сделал Всеволод Арсеньев за десятилетия, путешествуя по стране, заглядывая в лица и души жителей самых разнообразных ее уголков.
Умер Всеволод Арсеньев – мастер слова и фотографии
не просто хорошо, а ювелирно пишущий мастер слова.
Он начал работать в журнале «Вокруг света»,
а потом двадцать с лишним лет подарил «Комсомолке».
Был неизменно честен, тонко юмористичен, напрочь лишен злобы. Друзья называли его «Воликом», искренне любя и искренне удивляясь, когда он вдруг открывал некую новую, до того никому не известную грань своей души и таланта.
Когда началась болезнь, он принял ее спокойно, очень по-мужски. Боролся с ней, как мог, ни на что не жаловался и переносил все испытания достойно и мужественно. Она оказалась сильнее.
Арсеньев опережал время – он блестяще работал «во всех ипостасях» задолго до того, как в журналистику пришло понятие мультимедийности. В его статьях не было лишних слов, а обычный пленочный аппарат в его руках обретал какие-то удивительные возможности. «Цифру» же он так и не полюбил – считал, что она лишает кадр жизни. А безжизненные снимки – бессмысленны…
Пару лет назад сто его фотографий объединила книга «Ностальгия. Провинциальная Россия». И был безумно счастлив, когда книга вышла. Хотя как он смог выбрать всего сто снимков из тысяч отснятых – непонятно.
Он много ездил, много видел и оказался наделенным особым даром – заглядывать в лица и души людей. Но он не снимал простых людей и не писал о них. Арсеньев снимал и писал о равных и достойных. И то, и другое получилось у него высшей пробы. И всегда было наполнено светом. Потому что много света было в нем самом.
На последней выставке его фотографий Всеволода Арсеньева (а и было-то их, к сожалению, всего ничего) один из самых близких его друзей, журналист Юрий Рост рассказывал: «Всеволод Арсеньев — человек, рядом с которым я научился снимать, а также ловить рыбу и вязать крючки. Научился разговаривать. До встречи с ним я был почти немым журналистом. Арсеньев для меня опроверг теорию Дарвина. За то время, что мы знакомы, он нисколько не изменился. Он остался хорошим. Когда я как-то раз опоздал к Арсеньеву на час, а он сварил раков и ждал меня, он мне сказал: «Я мог бы это понять, если бы ты разбился на машине насмерть». Так вот, по-дружески. Мы много путешествовали, ловили рыбу, разговаривали и никогда, ни в одном слове, тексте или фотографии он не сфальшивил. Если говорить, что фотографии и тексты Арсеньева простые, то это можно делать только в том смысле, в каком мы говорим о пушкинской прозе. Если бы Александр Сергеевич родился чуть позже и не погиб накануне изобретения фотографического аппарата, то он бы снимал так, как это делает Арсеньев. За этой простотой стоит вкус, понимание окружающей жизни, доброта и нежность».
Эти слова были сказаны живому человеку. Другу. Такому, каких мало. Друзья были рядом с ним до самого конца, наивно, но искренне надеясь на чудо. К сожалению, оно не случилось…
Коллектив газеты «Вечерняя Москва» выражает глубокие соболезнования родным и близким Всеволода Арсеньева.
21 мая 2015
