Максим Соколов — Царство, разделившееся само в себе, опустеет
Эти слова Спасителя самым пугающим образом сбывались в эпоху смут, когда царство, разделившееся на ся, переходило от словесных распрей к прямому братоубийству и потом, растерзанное и издыхающее, медленно приходило в себя. Поэтому люди, не вовсе лишенные чуткости, видели в усиливающемся общественном раздрае немалую опасность, ибо известно, к чему такой неостановимый раздрай приводит.
Гр. А. К. Толстой писал в 1857 г., когда после смерти Николая I в Российском царстве наступила оттепель, общество было исполнено воодушевления, а все грозы еще были за чертой горизонта:
Да, он грустит во дни невзгоды,
Родному голосу внемля,
Что на два разные народа
Распалась русская земля.
Конца семейного разрыва,
Слиянья всех в один народ,
Всего, что в жизни русской живо,
Квасной хотел бы патриот.
Уже через десять, тем более через двадцать лет беду, которую граф увидел в светлые дни оттепели, уже никому не надо было растолковывать. Надо было что-то с этим делать, но как это исполнить, как приступить, никто толком не знал. Так и разделялись вплоть до 1917 г.
Но ведь и сегодня мы имеем такое же, если даже не более отчетливое распадение на два народа, не сообщающихся между собой ни в еде, ни в питье, ни в молитве. Разные устремления, разные святыни, разные досуги — все разное. Русские дворяне, бойко говорившие по-французски и с трудом по-русски, были тем не менее куда ближе к народу, чем нынешняя прогрессивная общественность.
Можно, конечно, утешать себя тем, что теперешний малый народ окончательно инкапсулировался – «Нас не хотят слушать, перед нами не хотят преклоняться, так им же, невеждам, будет хуже». Их идеология вполне сектаторская. А поскольку они пребывают в подавляющем меньшинстве, так и не о чем тужить.
А мы отдадимся цуканию милых нигилистов, которому и граф, мечтавший о слиянье всех в один народ, был очень не чужд:
…Бывает мне
Приятно, в званье ретрoграда,
Когда хлестнет их по спине
Моя былина иль баллада.
С каким достоинством глядят
Они, подпрыгнувши невольно,
И, потираясь, говорят:
«Нисколько не было нам больно!»
Тем более что нигилисты прямо-таки на это напрашиваются. Хотя бы своей несытой глупостью.Это все хорошо, да и полемика необходима, а то совсем проникнутся сознанием своего величия, и тем не не менее ке фер? фер-то ке? Ведь динамика такова, что семейный разрыв только прогрессирует, причем с большой скоростью.
Вообще-то дипломатия, т. е. применение ума и такта, порой справлялась и с большими разногласиями, приводя их не то чтобы к полной фисгармонии (она и в семье не всегда бывает), но к какому-то приемлемому консенсусу. Способ известен. Приступая к переговорам в условиях полной непримиримости и полной несводимости противоборствующих позиций А и Б, дипломаты последовательно (и с немалым трудом) приводят их к уже более близким друг другу А’ и Б’, затем А» и Б», А»’ и Б»’, покуда не вырисовывается какое-то мирное соглашение.Правда, дипломатам легче. Если переговоры совсем не идут, можно переключить полемику на уровень последнего довода королей, и там уже не надо будет заниматься филигранным сведением балансов. Конечно, бывает, что и во внутренней политике прибегают к последнему доводу, но он совсем калечащий, и без крайней, запредельной нужды лучше его не использовать. Тем более, что послеоперационные осложнения таковы, что о конце семейного разрыва говорить в этом случае не приходится.
Впрочем, дипломатия сегодня вообще не в чести. Мировая политика чрезвычайно канализировась (от слова «каналья»), и на старомодное искусство дипломатии откровенно плюют все, кому не лень. В России же применение ума и такта к устроению внутренних дел спокон веку не было в заводе. Слишком холодно, бездушно и рационально, тогда как наш метод — «На бой, на бой, в борьбу со тьмой!». А в ответ: «Не прорвать вам нашу стену, наш железный русский фрунт!»После чего только и остается, что констатировать: «Завидное теперь меж нас согласье».
Самое обидное, что народ-то хорош — компромиссное вычерчивание средней линии не встречает у большинства публики резкого отторжения. Зато оно исправно отторгается говорящим классом, которого русская многострадальная история не научила ничему.
иллюстрация — Покушение на Александра II 1 марта 1881 г.