Виктор Мараховский — Ядерный пендаль
последний и окончательный супербоевик |
| 1.
Это был последний день Той, Прежней Жизни Бабая. Он, тогда ещё просто Серёга Бабаев, шёл из своего проектного бюро в дурном настроении. По разговорам начальства он вдруг понял, что то, что ему только что выдали, и было всей зарплатой. Приварок в виде премии за досрочно сданный проект не выдали. Хотелось кричать и убивать, а получилось только нервно выйти и закурить. Господи, думал Серёга, идя домой. Как заел быт. Дома его сейчас запилит жена, затопчут дети, засмеёт Петросян. Потом он выйдет за пивом, и его затолкают наглые сопляки у подъезда. А утром снова на работу, где его задушит своим дешёвым парфюмом тупая баба Анжела, сидящая через стол. А ведь у неё нет реально никаких достоинств – только усидчивость, как у устрицы. А окажись она в какой-нибудь экстремальной ситуации? Дня бы не протянула. А Серёга, корифей в выживании, ветеран трёх старейших военных форумов, умеющий теоретически ставить растяжки и снимать часовых, почему-то не может просто подвинуть эту тварь… Хотелось завыть – громко. Протяжно. Яростно. И тут его жизнь изменилась. 2. — Приходите в «Модулятор Р», — внезапно сказал девичий голос над ухом. Серёга дёрнулся, отскочил, принимая оборонительную стойку, которой его выучил Ринат в Армии. Интересно, кстати, жив ли. Серьёзный был мужик. — Приходите, сегодня праздник удивительных цен. – повторила усталая девчонка в жёлтой футболке и жёлтой кепке, протягивая Серёге глянцевый прямоугольник. – Праздник удивительных скидок, даже до семидесяти процентов дешевле. Серёга выдохнул. Сердце билось часто-часто, как пойманная птица. Серёге не доводилось ловить птиц, поэтому он не знал, с чем сравнивать – но по ощущениям его мотор тянул в эту минуту на увесистого пеликана. Чтобы унять сердцебиение, он слабо махнул рукой. Девчонка восприняла жест по-своему и всучила ему бумажку. ««Модулятор Р». – прочёл Серёга. – Решаем личные проблемы! Ты чувствуешь, что уже не тот? Подозреваешь, что уже не мужик? Тогда тебе к нам. Реши свои проблемы глобально!» Адрес был написан крупными взрывающимися буквами. Это оказалось совсем рядом. Когда Серёга вошел в дверь заведения, его глазам предстал обычный белый офисный предбанник. Над коридором висело электронное табло. Рядом стояла машинка для выдачи талончиков, как в банке. Он подошёл и взглянул на панель с кнопочками. Напротив каждой кнопочки, совсем как в банке, имелась поясняющая надпись. «Ай хэйт майселф энд ай вонт ту дай», — прочёл Серёга. – Не то. «Как страшно жить». Близко, но это, наверно, для баб. «Хочется взять и уе..ать». Наверно, это… «Я какой-то не мужик» О! И он вдавил кнопку. Машинка зажужжала и выплюнула талончик 117. Тотчас над головой электронно пискнуло, и Серёга, подняв глаза, увидел, что на табло высветился его номер с поясняющей надписью: «комната 148». 3. — Здрасьте. – просовывая голову внутрь комнаты, пробормотал Серёга. — Здрасьте-здрасьте. – басом отозвался высокий тощий человек пятидесяти, подымаясь в белом халате из-за стола. – Доктор Любодеев, Григорий Филиппович. Так это вы какой-то не мужик? Как вас зовут? — Бабаев. Сергей Артурович. – пожимая длинную кисть доктора, затравленно отозвался Серёга. – Так вы доктор… — Не-не-не! – поднял руки вверх Любодеев. – Не то, что вы подумали. Мы никого в усмиряшку не пакуем. Просто наш бизнес имеет дело с внутренним миром человека, так? А значит, нужны специалисты. А то в Нью-Йорке был случай: клиент хотел пойти по программе «Взять и уе…ать» — матерщина слетела с губ Григория Филипповича просто и непринуждённо, даже как-то респектабельно. – А оказалось, что ему на самом деле надо по программе «Паниш ми, ю дёрти панишер». Вы в армии служили? — Да. – коротко ответил Серёга, вспоминая учебку, плац, стрельбище и картошку. Если честно, картошки было гораздо больше, чем стрельбища. — Присаживайтесь. Поскольку у нас сегодня первый день работы, я вам от лица фирмы предлагаю скидку в 70%. Всего за 8 тысяч рублей мы всё сделаем. — А чего так?.. – начал Серёга и осёкся, не зная, добавить к вопросу «много» или «мало». – Вы скажите лучше, в чём суть. — Наша фирма имеет патент на передовую нанотехнологию – сообщил доктор. – Так называемый Модулятор Реальности. Он может неисповедимым путём решить психологические проблемы всех наших клиентов сразу. Как только мы наберём нужное число контрактов – а осталось совсем чуть-чуть, вы из последних – мы этот модулятор включим. И ваша жизнь пойдёт по пути, который позволит всем вам – всем нашим клиентам! сбросить бремя и самореализоваться. Вы сможете выйти за пределы, которыми вас безжалостно сковала унылая жизнь. Платить по следующей схеме: 50% по заключении контракта и ещё 50 – после выполнения. Если эффекта нет – деньги назад. Четыре тысячи проделывали в бюджете Серёги куда меньшую дыру, чем восемь. Он ещё немного для виду помедлил и кивнул. — …И что теперь делать? – поинтересовался Серёга пять минут спустя. — Идите домой. – пряча свою копию контракта и деньги в ящик стола, сказал Григорий Филиппович. – Доверяйте своей интуиции. И ждите. Долго ждать не придётся. 4. Сказанное доктором оказалось большим преуменьшением. Едва Серёга пришёл домой, как обычно накупив по дороге гречки на чёрный день, едва сел к компу и зашёл на мужской форум, где обсуждались вопросы выживания в суровых условиях – как на улице грянул взрыв и завыли сигнализации. Серёга подскочил на месте, и тут же вырубилось электричество. Он торопливо достал из кармана мобильник, но зона пропала. Он как-то сразу понял, что Это началось. В дверь раздался стук. — Не открывай! – скомандовал он жене. – Мелких в подвал и сама туда же. Сидеть тихо. — Так у нас нет подвала. – пробормотала испуганно жена. — Я имел в виду в шкаф. Все в шкаф. – поправился Серёга. Он вышел в коридор, прижался к стеночке и тихонько, спиной по обоям, проелозил к двери. — Кто там? — Сергеи Бабаефф? – спросил голос с иностранным акцентом. — Он в душе. – тут же нашёлся Серёга. — Нет, Бабаефф – это ви. – настойчиво произнёс голос. – Во имья Нью Ворлд Одэ, откройтя! Дверь разлетелась щепками, и в проёме возникли трое. Впереди был высокий негр в форме морпеха США и с ручным пулемётом «Britney», из-за его плеча выглядывала блондинистая белоглазая женщина лет тридцати с чешской скорострельной снайперкой «Vustamnenoge» в белых гольфах, а довершал картину чернявый оливковый мужик в арафатке с самодельным гранатомётом с примкнутым штыком. Серёга, оглушённый взрывом, успел заметить, что на шеях у всех троих болтаются на цепочке одинаковые медальоны: радужные треугольники. — Сэргэй Бабаев. – гнусно произнесла блонда со снайперкой, путая ударения. – Вы опасний для мира. Постановлэнием Мирового Совэта к вам надо применит превентивния мери. Во-первих, ваша жена и дети идут в заложники в трудовой лагер. Джанни, чек ит. Во-вторих, ви приговариваетес к удар приклад по голова так, что ми думать, что ви мёртвий. Рахим, ду ит. Мужик в арафатке ухмыльнулся и, резко крутанув свой гранатомёт, ударил его прикладом по лбу. В глазах вспыхнуло. Угасающим сознанием Бабаев услышал, как причитает жена и как хрупают тяжёлые армейские ботинки по рассыпанной гречке. 5. — Проснись, молодой. Он открыл глаза. Над ним склонилось незнакомое лицо раскосого старика с длинной белой бородой. Старик был в шафрановом ватнике, а вокруг подымались стены какого-то бункера. — Живой? – спросил старик. Серёга попытался кивнуть. Получилось не очень. — Месяц как неживой был. – сообщил старик и поднёс к губам Серёги покоцанного вида алюминиевую кружку. Серёга глотнул: это был, кажется, чай. — Зовут тебя как? — Бабаев. – попытался произнести Серёга. — Бабай. Ай, такой молодой, а уже бабай. – засмеялся старик. Потом перестал смеяться и добавил: — Молодой, а уже седой совсем. Я тебе расскажу, чего было. …Взрывы раздались одновременно по всей планете. Взлетели на воздух Кремль, Уайт-Хауз, Дом Народных Собраний, Дом с химерами и (видимо, по ошибке) Тадж-Махал, который организаторы диверсий приняли за индийский парламент. Погибли президенты и правительства всех стран мира. Шестой флот США спустил американский флаг и поднял новый – радужный, после чего расстрелял в упор Пхеньян. Кто за всем стоит, выяснилось, когда по уцелевшим телесетям выступил новый диктатор – миллиардер Шакил Штерн-Хуэй, владелец крупнейшей в Нью-Йорке сети специфических клубов по интересам и законодатель эстетики нео-неоготики. Стоя в чёрной кожаной фуражке, он сделал зрителям козу и заявил, что пришёл делать любовь, а не войну. Порядок, тем не менее, должен быть. Поэтому все государственные армии, где мучают мальчиков, отныне распускаются и заменяются Комитетами Терпимости из представителей ранее угнетавшихся меньшинств, имеющих право протестировать на терпимость кого угодно. Все вооружённые гражданские лица будут признаваться по определению нетерпимыми и уничтожаться на месте без предупреждения. Вся гречка и консервы конфискуются. Запрещаются нетерпимые религии и идеологии. Особо нетерпимые личности интернируются или расстреливаются беспощадно. Закончив выступление, Штерн-Хуэй повернулся к усатому секретарю в цепях, стоящему с папочкой за его спиной, и страстно поцеловал его с языком. Затем глянул в камеру и, погрозив пальцем, добавил: — Я буду противным, люди Земли. Очень противным! В мире тут же началась паника, которая к моменту прихода Бабая в себя достигла катастрофических размеров. Больше никто не пахал и не сеял, никто не заполнял формы и не подписывал накладные. Все только устраивали друг на друга засады в тёмных местах, попадались в них, отнимали друг у друга консервы и убивали. Иная банка тушёнки, подобно киплинговскому княжескому анкасу, за неделю успевала поменять пятерых-шестерых хозяев, и путь её по земле отмечался лужами крови. За выжившими неотступно гонялись Комитеты Терпимости, к которым примкнула огромная масса скрытых агентов по всему миру. — А я тебя подобрал, Бабай. – закончил свой рассказ старик, представившийся как простой пенсионер дедушка Ухум. – Буду из тебя настоящего мужика делать. Бабай, с учётом только что услышанного, сперва испугался до одури, но позже понял, что Ухум не имеет в виду ничего дурного. Наоборот. 6. Как оказалось, дед Ухум засел в бывшем Саратове-14, на забытом стратегическом складе. Снаружи склад был замаскирован под большую кучу мусора, которая на самом деле была бронированной, со специально обученными воронами раннего оповещения, отпугивающим запахом и другими наворотами. В спокойные дни, когда в небе не кружила авиация Комитетов Толерантности, Ухум выводил Бабая на прогулку и там гонял, как старшина. Он научил его отжиматься на одной руке, делать маваши и тройное сальто назад, снимать часовых, подкрадываться незаметно, перекусывать колючую проволоку без всяких инструментов, мастерить мины-ловушки из пищевых отходов и готовить двадцать четыре блюда из крыс. Одним словом, Выживать. Через полгода у Бабая исчезли остатки жира, мышцы налились невероятной силой, на безволосой прежде груди выросла обильная курчавая шерсть, а голос понизился на две октавы. Сделался он силён ужасно, так что окрестные медведи пугали им своих детёнышей. Он научился двигаться как тень – но не совсем бесшумно, поскольку его шаги теперь неизменно сопровождались гулким глухим звоном. — Послушай, Ухум. – спросил однажды Бабай, непринуждённо сидя на ветке в пятнадцати метрах над землёй и разглядывая долбящего ствол дятла. – Зачем ты со мной возишься? Ухум, сидящий на соседней ветке, улыбнулся: — Ты Узун-Кулак. – ответил он. – Человек, Сходивший на Ту Сторону и Вернувшийся Обратно. Я сам когда-то был такой. Один раз второй секретарь райкома избил меня и ограбил, и когда я умирал в пыли, мимо проходил мой будущий наставник Рахмат Ханум. Он поднял меня и научил быть настоящим мужиком. Потом прошли годы, и я нашёл тебя, своего преемника. Потому что в этом мире всегда должен быть хоть один настоящий мужик. Тут Ухум резко замолчал и приложил палец к уху. Бабай понял условный знак, собрался, замер. Затаился. Стал частью окружающего мира, частью дерева. Слишком буквально понявший это дятел тут же перепорхнул на него и стал примериваться. По лесной дороге ехал обоз — человек сорок на трёх грузовиках. Потянув носом, Бабай почуял запах «Завтрака туриста», машинного масла и парфюма. Добыча намечалась богатая. На кабине головного грузовика мотался радужный флажок. В кузове, среди одетых с вызывающей роскошью разбойников, сидели трое в форме Комитета Терпимости с подбитыми ватой плечиками. Один из них растягивал меха большого аккордеона и пел песню, припев которой подхватывали все три грузовика: And here we come to blast your brain, «Пора», — понял Бабай. Он напружинился и легко соскочил с ветки прямо на голову аккордеонисту. Раздался хруст черепа под ногой. Бабай сбалансировался, удержался, круговым движением выхватил из-за спины спецнож с зазубренной тыльной кромкой, крутанулся. Несколько человек, зажимая раны на груди, попадали. Бабай рванулся, скакнул, хватил зазубринами ближайшего по горлу, вырвал свободной рукой кадык второму. Вовремя заметил, что один почти успел поднять автомат – и, резко выбросив вперёд босую ногу, воткнул большой палец ему в глаз. Старик Ухум передал ему секреты древнего единоборства, которым владели воины Чингиза. Там это называлось «Удар петуха». Первый грузовик был выведен из строя за четыре секунды. Не давая едущим во второй машине понять, что происходит, Бабай с места метнулся в кульбите, перевернулся в воздухе, приземлился на крышу, бешеной мясорубкой прошёлся по кузову. В третьем грузовике его заметили, начали стрелять – но было уже поздно. Бабай отцепил от пояса упавшего боевика ГНДВ, вырвал чеку, метнул. Вспух колобок взрыва, полетело кровавое мясо. «Жаль, пропала тушёнка», подумал кто-то спокойный в голове Бабая. 7. — Твоё обучение окончено. – повторил Ухум, свежуя бобра. Бабай недоверчиво посмотрел на наставника. — Как так? — Ты теперь мужик. – констатировал старик. — Да какой я мужик… – испуганно возразил Бабай. От волнения ему захотелось чего-то пожевать. Он поискал глазами, но вокруг была только апрельская роща. Тогда он достал нож, срубил широким замахом двадцатилетнюю берёзу, нервно ободрал кору, откусил сладко-горькой мякоти, заработал желваками. — Мужик-мужик. – заверил Ухум, продолжая работать. – Я это понял, когда ты нырнул и зверушку прямо в хатке загрыз. — Это азы… – растерянно пробормотал Бабай. — Это мастерство. – возразил Ухум. – Теперь ты действительно научился Выживать в любой ситуации. — И что мне теперь делать? — Ты должен вернуться и закончить то, что не закончено. – ответил Ухум. …С собой Бабай взял только самое необходимое: нож, моток лески, крючок, спички, презервативы, рулон туалетной бумаги, фильтры для воды, вазелин, обеззараживающие таблетки со склада оранжевых аптечек. — Возьми ещё и это. – сказал старик Ухум, протягивая ему что-то, завёрнутое в суровую тряпицу. — Это что? – поинтересовался Бабай. — Это подарок. Когда-то старейшины сделали этот подарок Сталину-ата. Бабай развернул тряпицу. В ней оказался старинный с виду револьвер. — Патроны к нему достать трудно. – улыбнулся он. — Патроны в нём есть всегда. – ответил старик. – Это не револьвер. Это шунг-ла, дом духов. У него бесконечные патроны, двоечник. Он пытался также навязать ученику катану Рокоссовского и нунтяку Абеля, но Бабай сунул неревольвер на пояс и крепко, до хруста сжал плечо старика. Потом повернулся и пошёл прочь не оборачиваясь. Бабай больше никогда не смотрел назад. 8. Путь от Саратова-16 до бывшей Москвы по пересечёнке – это 300 километров. Ну или три дня ходу, если не спешить. Бабай ночевал на деревьях, ловил бобров и рысей, иногда закусывал берёзками. Пару-тройку раз он задерживался, чтобы вырезать под корень попавшуюся на пути базу новых хозяев мира. Происходило это всегда одинаково: снять часовых по периметру, кинуть ВПЦ или ГРДЩШ в генератор, в наступившей темноте и панике – валить врагов, почему-то разбегающихся с громким воем вместо того, чтобы вооружиться и засесть по углам. …Перед тем, как кончить последнего солдата, он обычно интересовался у него новостями. Новости были не ахти. Меньше чем за год анархии земляне разболтались вконец. Штерн-Хуэй перенёс столицу мира на авианосец «Джордж Вашингтон», переименованный в «Алехандро», и теперь появлялся то тут, то там, стирая с лица земли нетерпимые прибрежные города. Миллионы людей ушли в пираты. Миллионы в леса, где влачили жалкое неподготовленное существование. Сотни миллионов просто сгинули. Все чего-то ждали, а консервы между тем кончались. В голове у Бабая созревал кое-какой план. На месте бывших Химок он обнаружил огромную замусоренную руину, по которой шастали гигантские злобные собаки. Бабай задумчиво прошёлся по бывшему городу, огляделся, хмыкнул. Потом сел на самом видном месте – там, где раньше была «Икея» — и достал из мешка тушёнку. На одном из окружающих пустырь холмов блеснула оптика. Местные выжившие уже смотрят, понял Бабай. Он примерился, поднёс консерву ко рту, крутанул, вскрыв её правым глазным. На холмах тихо охнули. Бабай одним махом сожрал тушёнку, подобрал крышку и начисто выбрился ею. На холмах ахнули. Бабай улыбнулся, железными пальцами смял крышку, сделав из неё сярикен, и метнул в жирную крысу, вышедшую подышать свежим воздухом в сорока метрах к северу. На холмах зааплодировали. Он подошёл к убитому зверю, поднял его за хвост и выкрикнул: — Мужики! У кого бухло есть? Закусь с меня. На холмах тут же появились выжившие – крепкие бородатые мужчины, на лицах которых ещё читались следы прежних профессий: программисты, инженеры, пара прокуроров. Всего два десятка из сотен тысяч населения города когда-то читали правильные форумы. 9. — Нужен хороший пилот. – сказал Бабай. Он только что угостил своих новых товарищей крысиным фрикасе с подливкой из бобрового жира. Вместо вегеты он использовал тёртый тарен. — Есть у меня один на примете. – почесал в затылке местный бугор Пётр, бывший модератор «Сувайвала». – Хороший спец. Раньше был чемпионом Москвы по «Ил-2 Штурмовику». А что за работа? — Баллистическое десантирование. – скупо произнёс Бабай. – Я знаю место, где есть все девайсы. …О баллистическом десантировании – известном также как Проект «Ливень» — Бабай читал и раньше, на форумах. Но все подробности ему рассказал старик Ухум, служивший некоторое время на подземном аэродроме в Чебоксарах. — Это круто, наверно. – поцокал языком Пётр. — Главное, тарена захватить побольше. – ответил Бабай. – Там может быть засада. 10. Глава Мирового Совета, диктатор Земли Штерн-Хуэй сидел в кают-компании на троне, обитом чёрным латексом. Он барабанил пальцами по затянутой в чёрную кожу голове раба, сидящего у трона, и одновременно держал речь перед руководителями Комитетов Толерантности со всего мира. — Братья и сёстры! – говорил он. – Пупсики и противные животные! Мы совершаем великое дело. Тысячи лет мы внедрялись в их мир, втирались в доверие, маскировались под них, вынашивали планы. Тысячи лет мы страдали от их нетерпимости, а за что? Да ни за что! Сейчас наше время. Сейчас встал новый вопрос. Собрание возбуждённо закивало. «Да, он давно встал», шептали изнеженные губы городских недомужчин. Суровые плечистые тётки в тельняшках молча кивали, поглаживая автоматы. — Настало время совершить последний разрыв прежнего шаблона! Собрание болезненно застонало. Слово «разрыв» было таким страшно диким. — Мы должны чётко обозначить свою новую позицию! – крикнул Штерн-Хуэй, бухнув кулаком по голове раба. Собрание впало в экстаз. «Новая позиция! Ура!» — кричали генералы. — Мы сосредоточили в своих руках мировые запасы тушёнки, шоколада, модной одежды! – кричал диктатор. – Телевидение и шоубизнес и так были в наших руках! Нет никого, кто мог бы перед нами устоять! Нет никого, кто мог бы нас отразить! — Перед нами не устоишь! Мы неотразимы! – завопило в ответ собрание. И тут всё перекрыл нарастающий гул. 11. В этой главе для специалистов перечислены все реально существующие наименования техники и спецсредств, использованные во время баллистического десантирования Бригады Бабая на авианосец «Алехандро». 1. ПТРУС-56М. 12. Бабай шёл по дымящейся палубе авианосца, слега прихрамывая: его таки-достала снайперша, выстрелившая вслепую, на звон. К счастью, в источник звона она не попала – но пуля прошла совсем рядом, царапнув по внутренней стороне бедра. Лечиться пришлось на месте, тареном. В левой руке у Бабая был нож, в правой револьвер Сталина с бесконечными патронами. Он шёл, а из-за тюков, ящиков и баков то и дело выскакивали с громким улюлюканьем приспешники Штерн-Хуэя. Он тут же снимал их влёт и шёл дальше. За спиной мужики Петра добивали раненых. Добиваемые кричали: «За что?! Что я лично тебе сделал?!» Он поймал какого-то испуганного сопляка в бескозырке и сапогах на шпильках, поднял в кулаке, занёс над бортом. — Говори! – приказал он. – Где диктатор? — Он в душе! – попытался пискнуть сопляк, выгораживая хозяина. — Ответ неверный. – сказал Бабай и, похоронно прозвонив тестикулами, разжал кулак. Он долго ходил по коридорам, разыскивая Штерн-Хуэя и размазывая по переборкам статистов в десантных пачках. Наконец, что-то заставило его заглянуть в кают-компанию. Предчувствие не обмануло Бабая: диктатор засел там, забаррикадированный опрокинутым троном и окружённый звероподобными смертницами-культуристками из отряда «Вундерфинале». Среди них Бабай увидел и ту, что командовала захватом его квартиры. При его появлении смертницы открыли шквальный огонь. Но подстёгнутый тареном организм среагировал мгновенно: Бабай запрыгнул с большим ускорением на стену, пробежал, виляя между фонарями и поливая смертниц в ответ куда более меткими выстрелами. Приземлился он уже среди трупов. Молча посмотрел на Штерн-Хуэя. Тот запрокинул голову, глядя на свою смерть. В его глазах Бабай неожиданно прочёл радость. — Накажи меня, строгий каратель. – радостно прошептал Штерн-Хуэй. – Я с самого начала знал, что мы кончим этим… — Обойдёшься. – жёстко ответил Бабай. – Мы будем судить тебя. — Не хочу судить. – капризно возразил диктатор. – Хочу чтоб наказать! Жестоко! Яростно! Мне же обещали!!! — Чего? – нахмурился Бабай. Бам!!! Выстрел проделал аккуратную дыру во лбу Штерн-Хуэя. Бабай обернулся: в дверях кают-кампании стоял доктор Любодеев с дымящимся парабеллумом и со спичкой в зубах. Справа от него топтался лиловый восьмиглазый инопланетянин с ведром попкорна. — А вы тут откуда, доктор? – удивился Бабай. – И почему гуманоид попкорн жрёт? — Потому что тарена меньше есть надо. – устало ответил врач. Он прошёл мимо Бабая, как-то сразу съежившегося и снова ставшего Серёгой, и перевернул ногой Штерн-Хуэя. — Контракт выполнен. – задумчиво произнёс он. Затем обратился к Серёге, с неприязнью глядя на него, произнёс: — С вас четыре тыщи. 13. — Это в каком смысле? – поразился Серёга. – Это что, вы устроили всё? Доктор поморщился. — Вообще-то вы сами. – ответил он. – Наша фирма просто включила модулятор реальности. Откуда нам было знать, что взрослые люди из благополучных городов не смогут решить свои личные проблемы иначе, кроме как поработив мир, заграбастав всю тушёнку, разнеся пол-планеты и переломав всю мебель? А? Взять вот этого, — он пнул ногой труп диктатора. – «Паниш ми, ю, дёрти панишер», — передразнил он. – Я-то был уверен, что он просто встретит своего Чёрного Властелина, и тот будет его наказывать по выходным до седьмого пота. А он вон чего придумал… Между прочим, талантливый дизайнер был. Серёга подумал. Ему стало как-то не по себе. Затем его озарила хорошая мысль: — А вы не можете этот свой модулятор в обратную сторону запустить? – воскликнул он. – Ну, я типа всё понял. Осознал. Я теперь буду смотреть на мир иначе. Научусь ценить простые маленькие радости. Пиво, приму, Петросяна. Перестану дёргаться… Он осёкся, видя, что доктор Любодеев качает головой. — С чего вы взяли, Серёжа, — грустно произнёс врач, — что у нас единственный модулятор реальности? На самом деле это очень древнее изобретение. Называется история человечества. И всегда в ней творилось одно и то же – просто обычно размазанно, вялотекуще. «Маленькие радости», говорите? Они всегда были просто благотворительностью. Опиумом для тех, в кого игрались чемпионы… Мда. А мы, как выяснилось, немного смухлевали. — То есть?!.. — Набрали приличную с виду клиентуру, сплошных городских интеллектуалов, дали им порезвиться годик. И что получилось? Повторилась та же история, только в виде фарша. Потому что вам, теоретикам, лишь бы людей убивать. Нет, ну кто бы мог подумать, что для того, чтобы проявить себя Настоящими Мужиками, вам понадобится ядерный пендаль и такая вот всемирная угроза?.. – врач снова пнул труп Штерн-Хуэя. — И что теперь делать? – растерянно спросил Серёга. — Вам лично? – переспросил доктор. Он задумался, достал сигареты, вынул из зубов спичку и, подумав, мстительно зажёг её о щеку супергероя. — Гм. – произнёс он. — Личные проблемы вы уже решили за счёт глобуса. Теперь… попробуйте наоборот, что ли. Я бы на вашем месте начал с электрификации. Кто-нибудь из вас умеет лампочки вкручивать? |