Даниил Коцюбинский — Почему западники возненавидели Запад?

By alexandrbabushkin , in варяги on 18.05.2025 .

Пока я обдумывал текст на тему, вынесенную в заголовок, и всё подыскивал подходящий информационный повод, на «Фонтанке.ру» появилась статья замечательного петербургского автора — профессора ВШЭ-СПб, д. э. н. Андрея Заостровцева, либертарианца (то есть архизападника!) по убеждениям, с прямо-таки кричащим заголовком: «Свихнувшийся Запад: контрреволюция против революции». Рекомендую всем к прочтению! И сразу заявляю: как и в большинстве случаев, с базовым публицистическим посылом уважаемого Андрея Павловича я полностью согласен

Согласен с тем, что на Западе с некоторых пор приключилось совершенно немыслимое по степени абсурдности левое торнадообразное «завихрение». Согласен с тем, что в ответ поднялась встречная правоконсервативная (она же праволиберальная) волна, олицетворяемая сегодня Дональдом Трампом и его командой. Согласен с тем, что Запад семимильными шагами приближается к институциональному расколу на «левых» и «правых», подобно тому, как накануне прихода к власти Гитлера Веймарская Германия раскололась на «красных» и «коричневых» (сравнение, впрочем, сугубо формальное, ибо ясно, что нынешние левые — не коминтерновцы-сталинисты, а нынешние правые — никоим образом не фашисты-нацисты). Согласен с тем, что и те, и другие всё более чётко и демонстративно «забивают болт» на классические демократические процедуры, фактически принося на алтарь «игры с нулевой суммой» священную двурогую корову либеральной демократии: «один человек — один голос + свобода мнения для каждого».

И всё же в рассуждениях коллеги Заостровцева, как и в предыдущих его текстах, посвящённых теме «левого одурения» Запада, сохраняется, на мой взгляд, важная смысловая лакуна, без заполнения которой невозможно ни понять истинные причины происходящего, ни простроить аргументированные прогнозы.

Почему именно в начале XXI века (а точнее, с конца 1990-х гг.) на Западе стало наблюдаться тотальное левое помутнение, стремительно застилающее коллективный западный разум и мешающее либертарианским атлантам свободно расправлять свои анархорыночные плечи?

Строго говоря, у Андрея Заостровцева ответ на этот вопрос есть, и этот ответ также предлагается им не впервые. Всю ответственность за то, что «Запад свихнулся», Андрей Павлович возлагает на либеральных марксистов из далёкого-далёкого позавчера: Антонио Грамши, Дьёрдя Лукача и апостолов Франкфуртской школы (к которой уважаемый Андрей Павлович «заодно» отнёс «ни в чём не повинную» Ханну Арендт): Г. Маркузе, Т. Адорно, Э. Фромма, В. Беньямина, М. Хорокхаймера, Ю. Хабермаса и др.:

«Эта идеология прав меньшинств и разного рода наследников угнетённых (а за колониализм и рабство ответишь!) внедрялась в ходе новой культуркампф в американские университеты, в умы так называемой либеральной профессуры, а через неё — в студенческие взгляды… И дальше пошло-поехало: выпускники университетов с новым взглядом на мир стали занимать места в школах, СМИ, юстиции и т. д.». А затем «революция снизу соединилась с революцией сверху… Этим революционером сверху стала бюрократия… Для начала вытеснение свободного рынка и гражданского общества пошло через так называемое государство благосостояния (welfare state)… В результате всё меньше людей считали именно себя ответственными за свою жизнь. И безответственные своими голосами поддерживали укрепление государственного патернализма… Однако этого государству показалось мало. Зависимый человек всего боится. А тогда почему бы не внушить ему благость государственного регулирования как незаменимого способа его защиты от всяких напастей? Пролил на себя горячий кофе в „Макдоналдсе“ — виноват „Макдоналдс“, а не идиот. Но ничто не могло сравниться по привлекательности с зелёной идеологией: пусть здравствует природа и пусть сдохнет человек, на неё покусившийся. Мы, разумные бюрократы, спасём природу для будущих поколений и поборемся с изменением климата. Для этого же давайте нам все больше и больше полномочий».

Как нетрудно заметить, в этом на первый взгляд логичном «двухэтапном» объяснении по-прежнему не хватает ключевого звена: ответа на вопрос о том, почему небывалый взлёт левого неототалитаризма приключился именно сейчас, т. е. в последние два-три десятилетия?

Ведь не секрет, что пик популярности либерального марксизма, и Франкфуртской школы в частности, пришёлся на эпоху «молодёжной революции 68-го года». Гошисты носились тогда по улицам Парижа, размахивая транспарантами с тремя М: «МММ» (не путать с АО «МММ» из времён «лихих 90-х»): Маркс, Маркузе, Мао Цзедун. С начала 1970-х в Германии стала бесчинствовать левацкая RAF, в Италии похищали и убивали людей «Красные бригады». Да и государство всеобщего благосостояния именно в 1960-1970-х гг. достигло пика своих амбиций и возможностей, построив, в частности, в одной отдельно взятой стране почти совершенный социализм, а именно «шведскую модель социализма» с 90-процентными налогами для богатых. Да и в Великобритании лейбористы учинили что-то схожее, из чего потом будет в 1980-х гг. вытаскивать страну «железнобокая» Маргарет Тэтчер. И в США потребовалась инъекция Рейганомики, чтобы выбраться из «левого кювета» 1960-1970-х.

Почему же тогда, в период максимального практического успеха либерально-марксистских идей, Запад не переставал быть самим собой и сохранял в глазах советских/российских западников всю мощь своего цивилизационного обаяния?

Только ли потому, что из-за железного занавеса были не видны идиотские марксистские загогулины, которых на Западе и тогда, как мы видим, хватало?

Нет, не в недостатке информации было дело. О Европе и США в СССР думали с утра до ночи все советские люди от мала до велика. И «вражьи голоса» слушали исправно, и западные фильмы смотрели с жадностью, и «Иностранную литературу» читали с упоением, и рок-музыку слушали все без исключения — от волосатых гопников-пэтэушников до длинноволосых студентов-гуманитариев.

Так что же пошло не так в XXI веке? Почему Запад из рая на земле вдруг превратился в глазах российских западников в карикатурную психушку а-ля СССР эпохи застоя?

А случилось вот что. Люди на Западе перестали быть внутренне свободными. Они стали рабами. Такими же рабами, какими когда-то были жители СССР, где — под угрозой растирания в лагерную пыль — в обязательном порядке предписывалось громко заявлять (и искренне в это верить!) о том, что «я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».

Сегодняшний Запад в этом плане стал калькой с СССР «дохрущёвских» времён. С той лишь оговоркой, что Хозяином западного общества, могущим в одночасье растереть в «социальную пыль» кого угодно, является не Усатый палач, а Безликая толпа. А конкретно — Сетевая толпа.

Да! С одной стороны, эта самая толпа есть порождение формально свободного общества, состоящего из формально свободных людей. Но, с другой стороны, фокус в том, что как только общество превращается в анонимизированную сетевую толпу, оно становится оборотнем, пьющим кровь из каждого Homo Interneticus’а в отдельности и всего социума в целом. Оно превращает всех людей (включая политиков и миллиардеров) — в тварей дрожащих, боящихся того, что в какой-то момент эта самая Сетевая толпа вдруг разинет свою миллионнозубую пасть и превратит в ничто кого угодно и за что угодно. И сделает это молниеносно и абсолютно безнаказанно…

И вот тут наступает момент, когда «абсолютный раб» пытается найти выход своему отчаянию и в итоге простраивает самые абсурдистские и самообманные маршруты «сбрасывания негатива» на голову ближнему.

Не так давно мне выпала честь выступить с докладом на семинаре, руководимом почтенным А. П. Заостровцевым, на тему «Россия как цивилизация завершённого ресентимента». В этом сообщении я попытался провести мысль о том, что в ситуации, когда общество придавлено по сути тоталитарной (самодержавной) властью, с его коллективной психологией происходит «странная» вещь. С одной стороны, люди — по механизму стокгольмского синдрома — начинают идентифицировать себя с той самодержавной силой, которая в любой момент может их «транклюкировать». С другой стороны, свою нестерпимую тревогу и ненависть к произволу такое рабски распластанное перед стопами деспота общество «переадресует» тому, кого ненавидеть «безопасно» и кто «имеет наглость» жить более счастливо и спокойно. В случае с самодержавной Россией этим завистно-ненавистным «другим» всегда была Европа (Запад).

А вот в случае с Западом эпохи сетевого тоталитарного произвола — это, во-первых, сильные (точнее, ещё недавно сильные) мира сего, а во-вторых — любые несогласные с сетевой неототалитарной повесткой. Всех их, если что, ждёт скорый и неправый суд — сетевая отмена, сетевая клевета, одним словом, сетевая казнь.

Вот по какой причине люди на Западе превратились в разбитых на группы «остроконечников и тупоконечников» и страшащихся сделать «шаг вправо, шаг влево» ненавистников тех, «кто думает инако». И трамписты в этом отношении мало отличаются от «либералов» (точнее, леваков) — в этом плане А. П. Заостровцев абсолютно прав.

Но причина не в том, что Франкфуртская школа, вступив в кровосмесительную связь с бюрократами, принесла в подоле ужас «левого умопомешательства». Причина — в том, что ставшие на рубеже XX–XXI вв. физическими (то есть тотальными) рабами Сетевой толпы люди на Западе стали инстинктивно искать «безопасные» каналы для сбрасывания своей тревоги и ненависти. И с упоением вцепились в глотку друг другу. Чего, повторяю, не было даже в эпоху вполне левого по своему окрасу «68-го года». Ибо тогда, вопреки всем этим МММ, рулил по факту абсолютно либеральный девиз: «Запрещено запрещать!» В то время как сейчас рулит прямо противоположный самодержавно-сетевой императив: «Предписано запрещать и предписывать!»

Невыносимая тяжесть бытия, в котором оказались российские западники, ещё и в том, что Россия по-прежнему остаётся цивилизацией, в первую очередь зависящей от самодержавной власти, а не от Сети (хотя сетевой фактор о себе также даёт знать). При этом Сеть, транслирующая западную повестку, и Самодержавие, ей сопротивляющееся, приходят друг с другом, подобно Льву с Единорогом, в клинчевое противоборство. И в итоге интеллектуалы в России оказываются чуть более внутренне свободными (о внешней свободе речь не идёт, её в последние годы становится всё меньше, и это тоже факт), чем их коллеги на Западе. Вот этого и не могут простить Западу российские западники — того, что Запад превратился в «СССР № 2», в то время как РФ на этом ничтожно-карикатурном фоне выглядит как пространство, позволяющее аутентичным либералам сохранить остатки внутренней интеллектуальной свободы, без риска быть подвергнутым остракизму и изгнанным за пределы «рукопожатного поля» просто за то, что у тебя не такое мнение, как «должно быть» в рамках той или иной мы-группы.

Вот почему российские западники так негодуют и так сокрушаются. И при этом не замечают того, что, обвиняя во всём «проклятых марксистов», сами отчасти превращаются в тех, кто — вместо того чтобы назвать своего Хозяина (а именно интернет-толпу) по имени и хотя бы бросить ему в лицо «Ужо тебе!» — ищут «крайних» среди таких же точно простых и смертных жертв глобально-сетевого произвола, как и они сами.

О том, можно ли из этого депрессивного омута выгрести, я попытался порассуждать в книге «Новый тоталитаризм XXI века: уйдёт ли мода на безопасность и запреты, вернётся ли мода на свободу и право?», на которую уважаемый А. П. Заостровцев любезно откликнулся пространной рецензией, к которой я и отсылаю всех интересующихся.

цинк