Роман Тягунов
Роман Львович Тягунов
(1962, Свердловск — 31 декабря 2000, Екатеринбург)
Родился в Свердловске.
Закончил матмех Уральского гос. университета.
Жил в Свердловске-Екатеринбурге.
Ёбург. Глава 10.
ЛУЗЕР И «МРАМОР»
Поэт Роман Тягунов и премия «Мрамор»
«Питерское издательство «Пушкинский фонд» в 2000 году собралось издать книгу стихов екатеринбургского поэта Бориса Рыжего. В издательстве думали, не выпустить ли ещё и книгу екатеринбургского поэта Романа Тягунова, но в конце концов решили, что городу, если это не столица, достаточно одного гениального стихотворца. Тягунов, упс, пролетел. Он вообще оказался лузером. «Аутсайдер андеграунда» – назовёт его писатель Евгений Касимов.
Тягунов был на 12 лет старше Рыжего. Закончил мехмат Уральского университета. Работал где попало. Жил в скромной хрущобе на улице Сурикова. Бухал с друзьями. Коллекционировал пишущие машинки и письменные отказы из журналов и издательств. Пел под гитару. При жизни книг у него не было, да и после смерти – только одна: её издал меценат Евгений Ройзман.
Публика узнала Тягунова в 1987 году по стихотворению, в котором «кариатиды города Свердловска свободной кистью делают наброски», а Гомер ведёт троянского коня по улицам в библиотеку. Стихотворение называлось «В библиотеку имени меня записывают только сумасшедших».
Литературный отпрыск то ли Велимира Хлебникова, то ли Льюиса Кэрролла, он писал странные стихи, совершенные по форме и туманные по содержанию.
Где Гильберт отлучён, там Буридан приближен.
К тому, что я считал бессонницей, числом,
Относятся: число, бессонница и лыжи
Для девушки с веслом.
Что девушке весло, когда нет очевидца?
Она лежит в снегу ногами к двум стогам:
В одном весло торчит, в другом торчит девица,
Принявшая сто грамм.
Где голь, там алкоголь. Подробности излишни.
Девица поняла – нет жизни без весла!
Но девушка встаёт и надевает лыжи,
Которым несть числа.
…Две девушки весло ломают на две части.
Не надо быть ослом, чтоб не понять причин:
Что женщине число? Все женщины несчастны.
Пусть девушка торчит!
Роман Тягунов, вспыльчивый выдумщик, словно не выходил из загадочного состояния «хюбрис». Однажды он сообщил друзьям, что получил бешеные деньги за то, что сочинил слоганы для корпораций: «Toyota – ощущение полёта», «Nissan – поднимаешься к небесам». Он был не приспособлен к жизни и мог играть в пятнашки на минном поле. Это он придумал страшную премию «Мрамор».
Какие то друзья Тягунова, наркоманы, работали в ООО «Мрамор»: фирма изготовляла надгробные памятники, в том числе из мрамора. Тягунов предложил фирме вот такую идею. Объявляем конкурс на лучшее стихотворение о вечности. Победителю фирма ставит мраморный памятник в виде книги, где высечен стих лауреат. Конкурс и сопутствующая шумиха – это пиар для фирмы. Организаторы – сам Тягунов, фантастический «пчеловек» и «словелас», и его друг поэт Дмитрий Рябоконь, хмурый запойный врун. Жюри – поэт Олег Дозморов, рассудительный интеллектуал, и поэт Борис Рыжий. ООО «Мрамор» подумало и согласилось. Премию тоже назвали «Мрамор». Легкомысленные поэты не подумали, что похоронный бизнес – вотчина криминала, а шутки про смерть – буриме с сатаной.
Летом 2000 года Тягунов взял у «мраморщиков» деньги на оплату работы журналистов и жюри – и закутил. Он даже придумал самый короткий стишок на заданную тему: «Оп ля, умер, бля!» «Царило нездоровое веселье», – напишет потом Евгений Касимов. Неугомонный Тягунов просадил и растряс все деньги. А осенью 2000 года «мраморщики» потребовали результат. Или верни бабло.
Тягунов плакал друзьям, что его убьют, не отвечал на телефонные звонки, прятался и даже малодушно соврал кредиторам, что это Олег Дозморов и Борис Рыжий виноваты – деньги взяли, а ничего не сделали. Рыжий выцепил Тягунова, чтобы набить морду, но Тягунов убежал. И как то неловко было винить его – не от мира же сего человек. Поэт. Хоть ему и 38 лет, он как ребёнок. Что взять?..
Однако рано утром 30 декабря 2000 года в доме на улице Челюскинцев вдруг распахнулось окно на пятом этаже, из окна вывалился человек и упал на заснеженный асфальт. Это был Роман Тягунов. То ли он покончил с собой, то ли его выбросили за долги. Оп ля, умер, бля. В квартире, откуда вылетел Тягунов, был притон наркоманов. Истинную причину гибели поэта до сих пор не выяснили.
Вышел месяц из тумана – и на много лет
над могилою Романа синий синий свет.
Так напишет Борис Рыжий. Он будет переживать смерть товарища, но скоро и его самого не станет. Друзья увяжут самоубийство Рыжего с гибелью Тягунова: в списке деятелей премии «Мрамор» Тягунов был номер один, Рыжий – номер два.
Свет печальный синий синий, лёгкий, неземной
над Свердловском, над Россией, даже надо мной.
Странные взаимосвязи этой истории останутся тайной бандитской эпохи. А вокруг тайны засияет городская легенда о зловещей премии «Мрамор», когда поэты столь опрометчиво задумали обмануть бандитов и пошутить над вечностью».
Елене Ермаковой
Где Гильберт отлучен, там Буридан приближен.
К тому, что я считал бессонницей, числом,
Относятся: число, бессонница и лыжи
Для девушки с веслом.
Что девушке весло, когда нет очевидца?
Она лежит в снегу ногами к двум стогам:
В одном весло торчит, в другом торчит девица,
Принявшая сто грамм.
Где голь, там алкоголь. Подробности излишни.
Девица поняла — нет жизни без весла!
Но девушка встает и надевает лыжи,
Которым несть числа.
Они бегут к веслу, они ломают руки.
О четное число! — их двое, стог — один.
Безумный Буридан определил разлуку,
Как встречу двух ундин.
Ундина — слово для
Абстрактных обобщений:
Девица, девка, бля и девушка… Весло,
Бля, девку, два нуля, — изъять из обращенья
По первое число.
Мой текст незавершен, да и незавершаем.
Обосновать бы снег и пашню основать,
Где каждый для себя по-своему решает —
Что площадь, что кровать.
От Сумерек богов до Ветхого Завета
Я буду петь для Вас на птичьем языке:
За кем идет поэт — за краем или светом?
На что живет поэт — надеждою? на это?
На что идет поэт, идущий на поэта
С базукою в руке?
С гвоздикою в руке?
***
Россия — родина слонов,
Велосипедов, бумерангов…
В любой стране иного ранга
Не мог родиться Иванов.
Россия в поисках врага:
Привычка выросла в обычай.
Почуя легкую добычу,
Зверь опустил к земле рога.
Россия! Родина!.. … Слонов,
Велосипедов, водорода…
Что ни любовь — любовь до гроба.
Что ни поэт — то Тягунов!
***
В библиотеке имени меня
Несовершенство прогибает доски.
Кариатиды города Свердловска
Свободным членом делают наброски
На злобу дня: по улицам Свердловска
Гомер ведет Троянского коня
В библиотеку имени меня.
В библиотеку имени меня
Записывают только сумасшедших.
Они горды своим несовершенством:
Читая снизу вверх и против шерсти,
Жгут мои книги, греясь у огня
Библиотеки имени меня.
Библиотека имени Тебя
Стоит внутри моей библиотеки.
Здесь выступают правильные греки:
Круги, квадраты, алефы, омеги
Внутри себя вычерчивают греки
И за руки ведут своих ребят
В библиотеку имени Тебя…
Внутри коня горят библиотеки!
В.Ф. Махотину
Над всеми довлеет
То место, Тот век:
Все люди — Евреи.
Адын человек.
Пространство и Время
Стоят у дверей:
Все люди — Евреи.
Адын не еврей.
Шестого Июня,
Три четверти Дня.
Не я говорю,
Но пославший меня.
Все люди — Евреи.
Все выйдут на Брег.
Сон в руку и — в Реку:
Плыви, Имярек!
Все люди — Евреи.
Храни же, Господь,
ИХ стихотворенья,
ИХ бренную плоть.
***
Что такое жизнь? Сэлинджер во ржи.
Золотая клетка. Русская рулетка.
Полтаблетки лжи.
Прозы полтаблетки.
* * *
Мой друг, пройдёмся по Москве!
Там сук нерезаных — две трети:
Они одни за всё в ответе.
Мы, слава Богу, в меньшинстве.
Мой друг, пройдёмся по Москве
Спокойно, сдержанно, беззлобно:
Там гроб парит над местом лобным.
Он, к сожаленью, в меньшинстве.
Мой друг, пройдёмся по Москве!
Пожаром? Нет. Дождём? Пожалуй…
Урал — опорный край державы.
Мы, слава Богу, в большинстве.
* * *
Всё — зеркало, всё — свет, всё — отраженье.
Я — цель, И — путь, Т — средство, Ы — движенье
В кругу шыпящих просыпаться спящим
Без страха И, без И, без выраженья
«Оборони мя от чюжаго круга,
От недруга, от яда, от недуга.
От сих до сих я наполняю стих:
Пью за себя, за всех, за пятый угол.
Обереги мя от дурнаго глаза,
От азбуки, от буки, от заразы.
Иди от СИХ: я — идиот, ты — псих.
Безумцы принимают ум за разум.»
Ё — зеркало, М — свет, Я — отраженье.
Не двинуться, не сделав одолженья
Тому-другому: оба — Иеговы
Без имени, без мя, без продолженья…
…юродивый баюкает благое.
Всё — зеркало. Но зеркало не всё.
***
Мы движемся, согласно вере:
От смертной казни — к Высшей мере.
***
За розовым периодом наступит голубой,
Воздушный куб взлетит над головой,
Над башнями, над пашнями, над страхами вчерашними —
Ах, барышня, не страшно ли висеть вниз головой?
Прохожий в треуголочке испытывает нас:
Где улица, где кажут репрессанс?
А мы его за шиворот!
Не вышло, мол, ошибочка!
Пиши, овца паршивая, за треугольный глаз.
Чем выше, тем уверенней ошибки маляра,
Темней и однозначней колера:
Спит розовое солнышко, спят голубые совушки,
Летят, летят головушки от ночи до утра.
Распад полупериода начнется не с полей,
А с головы — и это тяжелей.
Все башенки окрашены —
По-нашему, по-вашему?
Ах, барышня, не спрашивай:
Головку пожалей!
***
В смоле и северном пуху
Валяя Ваньку, феньку, дыню —
Я предан русскому стиху,
Огню и дыму.
На азиатский мой разрез
Слетелись вороны, вороны,
А ванька слушает да ест
В лучах авроры.
Ушли под воду поезда,
На льдинах — золотые шкурки…
«Гори, гори твоя звезда!» —
Поют мне чурки.
На языке глухонемых
Превосходящего потока
Читаю «Друг степей калмык…»
И он с Востока!
Арап, кацап, кухаркин сын
Рвут золотую треуголку —
Швы красной взлетной полосы
Свистят вдогонку:
Махнешь напра — посеешь зло,
Махнешь нале — утратишь веру…
Я треугольное крыло
Подставил ветру.
Гори, столыпинский вагон!
На север летчиков вербуют.
Сначала дым, потом огонь
Меня обует.
***
Серебряный век кокаина,
Шагреневый век элсиди…
Поэзия жизни наивна,
Считая, что смерть позади.
Ахматова, Блок и Вертинский —
С трех букв начинается век.
“Россия — букварь без картинок”, —
Сказал мне один человек.
Я имени не называю,
Чтоб не причинить ему зла:
Россия — страна грозовая.
В ней Имя опасней числа.
Россия — тяжелый наркотик,
Сгущающий душу и кровь…
Кто против России, тот против
Любви, против слова “любовь”!
Торговец смертельным товаром
Хранит свой навар между строк
Поэтов, которые даром
Ему преподали урок.
Стихи рекламируют пищу
Для сердца, ума и души:
Мы — нищие Духом, мы ищем
Те средства, что всем хороши.
Наркотики — это лекарства
От боли и от похвалы:
Полцарства за строчку! Все царство —
За точку от вечной иглы!
Бессмертие — тайна Кощея,
Рождение — тайна Яги…
В глазах полицейской ищейки
Одно только слово “беги”!
Наркотики серого волка
Зарыты в глубоком снегу.
Пословицы и поговорки
У серого волка в долгу.
Россия — должник перед Богом
За сказки, стихи, колдовство.
Пора повиниться во многом,
Пора прекращать баловство.
Реклама возникла из хлама,
Как сказочный ориентир —
Дорога, ведущая к храму,
Тотчас превратилась в пунктир.
Реклама возникла из хлама,
Из хаоса и кутерьмы,
Как цель грандиозного плана,
Которому следуем мы.
Все против наркотиков, против
Того, чтобы сесть на иглу,
Но сказочным словом “наркотик”
Торгуют на каждом углу.
Любовь подменили цитатой,
Наркотиком русскую речь…
Что вспомним о веке двадцатом?
Чье Имя нам стоит беречь?
Реклама, ведущая к храму,
Тобой создается, поэт,
Не рой оркестровую яму —
Поэзия сходит на нет.
* * *
В Михайловском зима перерастает в осень.
Две гирьки часовых ложатся на весы:
Ка-ча-ют-ся себе, стихов от прозы просят,
А на цепях висят сторожевые псы.
О лунный циферблат! Мы не в своей тарелке:
Нам сахарная кость, что ось железных лет.
Давно прошедший век процеживают стрелки:
Вот — Парус, вот — Дантес…
А Пушкина все нет.
Блажен, кто посетил. Декабрьское восстанье.
Парад взлетевших звезд и сбившихся планет!
Трещит зеленый лед. Мундиры. Танцы. Стансы.
Империя. Помост!
А Пушкина все нет.
И снова холода. Дымящиеся кружки
Застыли на весу чуть выше эполет:
Благословим друзей и юность! Где же Пушкин?
Державин сходит в гроб…
А Пушкина все нет.
Мы уловили смысл падежных окончаний,
Полета ритма, рифм: мы взвесили тома
На площадях Москвы, на северных причалах
Без гирек часовых… Вернемся же к началу:
Нет времени. Сна нет. В Михайловском зима…
* * *
Любовь до красных петухов —
Процесс не менее интимный,
Чем написание стихов,
Чем фильма «8 1/2″…
Чем черт не шутит: ты — невинна,
Я — средоточие грехов.
Кто перебрал все знаки ?,
Тот опускает запятую.
До точки. Где она кипит.
И до и после — жизнь вкрутую!
Но опустив 1/2
В названьи фильмы —
Будешь бит.
Одна… Вторая… Между двух
Огней всегда найдется третий.
Но это — между нами. Вслух
Мы произносим: «Чем запретней,
Тем легче нрав…» Ещё конкретней:
«Тем выше жареный петух!»
Нет выше темы, чем число.
Оно случайно, как невинность.
Любовь, как страх за ремесло,
Спасает «8 1/2″…
И до и после: ты — повинность.
Невинность ветром унесло.
Яйцо не крутится, пока
Оно не сварено вкрутую.
Петух, источник кипятка,
Стартует в небеса, воркуя:
«Тебя одну… Тебя вторую…»
Число берётся с потолка.
* * *
Господи, Господи, Господи,
Где же Твоя Доброта?
Гости мы или не гости мы?
Кто нам откроет Врата?
Господи, Господи, Господи,
Кто мы, куда мы идём?
Кутаясь в белые простыни,
Стол и постель не найдём.
Горе мне, звездная оспа мне —
Скатерть моя нечиста…
Господи, Господи, Господи,
Где же Твоя Пустота?
* * *
Прошлого уже не существует.
Будущего не было еще.
Несмотря на видимый просчет —
Интервал живет и торжествует.
Канула в пучину татарва,
Сменят имя городу Казани…
Я — татарин. Что за наказанье!
Кто хозяин? Где мой интервал?!
Наскребу по горсточке, по точке,
Все продам и все перекуплю,
Во саду посею коноплю,
В огороде — алые цветочки.
Хлеб свой разменяю на зерно,
Звездный час на проклятое семя,
Обожгусь на Солнечной системе
И уйду за звездами на дно.
Вычерпаю Родину рубашкой,
Выдам новым звездам имена,
Раскурю все трубки — и меня
Засосут окружности огня,
Дыма, вод, галактик, ночи, дня…
Я — татарин. Мать моя казашка.
Сын мой не походит на меня.
* * *
В моем столе — ни слова о стволе,
Гвоздичном масле, оружейном смысле…
Все — о безумстве, девушке, осле —
Трех веслах, что над пашнею зависли.
…Две девушки весло ломают на две части.
Не надо быть ослом, чтоб не понять причин:
Что женщине число? все женщины несчастны.
Пусть девушка торчит!
* * *
Кто суперстар, кто лишь ефрейтор,
Но он лишает сна еврея,
Не фильтровавшего базар:
«Россия. Лета. Лотерея».
Как Сади некогда сказал:
«Мой Кайф» — хоть умный, но вокзал.
Слеза Виталия Кальпиди
В России больше, чем в глазах.»
Аллах Акбар! Велик Любитель,
Назвавший время и обитель
Кристаллизации основ
Из снов, попавших в вытрезвитель.
Случаен зритель Тягунов.
Случайна вытяжка из снов.
Случайность как закономерность
Определяется вне слов.
Узлом завязанные — верность,
Размерность, камерность и ревность —
Идут на дно… Из двух одно
Число всплывает на поверхность.
Второе там давным-давно.
Окрестность слова «полотно»:
Нож, скатерть, яблоко, дорога,
Мужчина, женщина, оно.
Он-, -о,о-, -но- четыре слога.
Три буквы — много. Две — так много,
Что растворят любой букварь
Во искупленье диалога.
***
Матерей не приносят в подоле.
Праяйцом окольцован петух.
Близнецов набирают из двух
Пар, родившихся в поле и доме.
Жить бесполо мир начал задолго
До того, как из чувства и долга
В ледяные ладони Мадонны
Я вложил свои голос и слух.
Ев. Ройзману
Творог и творог. Ворог и варяг.
По-гречески со мною говорят.
Я с ними говорю наоборот.
Варяг и ворог. Творог и творог.
Есть вариант: со мной не говорят.
Мной или мною? «Ю» пошла на «ВЫ».
Ты, безусловно, тоже вариант.
Есть оборот: берёт из головы.
Есть оборот: и пуля не берёт.
Берёт иль не берёт? Здесь «Ь»
Пришёл на смену «И». Его черёд.
«ТД» — твердыня. Денежный признак.
Есть вариант, что ты пошёл на «Ю».
«Ю» — это север. Коэффициент.
«ТЫ» — твёрдый признак. Это — признаю.
Без вариантов. Дай мне под процент.
Вот в чём проблема: даст или не даст.
Мой «васистдас» то мягок, то нетвёрд.
Штык не боится. Пуля не продаст.
Свинья не выдаст. Женщина не врёт.
Два варианта: время и глагол.
Один-прокол; он там, где слово “штык”
Нанёс удар «боится»… Два-прокол;
Не штык, а «слово». Слово — это стык.
Свинья и я вскрываем свежий пласт:
(Свинья — она. Она идёт вперёд)
Свинья не выдаст. Пуля не продаст.
Штык не боится. Женщина не врёт.
Мужская рифма двадцать восемь раз
(Я поясню — семь строф, последний слог)
Не продала и дальше не продаст.
А Бог воздаст по первое число.
Свинья и я. Мужчина и свинья.
Одна семья. Возможен оборот:
Она не хочет. Хочет её «я».
Мужчина выдаст. Женщина соврёт.
Обратный путь — не лучший вариант.
Варяг и ворог. Творог и творог.
Варяг мне друг, а творог провиант.
Остался ворог — безударный слог.
Остались «ВЫ», «ТД», «И», «Ь».
За мной остался предпоследний ход.
Твой «ТВО» обрезан, краток, но я зна-
«Ю» выплывает — выплывет и «J».
Вот и приплыли. Грек, варяг, еврей.
Так говорят в народе. Говорят,
Что в декабре становишься добрей.
Последний путь — не худший вариант.
(Я поясню: семь бед — один ответ.)
«Я» после «Ю» не тянет. Слово «тэн»
В английском означает десять «нет».
«Э» перед нами. Между нами «N».
Перевернём, вернёмся на своя —
тринадцать строф закончим буквой “И”,
«Ю» это «ТЫ», «ВЫ» ЭТО «Ю». А «Я»
Вновь разделён с «Ю» алефом твоим.
Еврей и грек. Евгей, варяг и ггек.
«Г» это «Р». «Я» между ними. Мы
Имеем общий смысл. «А», имярек,
есть признак амбы, атомной зимы.
Перевернём, поставим на попа:
Любой из нас становится добрей,
Когда увидит А) что это «»,
Когда услышит В) что он еврей.
* * *
Что я нашёл в ночном горшке? —
Причину, форму, содержание,
Оригинальность, подражание,
Вкус, запах, цвет, кота в мешке —
Что я нашёл в ночном горшке?
Поэзия эпохи Тан
Причину путает со следствием.
И мы решили с другом слесарем
Пройтись по ленинским местам.
Но друг ушёл в Афганистан.
В какую форму влить в песок?
Распотрошить какое чучело?
Меня всю жизнь не совесть мучила,
А стыд за порванный носок,
Откуда тёк сухой песок.
Из рукава росла трава
И наполняла содержанием
Пустой желудок каторжанина.
Допустим, Родина права. —
Откуда красная трава?
«Воюйте Беломорканал», —
Так говорил курильщик опия.
Афганистан — плохая копия.
Мой друг — большой оригинал.
Он курит «Беломорканал».
Он подражает тем глупцам,
Что не боятся опоздания
И на песке возводят здания.
Хочу быть честным до конца:
Я не оспоривал глупца.
Закономерен ли итог?
Мы переходим в наступление.
Ведь в сорок пятом томе Ленина
Засушен аленький цветок…
Войдём в очередной виток:
Восток — цветущая спираль.
Москва, беременная западом,
Даёт реакцию на запахи.
Напрашивается мораль:
Купите женщине спираль!
Моя страна вошла во вкус.
За что такое счастье выпало!
Я не нашёл другого выхода,
Как обречённо сесть под куст.
Мой друг запомнил этот вкус.
Что он нашёл в ночном горшке?
Кишка тонка? Зови пожарника:
Вода процентным содержанием
Окажет честь любой кишке.
Стихи горят в ночном горшке!
Кота в мешке не утаишь.
Когда массовики-затейники
Решили заменить сантехнику,
Мой слесарь показал им шиш:
«Меняю опий на гашиш!»
Здесь ни при чём Эпоха Тан.
Я ощущаю неестественность
Того, что ВСЕ несут ответственность.
Здесь ни при чём Афганистан.
Настанет срок — все будем там.
Не игнорируя общественность,
Я пронесу свою наследственность
По самым ленинским местам.
Сухим не выйти из воды —
Они стоят по горло в честности.
На берегу вставные челюсти
Не могут разомкнуть ряды,
Чтоб пропустить глоток воды.