Что касается американского дрононосца, то американцы пока не умеют делать дешевое оружие, как, впрочем, и наш классический ВПК. Думаю, что у этого устройства больших перспектив нет. Самопальный украинский VTOL с 2 — 4 FPV на борту будет стоить в десятки раз дешевле при такой же функциональности, значит, имеет гораздо больше шансов состояться как массовое изделие. У нас они, кстати, тоже есть — дешевые, с такой же результативностью.
— А можете обрисовать, как будет выглядеть в будущем война с учетом нынешних изменений?
— Чем более развита страна, тем более болезненна для нее потеря даже одного бойца, потому что демография у всех стран плюс-минус одинаково плохая, обычно в семье — один ребенок. Одно дело потерять одного из 8 детей, и совсем другое — потерять единственного. Так что основная тенденция — убрать человека изо всех мест, где его могут убить, заменив по возможности какой-нибудь железякой, которую не жалко, даже если она очень дорогая. Мир постепенно приходит к такой «бесчеловеческой» войне, в которой разные дистанционно управляемые или даже автономные (на искусственном интеллекте) железяки пытаются друг друга уничтожить, а люди сидят где-нибудь в бункере и пытаются этим процессом управлять. Понятно, что эти железяки очень быстро научатся находить общий язык друг с другом по логике интернета вещей, это то, что сейчас называют словом «рой». Я не люблю это слово в таком контексте, потому что во все времена воевали не какими-то роями, а боевыми порядками. То есть изделия будут строиться в боевые порядки для выполнения определенных задач, они будут мультисредовыми — летающими, плавающими, ползающими и даже роющими землю. А мы будем наблюдать за захватывающими битвами роботов. Когда всех твоих убили, что остается тебе — всего-навсего тушке из мяса? Сдаться.
Согласитесь, убивать друг друга — так себе идея. Она возникла из-за того, что в какой-то исторический момент другого способа навязать врагу свою волю просто не осталось. Изначально ведь война не была взаимным человекоубийством. На заре человечества она была борьбой воль. Когда было рабство, ты в качестве рабовладельца становился собственником человека — субъект превращался в объект, потому что его воля разрушалась, а твоя — навязывалась. Плюс, конечно, сам объект и все, что у него было (территории и богатства), становилось твоей собственностью. Но в героической древности личность закалилась так, что воля стала несгибаемой и, чтобы победить, остается только убивать.
Сейчас, наоборот, героическое начало в человеке как-то завяло. Он стал потребителем, уверенным в том, что весь мир замирает, пока он доедает свой творожок. Сражаются уже не Ахилл с Гектором, а люди с гаджетами. И если их этих гаджетов лишить, они лишаются воли. Когда в войне искусственных интеллектов тебя оставят без смартфона, убейся об стену — ты ничего не можешь.
— А если интернет отключили? Война закончилась?
— Да, тот у кого интернет закончился, проиграл. Обратите внимание, что основное преимущество нашего противника, благодаря которому он до сих пор не проиграл, — Starlink, в то время как у нас со связью так себе. То есть закончить нынешний конфликт можно было нажатием одной кнопки, отключающей Starlink на территории Украины.
— Мы в состоянии соперничать с искусственным интеллектом Китая, Америки? Украина не считается, поскольку там все не украинское.
— На наше счастье украинского искусственного интеллекта не существует и он не может быть создан. Но Украина может получить все из Китая, например, как получала до сих пор комплектующие для своих дронов. Как получали их и мы.
— Между прочим, там забеспокоились, когда выяснилось, что Китай больше не будет поставлять самые популярные на Украине мавики (DJI Mavic).
— Они покупают их сейчас в третьих странах за двойную цену — деньги-то бесконечные, их сколько надо, столько и напечатают. Да, мавики стали дороже, но это для Украины пока небольшая проблема. Она может усугубиться в ближайшее время, потому что Китай их перестал поставлять не из вредности, а потому что переходит на модели нового поколения. На период перехода с третьего на четвертое поколение их количество на поле боя в любом случае уменьшится. Но это большого значения не будет иметь, ниша мавика довольно узкая сейчас, этот тактический разведчик и немножко бомбер — дешевый, массовый, привычный, им легко управлять. Но уже есть и другие.
— Мы говорим о том, как война будет выглядеть когда-нибудь. А в ближайшее время — в СВО что нас ожидает?
— В ближайшее время нас ожидают попытки интеграции старой техники с новой. Например, будут попытки заставить танк работать вместе с дроном: посадить дрон на танк, чтобы он защищал его от других беспилотников, проводил разведку и еще что-то в этом роде. Будут попытки разрабатывать новые виды оружия. Например, сейчас много говорят про лазерное, СВЧ-оружие, которым можно дроны сбивать. То есть будут пытаться найти какую-то панацею от дронов. Вангую: не найдут. Вернее, практическое применение этих технологий потребует такого количества энергии, которое подтащить на передовую будет нереально — и нужен будет принципиально новый класс технологий уже в области накопления, передачи и транспорта энергии.
— Как защитить российскую территорию от потенциального дронового налета, например такого, что мы пережили 1 июня?
— Отдельные объекты защитить можно, построив антидронную защиту именно на них. А уберечь от атак всю седьмую часть суши… флаг в руки.
— Значит, мы не можем защититься ни от собирания дронов прямо на территории России, ни от атак?
— Нет. Потому что для производства дронов используются гражданские технологии и вполне себе мирные детали, в которых никто не заподозрит специфического военного назначения. Все, что прилетело 1 июня на наши авиабазы, на гражданских технологиях сделано и приобретено на территории России на условном Алиэкспрессе: солнечные батареи, сотовый модем на 4G, моторчик, рама, контроллер, аккумулятор, пропеллер. Не знаю, что там с взрывным устройством на этих дронах, но теоретически так называемую боевую часть тоже можно сделать своими руками.
Чем активнее будут развиваться и распространяться эти технологии, тем больше опасностей будет возникать на территории страны — тыла больше нет, а большая территория — уже не преимущество и не фактор безопасности.
