Лев Пирогов — Автор не виноват! Мы сами пришли…
иллюстрация — https://finbahn.com/бабушкины-штучки/
За что мы полюбили Данилу Багрова, и «что хотел сказать автор».
Начну с анекдота. Двадцать лет назад была учреждена литературная «Премия Ивана Петровича Белкина» – за лучшую русскую повесть года. Лауреатом её в 2001 году стал московский автор Сергей Бабаян с повестью под названием «Без возврата (Герой не нашего времени)».
Краткое содержание: начало девяностых, всё разваливается, работы нет, денег нет, жить не на что, но все как-то живут (непонятно как). Герой – интеллигентный мужчина, которому всё вокруг противно. Противны охватившие всех вдруг алчность и меркантильность, противно животное стремление к выживанию любой ценой, противна готовность на любое унижение или подлость, чтобы «добиться успеха», выжить.
И, в частности, ему противно «крутиться». А у него жена и маленькая дочь. Нравственные принципы героя становятся семейной проблемой.
И вот он подбирает выпавшего из гнезда птенца вороны. Беспомощного и уродливого. Беспокойного, сокрушающего всё вокруг что твой ураган или землетрясение и ещё, извините за важную подробность, обладающего несравненным талантом «серить веером». (Это я уже не столько по повести, сколько по опыту. Плавали – знаем.)
Я сейчас одно страшную вещь скажу, которая может ранить сердца некоторых читательниц, так что вы лучше этот абзац не читайте. Вороны часто сами выталкивают птенцов из гнезда. Потому что у птенцов довольно часто бывает рахит, из-за которого те не могут вставать на лапы, а выкармливать их творогом, как люди, вороны-родители не могут. Ну и…
Вот такого воронёнка герой повести спасает. Жизнь его семьи, и без того несладкая, превращается в сущий ад. В конце концов жена говорит «или я, или ворона». Угадайте с миллиона попыток, что (вернее, кого) выбирает герой?..
«Лариса… Лариса, милая, не уходи. Я не могу его выбросить…»
В финале повести герой, всеми брошенный, максимально несчастный и никому не нужный, кормит своего Каркушу сухариком. «Лариса с Настей не вернулись».
Я был в восторге от этой повести. На церемонии вручения премии полез знакомиться с автором. Тряс руку и восхищался тем, с каким мастерством, с каким глубоким проникновением в психологию героя заклеймил он этого соплежуя-интеллигента… По мере того, как я восхищался, лицо автора всё сильнее вытягивалось. «Вообще-то я о себе писал», – пробормотал он.
Ой… Конфуз.
Я тогда ещё не очень хорошо понимал, кто такие русские литературные либералы (а премия была либеральной, и абы кому её бы ни за что не вручили). И не знал, кто такой Сергей Бабаян. А о том, кто он такой, можно теперь судить, например, по этому интервью, взятому у него в 2019 году. Приведу одну лишь цитату:
«– Когда-то Макаревич был кумиром нашей молодости. Да он и сейчас молодец. Во всех отношениях, в том числе в отношении к Украине…»
Вопросы?
Вот так можно разными глазами увидеть одно и то же произведение. Но что удивительно – я до сих пор считаю повесть Бабаяна хорошей. Очень хорошей. Потому что вижу в ней, как и двадцать лет назад, жестокое саморазоблачение. Хотя автор-то имел в виду апологию.
Но часто ли в искусстве имеет значение «что хотел сказать автор»?
Классический пример: «Отцы и дети». Автор видел своей задачей разоблачение идейной слабости образованной русской аристократии (в каждом своём произведении Тургенев прежде всего бичевал себя), а публика на это не обратила внимания. Павел Петрович Кирсанов ушёл в тень «служебного» (согласно замыслу романа) персонажа – Базарова. Именно Базаров стал главным героем, – логика текста победила изначальный авторский замысел. Но тут автор и сам это понял.
Приближаемся к «Брату».
В 1999 году писатель Олег Дивов опубликовал повесть «Выбраковка». По сюжету, в России приходят к власти национально ориентированные силы и порождают специфическую организацию, смесь ВЧК с Опричниной, которая борется с коррупционерами, преступниками и национал-предателями методом «выбраковки» (пуля в затылок). В итоге Россия в считанные годы становится сильной и независимой (Запад, прямо как сегодня, в ужасе от неё отшатнулся), но – ценой террора и обесценивания человеческой жизни. Автор предполагал игру с читателем: «Смотрите, на первый взгляд, хорошо, а на самом деле, нехорошо…» Но читатели этой глубокомысленной игры не приняли. «Выбраковка» стала бестселлером, потому что «попала в нерв» – была прочитана как утопия о правильной, лучшей жизни.
И тем самым повесть повторила судьбу лучшего фильма в нашей постсоветской истории.
Я не шучу. До девяностых годов прошлого века в нашей стране было много хороших фильмов – как ни старайся, одного не выберешь. А «Брат»– он, как Виктор Цой, один. Нет, хороших ещё много – и музыкантов, и фильмов. Но рядом поставить – некого.
Фильм замышлялся как непритязательный кассовый боевик про киллера-отморозка под рок-музыку. Типа, пришёл парнишка с войны, где его стрелять научили, а отличать добро от зла – нет… Кстати, почему? Разве на войне люди не учатся в первую очередь именно этому?
Понятно почему: это же 1997-й год – НТВ, Елена Масюк, Сергей Ковалёв, Анна Политковская… Помните? «Эти парнишки там не воевали – они там убивали детей! Это всем приличным людям известно…»
И вот такой «убийца детей», сам из «социальных низов», вернувшись с войны, «не вписывается в мирную жизнь», находит соответствующую умениям работёнку и начинает тупо, безэмоционально «мочить».
Подозреваю, для Балабанова это было принципиально важно – «мочить». По какой-то неизвестной мне причине (я не знаток его творчества – подскажите) он постоянно западал на этот мотив. «Интересовался маньяками»? В «Брате» не получилось, но он снял об этом отдельный, специальный фильм «Жмурки», в котором «человека убить – что муху прихлопнуть». Одну из главных кинозвёзд того времени, Кирилла Пирогова, шлёпают на первой минуте фильма! Зритель недоумевает: это как? А вот так. «Готовьтесь…»
Возможно, фильмы «Груз 200» (который я не досмотрел – было неинтересно) и «Про уродов и людей» (который раз в пять лет обещаю себе посмотреть, но всё руки не доходят) проливают свет на проблему?Хотя нет, Балабанов же гений, а гений и злодейство… Или, если очень хочется, то можно?
В общем, первоначальный замысел будущего фильма «Брат» был такой: возвращается с ужасной войны – и под актуальные хиты «тупо мочит». Но помешало обаяние Сергея Бодрова. Балабанов по-режиссёрски в него влюбился – и переделал сценарий.
В результате предполагавшийся «отморозок» стал одиноким и неприкаянным, а это уже черты романтического героя. А на романтических героев все нормальные зрители, читатели и слушатели хотят быть похожими. Ну, или, по крайней мере, сочувствуют им.
Однако сработало на фильм не только и даже не столько это.
Авторы нового сценария предлагали пожалеть своего героя: никому-то он не нужен: ни матери своей особо, ни брату, ни возлюбленной, ни девчонке из макдональдса, ни сострадательному мудрецу Гофману, ни спасённому им «режиссёру»… (Кстати, информация к размышлению: если бы в дверь «засадной квартиры» не заглянул кумир Данилы Бутусов, – стал бы Данила спасать «режиссёра»? Я не говорю «не стал бы», я спрашиваю.) И хотя в финале герой по колено в снегу выбирается из «города, отнимающего силу», но едет-то он, стыдливо пряча под полой обрез, в другой город, ещё хуже! И, в общем-то понятно, что его там не ждёт ничего хорошего…
Но все эти авторские смыслы мы, зрители (и лично я тоже) пропустили мимо ума и сердца. В никому не нужном и всеми отвергнутом Даниле, наш народ, тоже отвергнутый и никому в своей стране не нужный, признал СВОЕГО – родича. А поскольку Данила не боится стрелять – то и вожака, лидера.
Фразы «Не брат ты мне, гнида черно…пая», «Я евреев не очень» и «Скоро вашей Америке кирдык», которые должны были всего лишь подчеркнуть «низкий культурный уровень» персонажа, стали катехизисом поколения. Каждый хотел быть Данилой.
Ну, или хотя бы – свитер, как у него.
Помимо этого приключения (народ увидел не то, что хотел показать автор) с фильмом случилась ешё одна прекрасная вещь.
Поскольку он замышлялся как непритязательный боевичок, в наследство от этого первоначального замысла ему досталось такое редкое и ценное свойство, как ПРОСТОТА.
К сожалению, это редко бывает – чтобы о сложных и глубоких вещах говорили просто. Считается, что «серьёзное» произведение искусства должно быть «сложным». А тут – простые сцены, простые диалоги, простые характеры, простой монтаж и над всем этим – главный авторский приём: затемнение. По-моему, их в фильме штук десять. А ведь что такое затемнение? Это когда режиссёр говорит зрителю: «Ну и дальше примерно так… сам понимаешь». Это вольное или невольное доверие и уважение к зрителю – «сам понимаешь» – тоже редкость.
Так случился шедевр. Не по воле автора – а по воле народа. Этот фильм – национальное достояние и национальная «интеллектуальная собственность». Это мы – и наше время – сделали его шедевром.
А режиссёр Алексей Балабанов снимать шедевр не собирался. Он хотел снять фильм на тему «бандиты и музыканты» (ближайшие приходящие на память аналоги – «Ва-банк» с играющим на трубе Яном Махульски и великолепный эпизод с гангстером Евстигнеева в фильме «Мы из джаза». В Голливуде такого вообще много.)
Более того, от этой идеи Балабанов не отступился и воплотил её в образе отморозка-меломана Саймона в «Жмурках».
Говорить же о фильме «Брат-2» совсем не хочется. Он к «настоящему» «Брату» ничего не добавляет и ничего в нём не объясняет, он всё только портит. Увидев, как люди восприняли его фильм, Балабанов этим воспользовался. Воспользовался умело, успешно и… цинично.
Если «Брат» был жизненной драмой, то «Брат-2» – кич и пародия. Пародия на то, что было нам дорого в первом фильме. «Нате вам, массовый зритель и ув. господин Кинопрокат, тех же щей с глутаматом натрия!»
Вспоминается знаменитый афоризм Гегеля насчёт того, что всё великое в истории случается дважды. Первый раз – как трагедия, второй раз – как фарс. Коммерчески это был верный ход, но творчески – когда играют на понижение, это всегда печально. Потому что это уступка энтропии. Удешевление. Опошление. Лучше бы киношный Данила погиб…
А ведь он и погиб. Настоящий Данила.
Как и Виктор.
Потому что они – НАШИ:
цинк