Имануил Глейзер

Имануил Глейзер
(1944, Кишинёв — 2009, Сан-Франциско)
Филолог, журналист, поэт, эссеист. Филологическое образование получил в Лениградском университете. Преподавал французский язык и литературу в разных вузах бывшего СССР. В эмиграции с 1984г. — Париж, Бостон, Сан-Франциско. Работал внештатным корреспондентом Русской Службы Би-би-си в Париже. Печатался в литературной периодике России,Украины и США.

Книга стихов «Ближе к небу» — Киев, 2004 г.

Олегу Горшкову

Тебе, как встреченному в поезде, я рассказал бы жизнь мою… Невысказанность не легко нести в себе… Особенно в краю, где нет ни времени, ни случая для разговоров по душам, где не до поисков созвучия с доставшимся в соседство нам…

Я б рассказал тебе про мальчика, что вырос между двух огней: с утра советская “романтика”, а вечером, на смену ей – другой акцент, другие новости сквозь шумовую трескотню, как неусыпный голос совести вдогон бессовестному дню…

Я б рассказал тебе про юношу, стеснявшегося полноты… Он, в брюки узкие просунувшись, бродил вдоль роковой черты по лезвию грехопадения с «Прекрасной Дамой» в голове, превозмогая искушение картиной «Завтрак на траве».

Я б рассказал тебе доходчиво, сермяжной правды не тая, свой блудный путь из дома отчего, в который не вернулся я… И, думаю, не помешало бы ничто мне в свой рассказ вплести подспудно вызревшие жалобы не слишком ровного пути…

Я б рассказал тебе… А нужен ли кому-то этот мой рассказ? Ведь жизнь с тобой одну и ту же нам поврозь пришлось пройти…Тоска… И говорить всё меньше хочется… Кто визави? С кем тет-а-тет? Полусвятое одиночество – твой рай прижизненный, поэт.

В ком обретёшь ты собеседника? Похоже, суждено тебе исчезнуть в гуще заповедника, не оставляя на тропе следа, ведущего в урочища, где за мифической рекой твоим кумирам до сих пор ещё лишь снится призрачный покой…

Да, позади романы, повести… Но мемуары – ни к чему. А всё-таки – умчать на поезде в даль многодневную, сквозь тьму и свет, и хмарь того отечества, где , может быть, в купе одном случится кто-то – делать нечего! – чтоб с ним за водкой и вином наговориться очищающе, как с новым другом , дорожа той правдой, что, пока жива ещё, озвучить силится душа. Обиды, раны, язвы мщения забыть в неблизком том пути. Не рай — отдушину в общении с тем собеседником найти. И в тамбур вынося багаж его , и зная – больше никогда, почуять дуновенье страшного, но настоящего суда.

2006

***
Обитаемый остров, но письма сюда не идут,
И спешат пароходы, но в гавань мою не заходят.
Здесь живут дикари — до чего они нудно живут.
Здесь одни разговоры — и больше всего — о свободе.

Здесь разбился мой бриг из зеленого цвета стекла.
Целый день я на пляже брожу, собирая осколки.
Я прижился, я свой. У меня появились дела,
И друзья, и любовницы — правда дикарки, креолки.

Кто их тут разберет. Тут разбилась армада судов,
И потомство дворняжек — ублюдки лихих капитанов,
Собирается вечером в тихой прохладе садов,
И мечтательно врет о событиях, людях и странах.

Вот и я заболел этой горькой потребностью — врать.
Снятся битвы, победы, знамена, доспехи и рати.
Словно ладожский лед… подо мною трещала кровать.
Я боролся и плыл, и все реже встаю из кровати.

Много их, виноватых в дурацкой и тошной судьбе!
Друг, живущий вовне, за пределами нежного ада,
Я письмо написал и в бутылке отправил тебе…
Как получишь — ответь, ну а коль не дойдет — и не надо.

2007

Отвлекись от погоды, забудь

С.У.

***
Отвлекись от погоды, забудь,
Как ведёт себя Цельсий за окнами.
Новостей отмирающих муть
Отруби – и да будь они прокляты!

Вынь себя из духовки земной,
Оторви от горелого противня.
Пусть останется всё за стеной,
Чем унылая потчует родина,

Где скребётся судьба взаперти
Изначально порочного замысла.
Над собою вчерашней взлети,
Чтоб хоть что-нибудь выстроить заново.

Это я, прозевавший свою
В край удачи законную очередь,
Сквозь разлуку тебе говорю,
Заударные рифмы ворочая.

2000
Boston-Саратов

Эта книга пропахла твоим табаком...
Вероника Долина
1986

***
Эта книга пропахла моим табаком
И моим о тебе говорит языком,
Из бессонниц души возникая.
Эта книга – разлуки родное дитя,
Что живёт за стеной проливного дождя,
Своё солнце увидеть мечтая.

Эта книга обходится без корешка,
Типографскою краской не пахнет пока
И страниц не считает до срока,
Но пахнув табаком в полуночной тиши,
Залетает в окно твоей светлой души,
Как за пазуху Господа Бога.

Эта книга растёт, как трава сквозь бетон,
Не заботясь о том, что с ней будет потом,
Лишь бы к свету пробиться руками,
Чтоб, надеждою смутной себя озарив,
Прикрывал, разрастаясь, зелёный массив
Ей на грудь навалившийся камень.

Эта книга с твоими чертами лица
Так боится себя дописать до конца,
Не дождавшись средь дальнего края
Той, во имя которой она родилась,
Чьё дыханье и голос, и прозелень глаз
В ней пребудут гореть, не сгорая.

2000

Время, назад!
М.Л.

либертина 20 лет запах нафталина
столько смыслов темнота непонятных слов
лезу в поисковики глубоко и длинно
рубинштейна 23 справа пять углов

неужели никогда мимо иностранец
стоит лишь закрыть глаза память косяком
лизергинка говорят амстердамский танец
слева галкино окно и толстовский дом

мерри кристмас ни бум-бум новый год в общаге
интерполукарнавал стукачи снуют
сто картинок на дверях символы и флаги
а над Бродским началось не попасть на суд

никаких тебe ja-ja ни йо-йо в аптеке
коммуналку разменять удалось на две
чёрный рынок продают у берёзок чеки
а генсеки в лучший мир катятся в Москве

либертина невдомёк умному ребёнку
високосный косит год лучших на корню
из «зенита» моего рвёт дружинник плёнку
на прослушке телефон я в париж звоню

блекнет с каждым днём «сайгон» кризис колорита
разгорается афган горький цинк спецназ
первый обыск тамиздат в чопе дверь прикрыта
кто-то топчет брайтон-бич кто-то сел в отказ

невский 8 серый двор с газовой котельной
крепдешин катрин амур солж закопан в стол
отсыпаться в семь утра еду на литейный
либертина загляни тот же там котёл

либертина решено разведён расписан
про свободу мне поют и Брассенс и Брель
я худею как могу ем отвар из риса
и прощаться со страной еду в коктебель

оставляю всё сестре книги те что грели
сувениров накупил палех малахит
на таможне отберут тонкий томик Бреля
хоть совсем не про союз песни и стихи

либертина мой рассказ явно фрагментарен
не такое б рассказал кабы тет-а-тет
мерри крисмасс и др сердце мне не старят
просто не вперёд назад взял себе билет

2005

Спонтанный ответ на Каприз№1 Гумбертуса

Гумбертус, я признаюсь Вам, что с недоверием к словам
Скитаюсь тут по островам в бескрайнем океане,
И, руки не держа по швам, я пожимаю лапы львам,
И, без почтения к волхвам, богов ищу не по церквам,
И рад внезапным торжествам, и фиги нет в кармане.

А в картах я такой дурак, что даже если свистнет рак
Или по-русски весь Ирак заговорит при янки,
Продую вмиг не только фрак,- поэтому, себе не враг,
Я избегал картёжных драк, мне преферанс и покер — мрак,
По жизни не игрок — батрак, живу без игр, без пьянки.

И за всю жизнь, поверьте мне, ни наяву и ни во сне,
В какой бы я ни жил стране, куда открылась виза,
Зимой ли, летом, по весне иль в золотистой желтизне,
Возлюбленной или жене игрой меня добиться не
Случилось, чтоб гореть в огне при помощи стриптиза.

Вот почему, Гумбертус, шок меня хватил от ваших строк:
Я б написать каприз не смог такой — подобье джаза,
Хоть рифмовать я — молоток, но у меня другой поток
Сознания. И, видит бог, в стихах я скуп, к себе жесток,
Но не могу на самотёк пустить клубок рассказа.

Я должен выжать из души её последние гроши,
Крупицы золота в тиши отсеяв от песка.
И я твержу себе: «Спеши! Всего себя развороши,
Но словом всуе не греши, не уповай на миражи,
О выстраданном расскажи с азартом игрока.

Но всё ж спешу заверить Вас, что в жизни обожаю джаз,
И слышу, кто во что горазд — где Элла, Дюк, Луи,
Там саксофон и контрабас, высокой грусти парафраз,
Трубы пронзительный рассказ… Гумбертус, я не прячу глаз,
Ведь нам уже не страшен сглаз при музыке любви.

2003

Игорю Крюкову

Время — в сердце разобраться, камушки
Вынуть, чтобы пазуху продуть
Перед тем, как ляжешь делать баюшки,
Навсегда свою похерив суть.

Время — выжить, избежав безумия
Погребенья в собственном дому,
Под кривой улыбкой толстосумия
Погружаясь медленно во тьму.

Время — расточать, но расточительство
Уберечь от тех метаморфоз,
Где смертоубийственно учительство
Для труда простых медовых ос.

Время — торопиться, не откладывать,
Делать только то, во что горазд.
Суета сует… Расстаться надо бы
С ней не хуже, чем Экклезиаст…

2006