Елена Утенкова-Тихонова

Елена Утенкова родилась в Москве в 1965 г. В 1983 г. окончила среднюю художественную школу при МГХИ им. Сурикова, а в 1990 году Московский художественный институт имени В. И. Сурикова. В 1991 году вступила в Московский Союз Художников. C 1990-х регулярно участвует в выставках в России и за рубежом (Великобритания, Франция, Италия).
eutenkova.com

***

Всё-таки не смотря на широту мира и восхищённое удивление от Петербурга, Венеции, Рима, Тбилиси, Парижа и т.д и т.п. — Москва для меня самый любимый, самый лучший город на земле.
Особенно остро я чувствую это, когда в Москве идет снег. Медленно, большими хлопьями, заметая проезжую часть ( я не вожу машины :)) и занавешивая друг от друга прохожих.
Снег в огромном старом городе делает что-то со временем и пространством, как и 10, 20, 50, 100, 200 лет назад. Обьединяет живущих и живших в одной колыбеле города. Где-то там за поворотом идет Заболоцкий, щурясь от снега в глаза. медленно оглядывается Пастернак, Пушкин стремительно спрыгивает с пролётки и останавливается, улыбаясь.
Суетливый , озабоченный, вечно тревожный город замедляется — с бега переходит на шаг. Люди, попав в сухое тепло домов долго отряхиваются, добродушно сетуя на погоду.
«Да — соглашаются с ними пришедшии ранее, — Опять. Опять снег!»
А ОН опять и опять всё идет и идет уже за окном, сливаясь с сумерками и ясно проступая ночью.

ОСТРОВ

Как-то никогда не получалось у меня его нарисовать. Может от того, что рисовать Остров я пыталась снаружи, а видела изнутри. Изнутри своего детства. Жили мы тогда недалёко, на 3-ьей Прядильной улице и пока я не пошла в школу – на Остров меня водили гудять. А гулять в те времена с ребёнком полагалось не меньше трёх часов. Остров был настоящий, с водой вокруг, большой и пустынно-ничей. Яблоневый сад без ограды с таинственной дверью в глубь земли среди деревьев (бомбоубежище?). Все двери всех зданий тогда были заперты, но хорошо помню работающую парашютную вышку, с которой прыгали парашютисты на верёвочках (чтобы не ушибиться). Рассказы про цариц, обитавших на острове в своих узорных покоях (бесследно исчезнувших 200 лет назад) меня мало занимали, а вот то, что царь Пётр был тоже маленьким и сбежав от нянек плавал вокруг острова на собственном потешном корабле (английском ботике обнаруженном в дворцовом амбаре) – мне нравилось.

Я не люблю возвращаться в «прежние» места. Прошлое прошло, а увидеть то , что есть, мне мешают поиски того, что было.
А тут вдруг случилось. Проводив сына на занятия в начале Первомайской улицы, я вышла прямо к Измайловскому острову.
Внешне, в главном он не изменился. Деревья, деревья и сквозь них в путанице веток застрявшие купола. Купола — всем куполам купола. На острове они — Главные, несоразмерно большие, округлые созревшие не понятно на чём плоды, среди мельтешения веток и окошек. Купола Покровского собора, с трех сторон застроенного в 19 веке высокими (под самые купола) пятиэтажными зданиями военной богадельни.
И через все эти купола по диагонали дымок из печной трубы, неожиданно домашний, такой же, как раньше. А внизу под куполами, домами и деревьями, на земле, где только снег – детский смех, горка, радостный собачий лай, зимний рай.

Двери Покровского собора оказались открытыми. Внутри тепло – снова храм, а не овощное хранилище, сменившее архив НКВД, устроенные здесь с 1922 года.
В былые времена в праздники в Соборе Покрова служил свт. Дмитрий Ростовский. На клиросе читал молодой Петр I. В соборе стояла икона Покрова Богородицы, изготовленная по росту семилетнего царевича Петра Алексеевича.
Сейчас все иконы новые.

Вокруг собора снег, можно ходить только по расчищенным тропам. Одна из троп привела меня ещё к одной не запертой двери , за которой оказалось Открытое хранение изразцов и каминов, филиал Исторического музея. Я оказалась единственным посетителем. «Идите, идите, смотрите, не надо билета – у нас всё равно касса не работает», -радостно встретили меня смотрители.
Камины без труб у стенок выглядели потерянно, а изразцы меня обрадовали. Легкомысленностью своих сюжетов. Печи, тепло – это не про аскезу, про другое: про земную любовь, про мечту о доме, о своём рукотворном рае, убежище на земле.
Делюсь…