Екатерина Смолева
Екатерина Владимировна Смолева (Сокольцева) родилась в 1977 году в Великом Новгороде в семье военного врача, большую часть жизни прожила в Сибири — в Улан-Удэ и Иркутске. С 2015 года живет в Калининграде. Образование — высшее, филологический факультет Бурятского госуниверситета. По профессии — редактор, журналист, контент-менеджер. Сборники стихов: «Один к шести. Стихотворения» (Улан-Удэ), «Я — та самая» (Калининград).
***
Славка ушел под утро, в конце июня.
Сердце, а может, — допил-таки свое.
Тетки прошли подъезды. Кто сотню сунет,
Кто только крякнет, да по второй нальет.
Место сухое, памятничек, ограда,
Тряский автобус, горькая кутерьма.
Девять и сорок справили, все как надо.
Съели кутью, а дальше — давай сама.
Славкина мать — старуха в дурацкой шапке —
Тихо крадется мимо чужих окон.
Вовсе б во двор не лезла, да надо шавке…
Джулька, ты тут уж, быстренько, под балкон.
Третью неделю топит соседей снизу,
Стены в грибке с четвертого по второй.
ЖЭК им грозит расправой за ложный вызов:
Мастер придет, а двери поди открой.
Ходят чуть свет, долбятся едва не ночью,
Что-то кричат, да бабка сидит как мышь.
Нет ее дома. Или открыть не хочет.
Ясно? Не хочет! Что ж ты опять звонишь…
Славкина мать на кухне в углу забьется,
Уши зажмет, закроет глаза платком.
Чай, позвонят, да бросят… Но дверь трясется,
Лупят уже ногами, не кулаком.
Мысли безвольно тонут в сердитом шуме.
Мат-перемат в подъезде и бубубу.
Как ты им растолкуешь, что Славка — умер.
Некому больше жить и чинить трубу.
***
Стонет кручина девичья,
Бьется о камни соколом.
Приворожить царевича?
Да не садиться около.
Горькой поить настойкою?
Чашей из рук побрезгует.
Рыбкой казаться, бойкою?
Пьяному верить, трезвому?
Ох, напустила дыму я…
Кончится — будет крику-то.
Хоть бы уж за любимого,
А то ведь так, по прихоти.
Чита
За окошком плещется
Жиденький рассвет…
Я сама помещица:
Душ вот только нет.
В злате, да залатанный
Плат на голове.
Я сама богатая-
Кротостью твоей.
Что ж такая тонкая,
Друг, твоя рука?..
Я сама с котомкою,
Хошь сухарика?
***
Ты, и верно, дурак…
Илья Кормильцев
Хрестоматии все расскажут на раз, два, три.
Архетипы согласно лягут в систему мира.
Это ж, верно, дурак сидит у меня внутри,
Балалайку едва умея не путать с лирой.
Про него не напишет справочник «Кто есть кто».
Он не любит смотреть футбол и не копит мили.
При царизме он, может, стал бы твоим шутом.
Но царей уже лет за сотню как отменили.
С ним легко мне, как с пресловутой «своей доской»,
Неказистой, но к каждой мелочи сопричастной.
Задний ум безусловно лучше, чем никакой,
Только он для меня все равно выбирает счастье.
И когда я вдруг подставляю тебе плечо,
Ты не бойся, что вместе в грязь и через ухабы.
Я же — младший сын, Иванушка-дурачок,
Что по глупости неизбежной родился бабой.
.
***
Иосиф Босой
Говорят, что Звезда воссияла
И явились волхвы на поклон.
Ей несут из парчи одеяла,
Жемчуга, бирюзу и кораллы…
Но пеленки повыпачкал он.
Тут у них все так чудно и чинно,
А меня гонят прочь со двора.
То ли я в этом доме — мужчина,
То ли попросту старый дурак.
— Не мешайся, — кричит повитуха, —
Вон, опять на коврах наследил!..
Что ты бродишь, как сонная муха!
Сделай кашку! Огонь разведи!..
Где уж плотнику с князем брататься…
Курам на смех такие дела.
Только я не хочу разбираться,
От кого она там родила.
Не спеши, не суди, не надейся,
Ведь различия нет, наконец,
Кто здесь вякает: Царь Иудейский
Или просто замерзший птенец.
Я чулки из верблюжьего пуха
Для тебя разорвал на тряпье…
Вот погреем — и сделаем сухо…
Тише… тише, сердечко мое.
Моему отцу
От ювенильных бед до Ювенала
Я как-то незаметно доросла.
Я многого тогда не понимала,
Но начала, конечно же, с осла.
На описанья времени жалея,
Места «про это» знать наперечет —
В те дни мы все читали Апулея,
А Цицерона — только на зачет…
Я отрицала всяческое сходство,
Но, пьяненький и шумный, mon papa
Листал лишь альманах по садоводству,
А Блока для чего-то покупал.
Цитировал про юбку и Клариссу,
С ногой куриной сидя у стола…
Когда бы знать, каких еще сюрпризов
История до нас не донесла,
Но, грезя о пленительной истоме,
В перчатки левой веря волшебство,
Ахматовой тяжелый черный томик
Я забрала однажды у него.
С тех пор не лет — десяток жизней прожит.
Я научилась путать словеса,
Фамилии менять змеиной кожей,
Рожать детей и вовсе не писать,
И вот — сама сродни превед-медведу,
К родным пенатам, ларам, образам
Я к папе на ноябрьские еду —
Обнять, вздохнуть и внучку показать.
Он пьян и нынче, злой, смешной и слабый.
Но пару дней я как-нибудь стерплю.
Он скажет: «Катька! Умная ты баба…»
А я услышу: «Я тебя — люблю».
Ключи от Царства
Господи, помнишь: мы же с Тобой на ты.
Помнишь, я забегала на пару слов?..
Резались бутерброды, томился плов.
Ты говорил: «Катюха, полей цветы».
Я выливала в фикусы чай спитой:
Это полезно, папа меня учил.
Ты говорил: «Катюха, не будь святой».
Ты говорил: «Да нафиг тебе ключи?
Я буду дома, стукнись, открою сам».
Я улыбалась, зная, что ты не врешь.
Милые немудрящие чудеса:
Песенки, бусинки, мальчики, джинсы-клеш…
Мне тридцать шесть, и ты поменял пароль.
Доступ под запись к сервису госуслуг.
Пломба с печатью. Фикус засох в углу.
Я для проформы трогаю дверь. Открой?..
Пальцы в пыли забавный рисуют след.
Трубка икнет: «Спасибо за ваш звонок.
Вы позвонили в офис… Нажмите ноль,
Если вы выбираете: рыба… хлеб…
Камни…» И станет горько до немоты.
В легкие — воздуха. Или в чертогах — грех?
— Господи!.. Вы-хо-ди!.. Я в твоем дворе!..
Господи, вспомни. Мы же с Тобой — на ты…
***
Таял снег, лился свет,
Мне едва миновало тринадцать.
Я писала в дневник, от волненья губу прикусив:
«Ты ушел, ты ушел не дождавшись
Последнего танца,
А ведь я так хотела сегодня тебя пригласить»…
Я кримпленовый мамин пиджак
На себя подгоняла.
Мой кроссовок был старше моей обнуленной страны.
И пока она спешно
Рублевки и гимны меняла,
Я стояла, сощурясь от солнца, на грани весны.
Близорукая девочка
В куртке с дырявым карманом,
С шумным ворохом строк и стихами с чужого плеча.
Ты привыкла быть младшей и глупой,
Нелепой и странной,
И терзала блокнот, как ромашку: начать? Не начать?
А внутри бушевала стихия
Твоих океанов,
А снаружи орали синицы и пела капель.
«Мир умылся весной, ароматом горчащим и пьяным…
Что случилось со мной?..»
Это просто случился апрель.