Евгений Орлов
Евгений Орлов
Родился в 1960 г. в Риге в семье актеров.
Окончил филфак ЛГУ, работал учителем, журналистом в прессе и на ТВ.
В настоящее время работает в газете «Час» (Рига, Латвия).
Член Союза журналистов Латвии.
Лауреат литературного конкурса им. Н. Гумилева в 2004, 2006 и 2007 годах.
Публикации: «Родник» (Латвия), «Литературная учеба», «Новая Аврора»,
«Знамя» (Россия), Континент «США», «Новый берег» (Дания) и тэдэ.
В 2005 году в Латвии вышел сборник стихов «Грамматика слуха. Книга лирики».
В 2006 году в России — сборник «Шарманщик».
В 2010 году — сборник «Грамматика слуха. Тайнопись. Две книги лирики».
Живёт в Риге.
***
это все ля-рошель дорогая моя это все интерьер
это все до-ре-мины павлины и прочее свинство
это все алягер дорогая моя это все ж алягер
а на ком алягер есть всегда отпечаток убийства
это все до поры дорогая моя до кровавой зари
и еще от того что остались заряды в мушкетах
это все за любовь дорогая моя это все от любви
а еще от того что будь прокляты эти поэты
.
.
охота на бабочек
сачок ты ботаник прошляпил такую под самым…
и что там красоты иных на клею да на спицах
она пролете пронесла прогремела такими глазами
живыми глазами — не крылья — хлопушки в ресницах
закрой свою сумку повесь на забор свою сетку
разбей свою банку усохни сядь на кол и тресни
ты лабух ботаник и ладно бы кепочка в клетку
так клетка под кепкой а в клетке — причинное место
поехали вместе поехали что ли на эту
венеру ли? что там у них за семью небесами?
я тоже ботаник и тоже хочу на планету
где бабочки — сами…
.
.
письмо с северного фронта
все в порядке: ядерный прошел
между нами облако грибное
не сказать чтоб это хорошо
но зато в стоическом покое
все в порядке армия в трусах
берег в трупах маленьких русалок
помнишь было время на часах?
так оно теперь от нас отстало
все в порядке: танки завелись
самолеты выстроились в выси
только ты смотри не заебись
только я смотрю на кипарисы
.
.
***
вновь карандашик волшебною палкой ползет по бумажке
буковка к буковке льнет как букашка к букашке
и запятую поставить не может не хочет рука
леность такая чудесная леность такая
что продолжалась бы и продолжалась
но
краем
глаза заметил, что вот и закрался за край,
и возвращаться пора из того заповедного рая,
где каждый звук сам себя под сурдинку играет
и затихает, как
ю
или лов
или ай…
.
.
***
я не люблю эпистолярный жанр
его витиеватые мотивы
письмо должно быть жутко торопливым
прямолинейным как бильярдный шар
как молоко бежавшее дышать
а не томиться жижицей бессрочно
отточено копье карандаша —
люблю тебя! и точка точка точка
.
.
семь дней
было солнце белым-белым
белым было солнце но
воздухом оледенелым
было перебелено
было бледное свеченье
частью перевоплощенья
разнодышащей среды
в равнодушный слой слюды
город стыл на бездорожье
всяк спасался кто как может
от себя и от судьбы
от лирических калибров
как грибы росли верлибры
а сугробы — как гробы
я пил ром а ромка водку
рюмку рюмкой запивал
скверно пахнущей селедкой
в самом центре околотка
истекал людьми вокзал
всяк спасался кто как может
от себя и от судьбы
вовка пел плясал сережа
леха впрыскивал под кожу
а ербол выл: ба-бу-бы…
было солнце белым-белым
был поэт еще белей
воздухом оледенелым
малокровным ровным телом
мелом нелюбви своей
мерой полного безлюбья
абсолютной точкой ноль…
выл ербол: бабу люблю бля
леха кипятил орудья
поросенок дрых на блюде
перекатная бля голь
ты вошла…
.
.
***
корми меня бабушка с маленькой ложечки
жир рыбный… жар птичный… жук майский…
мир рыжий как мамины новые лодочки
цветастый как термос китайский
букет… запах астры бессчетно тысчинками
салюта развеян по радужной комнате
день пестрою переводною картинкою
не раз еще ляжет на памяти окна те
что с видом на сорок лет кряду… что месяцем
все больше туманятся… разве — на донышке
стекло кашей мутною манною светится
и греется масляно солнышком…
.
.
четыре комнаты
1.
все что остается после нас
достается нашим воробьям:
корочки творений — про запас
крохи накоплений — на три дня
да стены четыре: запад юг
север и восточное панно
на котором солнце — только круг
вписанный малевичем в окно…
2.
а зря медведей он пририсовал
и если уж чего-то не хватало
так это лунных пятен на снегу
и мысли незатейливой о том
что человек — не главное в пейзаже
тем более в обличии медведя…
а было б в нем хоть капельку куинджи
не стала б жизнь — оберткой от конфет
лежащих у мальчишки под подушкой…
3.
и ван был гог да и тебе пора
отвлечься от пологого двора
а что там кроме птиц кротов и кошек
да черных прямо угольных окошек
и отражений в оных серебра
застывшего в безветрии с утра?
иное дело полный штиль — в арли
под солнухом растущим из земли
такая зыбь что местный почтальон
как капитан идущий кораблем
таит волны и молний морзе ключ
а взгляд упруг и нежен как сургуч
вот женщина… мне кажется она
не дождалась заветного письма
и что? и зрели семечки в полях
и сохло масло на ее бровях
и вычернела глаз арлиных медь
ну а письму желтеть еще желтеть
вот комната дарующая свет
в ней никого тоскующего нет
уже давно придвинут стул к окну
и зеркало глядится в тишину
той вечности когда от нас удрав
здесь ван был бог… да и тебе пора б
4.
слезливый мир
где листья в сентябре
рыдают как китайцы
но — свободны…
бездарный мир
где женщина в ночи
стоит у входа в жалкую лачугу
объятая костлявыми руками
подростка с венерическим лицом
и притворяясь что меня не видит
изображает из себя царицу
хотя ее владельцу — грош цена
дешевый мир
сошедший с полотна
сусального бедняги левитана
на плоскость многогранника дали
дали дали дали дали дали…
напичканный как торба чем попало:
какими-то дурацкими вещами
какими-то дурацкими делами
и телефонным номером тоски —
мне кажется
что это
навсегда…
.
.
воспоминание о новом годе
гостинцем из-за пазухи
хрустальное с мороза
явилось солнце яблоком
в сиротский городок
где лазаретным запахом
пропитан белый воздух
и черные проталины
на простынях дорог
где человечек в ватнике
и с ним ребенок в валенках
напоминали блох
явилось солнце в глянцевом
полупрозрачном панцире
влачился шлейф-дымок
а человечек в ватнике
и с ним ребенок в валенках
прыг скок себе прыг скок
год провожали весело
на елку шар повесили
как будто — узелок
.
.
***
мимо острова старых щенков
неуклюж как свинья в лабиринте
этот траурный траулер «орлов»
никогда не дотянет на питер
не дано ему преодолеть
с его жалкой смертельною тягой
даже части пути даже треть
до канадского архипелага
мимо острова просто любить
бултыхаясь в сиреневой жиже
до парижа ему не доплыть
ну куда же ему – до парижу
что ни день то аврал и изъян
из моторного стоны и копоть
да и лоцман стоически пьян
да и рыба сокрылась в природе
ближе только до первого дна
в окружение всех кто не нужен…
а на острове посланных на
заготовлено место и ужин
.
.
Я точно знаю время…
я точно знаю: время – не течет
ни под какой ни под лежачий камень
оно как чай заваренный в стакане
густеет наливается и ждет…
бывает…
бывает день набух как черный лист
и утонул – да будет он неладен!
бывает чист как будто свыше даден
поверхностен как молодой брассист
на глади…
ах
как уютно знать что ты – профан
в том сорте чая что тебе заварен
и добавлять заветных тридцать грамм
в любую гадость божьих чаеварен!
хмелеть…
хмелеть от грога легкого тянуть
тянуть по капле как состав по рельсам
и знать что вот – допрешь когда-нибудь…
да черт с ним с чаем! главное – согреться!
как трудно быть гурманом и томить
себя каким-то нудным ожиданьем
что вот-сейчас-наверно-может-быть
он настоится – поздно или рано…
но – нет
и счастья – нет! и не подписан счет –
то слишком ярок чай то вкус – насмарку…
я точно знаю: время – не течет
оно меняет пьющих…
и заварку
.
.
ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ
колыбельная для й.
спи принцесска баю бай
а тебе кино и принцы
мне бы (вены) сны вскрывать
научиться — но опять
veni vidiмо не vici…
мне б шаманствовать в ночи
полю биме нята кого
кровь не слово а горчит
(вам пиры бы? сволочи)
и на деле горше слова
мне бы формулу тоски
всех шутов читай пиитов
(вам кровавые виски?)
наши колпаки — стихи
с бубенцами рифм избитых
знать и пользовать… но здесь
не годятся заговоры
спи принцесска ножки свесь
пустьостанетсякакесть
оле луковое горе…
.
***
«Людоед до сих пор жив и работает в городском
ломбарде оценщиком…»
Евгений Шварц «Тень»
трамвайный кайф — морозное стекло
повиснуть и повеситься на жерди
ах мальчику смертельно повезло —
он вырос и не кается по герде
добрейшим оказался христиан
переписав страницу за страницей
и сказка ныне тянет на роман
ее герои действуют как лица
случайные и также вопреки
знакомым каноническим раскладкам
разбойники засели за стихи
их ружья не стреляют с третьим актом
мудрейший ворон дремлет на местах
для стариков детей и инвалидов
чу! розы запах обошел состав —
вошел на вдох и нет его на выдох
и нет на свете герды и весны
ах сказочники все перевирают
ах мальчик мы совсем не влюблены
и стеклышко по-прежнему — не тает…
.
***
так и живем в переписке как в переплете
наши герои устали от лирики но
ах дульсинея не тесно ли вам в донкишоте?
ветрены мельницы… впрочем на этой работе —
век сумашествия… меньшего нам не дано
так на уме на душе и на сердце одно
так и молоть эту чушь всесезонных осадков
страсть распылять в виде капелек точек значков
сетовать на бесполезную сущность стихов
и на себя самого любоваться украдкой
ах дульсинeя каких вам изысканных слов?
так и живем на поверхности в скобках в тетрадке
.
.
с чукотского
моя люби твоя
твоя люби другого
китовый ус в корсет
в запас херовый жир
два чума на краю
отечества земного
и между ними свет
а между нами мир
два чума на краю
обрыв судьбы и связи
машина для житья
во льдах погрязший рим
и черен на корню
но серебрист как завязь
но я люблю тебя
но ледовитый дым…
.
.
36.6 градусов выше нуля
я путал гайморит и геморрой
страдая то трагедией то драмой
мне повезло что я живу тобой
а не сопливой этой жизнью сраной
мне повезло беседовать с душой —
еще застать ее в твоей квартире
мне повезло и это хорошо
тебя увидеть в душе и в сортире
и плачущей и песенной — такой
какой ты вряд ли будешь в новой жизни
с другим лицом с фамилией другой
и мыслью
мыслью мыслью мыслью мыслью…
мне повезло что жить среди вещей
с тобой мне не дано и не придется
гасить луну по прихоти твоей
и на ночь выключать живое солнце
.
.
***
под старость страсть как хочется любить
не столько быть любимым сколько быть
тем донором что отдает избыток
но кровь уже тверда а разум жидок
янтарная но все-таки смола
страдаешь как шпион — из-за угла
и смотришься как страшный пережиток
как перечень ненужного добра
.
.
кабинет
вот — кот
желудок одетый в серебряный пух
глаза азиата чей дух
бессмертен
cидит в коридоре и метит
не в будды — следы траекторий
сожженных калорий
ведут в ресторан на буфете
соседи —
старушки (которая слева глуха
которую справа не видел пока
но из-за стены гремит музыка
она и сейчас на концерте —
трясутся вокалы в буфете)
хозяин
заходит раз в месяц когда меня нет
подходит к буфету и там под тарелкой
находит квартплату и плату за свет
вот — таблер и нэлька
мы с ними не виделись тысячу лет
зато — интернет
а Та Кто на фотке…
вот соль и щепотка
рассыпана на пол — оставила дочка
когда навещала любимого папу
вот телеведущий малахов и ну его наху
вот томик прелестных стихов пастернака — кумир
и место пустое в буфете на полке где некогда высился кушнер…
интересно
кто первым из них догадается о том что я умер?
.
.
***
вот только нет ее – любви-то
старуха есть и есть корыто
и на столе есть что поесть
и рыбка в золотой попоне
хоть не говно а все ж не тонет
и тоже мучается здесь
но нет любви-то! аз червь есьм
но нет любви: ни так ни к богу
ни к родине что за порогом
то степь кругом то стервь то песнь
похабная то бьют тревогу
то будто в черную берлогу
тебя закатывают в жесть
а ты все есть и есть и есть
поэзия которой много
так много что и
не прочесть
.
.
рыжее письмо
говорил громко — вполголоса
спал тихо — вполсна
а на северном полюсе
наступала весна
таял снег
из-под него рыжие
как веснушки росли стихи…
ты меня никогда не слышала
и не знала таким?
представляла седым и маленьким
и поэтом по долгу лет
но слова — это лишь проталины
а любви без веснушек — нет
.
.
***
ладно бессонница… на! получи и пропей!
я же пошел собираться туда где среди океана
ждет меня женщина племени белых ночей
крутит табак на подсушенной шкурке банана
там мое солнце еще ни фига не взошло
там еще фиников тьма а на старость покатит
грошик в кармане – да есть еще два за душой
есть еще порох
и видимо этого – хватит!
.
.
импрови…
на каждого зрячего книга найдется без слов
ты словно ослеп но на ощупь на ощупь на ощупь
сначала легонько уколет гомеровый пальчик любовь
а после собою заполнит всю книжную площадь
всю клавиатуру — ори же что грешник в аду
о! та партитура бурлит и идет как по маслу
вторжение в сердце о! мука быть в том же ряду
где ван тугоухий заваривал фуги на гласных
где каждую клавишу мастер по имени брайль
наполнил особым дыханием аз буки веди
играй — но не трогай! вдыхай не! читай не! читай
и снова забудь! знать не ведай как знал и как ведал!
для каждого зрячего зряшного сданного в лом
железного ржавого пятиалтынного проще
найдется о щастье! любовью озвученный том
читаю на ощупь на ощупь на ощупь на ощупь…
.
.
кино и немцы (обрыв ленты)
моя первая взаимная любовь
была фотографически абсолютно похожа
на певицу и принцессу монако стефанию
правда узнал я об этом значительно позже
когда появились первые видеомагнитофоны
вот уже около пяти последних лет
мы почти каждый день встречаемся на работе
и она по-прежнему — что поразительно
напоминает мне принцессу монако в молодости
совершенно не напоминая саму себя
моя вторая взаимная любовь
оказалась как две капли светланой светличной
помните? в фильме стряпуха? в штирлице? габби
но тогда я этого сходства не замечал
мне казалось что моя вторая любовь намного трогательней габби
мы не виделись без малого двеннадцать лет
хотя живем в одном городе и работаем где-то по-соседству
а я вспоминаю о ней только тогда (вот и сейчас)
когда пересматриваю штирлица — раз пятьдесят в году
боже! какая же все-таки красавица эта светличная габби…
моя третья любовь не была похожа ни на кого
.
.
***
еще тревожен цвет сирени
и как ребенок на экзамен
еще сбегаешь спозаранок
сорвать заветную пятерку
еще в вишневое варенье
с его вишневыми глазами
влюблен и хочется признаться
в любви к вишневому варенью
еще нет умысла в обмане
расчета в неслучайных связях
еще от помысла до жеста
не надо слов — такая малость
еще по-прежнему осталось
начать одно стихотворенье
«еще тревожен цвет сирени»
и чтобы правдой показалось
.
.
***
долечу ли пухом дотянусь ли прахом –
где-то есть то деревце с фиговым листком
с бронзовою кожицей маслянистым запахом
на прелестном острове – знать бы на каком…
нет его на глобусе нет в литературе и
кажется во времени нет координат
но цветут на деревце маленькие дули две
остренькие дули две в стороны глядят…
и недосягаемый а не взор черешневый
манит птицу певчую бронзовый искус –
долететь хоть пухом! дотянуть хоть перьями!
эх тоска фиговая – фиговая грусть…
.
.
***
кому я изолью печаль?
тому кто не умеет слушать
туда — в заоблачную даль
в бескровное пространство суши
где и железо и слюда
воды не видели с рожденья
и безответное свеченье
зовется богом иногда
.
.
***
я не помню до еды иль после
или вместо – но на материк
мне природой выписана осень
золотой таблеткой под язык
чтобы я бродил по сей натуре
и переворачивал листву
чтобы в пожелтевшей рецептуре
раскопал ответ – зачем живут
вне любви
вне знания итога
вне на то каких-нибудь причин
я лечусь тобою время бога
снадобьем просроченным твоим…
.
.
***
до свидания птица кoлибри
крибле крабле естественно бумс!
от меня уплывают карибы
и срывается в небо эльбрус
скарб волшебника: скатерть да шапка
сапоги да четыре стены…
до свидания рыбка и рябка
наши сказки уже сочтены
до свидания пик альтруистов
до свидания жизнь-ананас
судным днем дожидается пристав
крибле крабле естественно нас
смерть волшебника проще простого
загадал – и исчез в облаках
но сначала – волшебное слово
и ресницами взмах только взмах
.
.
непрощенное воскресение
в общем-то я виноват что жив
точнее — тогда не умер
письма пишу — надо же!
и в трубке еще зуммер
я не смеюсь — есть вина
в каждой такой детали:
вмещаю тебя как особняк на
улице антакальнио
но это лишь по рабочим дням
а по вечерам и прочее —
я виноват — живу как атом
всюду где ты…
(точка здесь)
в общем-то — да моя вина
полное тут согласие
только прости — мертвым я
был бы тебе опасней
в общем-то — да моя вина
маюсь с шипом в шее…
только прости — мертвый я
был бы тебе страшнее
.
.
стоп-кадр
ты будешь улиц черным муравьем
или стопой божественной на нем?
в свою обитель
шел людный век — последний из живых
всего наследник всех читатель книг
о всем мыслитель
шел смутный век — смущенный честью быть
той частью нити чем вонзают нить
в ушко иголки
шел век старьевщик — сборщик красоты
он нес сухие факты и цветы
а под футболкой
на маленьком на простеньком кресте
все те кто жил когда-либо — все те
.
.
***
порывы фламенко вращают пластинку
иглою фламинго застыл на дорожке
игрою цветов промелькнула косынка
из дома напротив и грустно немножко
парение грифа в порхающих пальцах
полуденных молний гадаются четко
капроновых ног шестиструнные танцы
да солнечный заяц щекочет решетку
и как на грустинку нанизаны мысли
сардинка на вилку костяшка на счеты
я жизни своей нанизал половинку
на ритм ожиданий чего-то…
еще ты
мне что-то хотел подсказать де Лусиа?
ну режь говори я нисколько не против —
я знаю что слишком влюблен для России
для ситца косынки из дома напротив
разрывы фламенко угробят пластинку
на пыль разнесут на тишайшие крошки…
я знаю что слишком чужой для рябинки
глухой для гармошки…
.
.
в тебе
думал иду летом
вышло — иду лесом
где чудеса — где-то
только тропа — вместо
лес оказался светлым
нет ни куста ни ветки
не за что зацепиться
длится тропа длится
лица цветов — в массе
все из цветной пластмассы
«Прошу не топтать газоны
Воденникова и Аронзона!»
«Прошу за крылья не трогать
и не запускать по локоть:
птиц механизм смазан
так что поют — разом!»
«Потом прошу не пахнуть!»
«Мясом прошу не шаркать!»
«В 21 — спим как один!»
вышло — иду парком
длится тропа долго
выхода нет только
«Сам виноват — перепутал слова!
Я не тебя звала!»
долго тропа длится
«Эй! Маршируй — вальсом!»
думал что заблудился
вышло что заблуждался
.
.
***
есть в дюнах дом в котором не живут
и обещают петь но не поют
снимают обувь ставят возли двери…
а рядом с домом — сказочные звери!
один глядит на небо и молчит
другой на море нервное глядит
а с третьим я похоже и срастаю:
он глаз округлых не спускает с Таи
она по тонкой жердочке идет —
он сдохнет если Тая упадет
она ладошки солнцу подставляет —
он сдохнет если Тая вдруг растает…
есть в дюнах дом в котором не живут
и море есть в котором не плывут
и небо есть в котором не летают…
и есть зверек который любит Таю
.
.
***
все как всегда
да вот не будет слов
глаз бешеных и вздохов заунывных
все как всегда
да вот не будет снов
а если будут —
то не будешь ты в них
но все ж не легче
все еще свежи
претензии причуды
и при встрече
я точно также отведу зрачки
как будто бы боюсь их
искалечить
все как всегда
и все-таки — не так
не так смеюсь не так снимаю шляпу
не так молю забыть меня
бедняк
не так богач клянусь послать все
на…
будь счастлива! (улыбку не держу)
будь молода! (и обниму за плечи)
будь… господи да я с ума схожу
не-вы-но-си-мо-мне!
тебе хоть — легче?
.
.
про любовь (белым по белому)
даже если наизнанку вывернусь я
не заметишь и подумаешь:
— дерево…
все медведи у тебя — ливерные
все сиянье у тебя — северное
…написал и — ручку отбросил
надо ль еще каких-нибудь слов?
дальше не я пишу
пишет про осень
мой борзописец и сторож орлов
«этот ноябрь пережить невозможно
будет поскольку и холод и злой
гном суицида забрался в сторожку
и не покинет пока я живой
мылит веревки мои бельевые
без одной ножки принес табурет
снял с крюка люстру и шарит на вые
маленький шар вырубающий свет
в общем — нет выхода!» пишет орлов
все что хотела ты знать про любовь?
…реют алея младенцы нагие
словно амуры
на реях