Дела идут, КАНТОРа пишет | Антон Осанов о новом романе Максима Карловича
Предуведомление от Редакции Финбана
Вадим Левенталь разразился в ЛГ эпическими откровениями, в том числе и относительно изданного им нового романа Максима Кантора «Сторож брата». Вот фрагмент:
«При этом Максим Карлович… красных линий он не пересекал: бомбить наши города не призывал и донаты на ВСУ не собирал. И при этом… он действительно крупный литератор, а не просто делец от литературы. Да и в Европе – и, стало быть, в западном информационном поле – он живёт уже очень и очень давно».
Вадим Левенталь «С зонтиком против урагана», ЛГ
https://lgz.ru/article/c-zontikom-protiv-uragana/
К фрагменту:
Сразу после начала СВО Кантор провел пропагандисткую выставку в поддержку Украины в Люксембурге. Выставка открылась 29 апреля 2022 года. Название – «Изнасилование Европы». Насильник – Владимир Путин. Для убедительности Кантор нарисовал шаржированный и искаженный образ Путина.
Все свои картины, написанные в сытые годы в РФ, Кантор представлял в 2022 г. как разоблачение «путинизма»
В интервью The Art Newspaper Кантор рассказывал, что цель выставки – «разоблачить российский режим и пробудить нас — граждан Европы — к опасностям, с которыми мы, как континент, сталкиваемся со стороны Кремля».
Кантор однозначно поддержал Украину: «Украина подвергается нападению. Но Европа также подвергается нападению».
- Ну и «знаменитый» высер про Бессмертный полк никто не забыл.
Оригинал картины Кантора
До чего же вся эта еврейская мазня,
вся эта физиологическая азиатская хуцпа ОДНООБРАЗНО ОТВРАТНА
Ну и «Живые и мертвые» Кирилла Миллера
Антон Осанов о новом романе Максима Карловича
История с Максимом Кантором наглядно показывает, что такое дефицитная система.
Это ограничение дискурса, когда слабое и неважное искусственно назначается первостепенным. Дефицит — это не когда нет Достоевского, а когда выбирать предлагают между Мордовцевым и Боборыкиным. Административное закрепление несущественного.
Уж очень хороша оказалась передача на «Первом». Кантор сразу же стал изливать неторопливую мудрость, которой присутствующие внимали, как школьники, приветствующие учителя. Склонился даже хамоватый ведущий. Театральность настолько бросалась в глаза, что невольно ставила вопрос о заказчике. Наверное, это был кто-то внутренний и влиятельный, но в данном случае ситуация важнее имён.
«Дискуссия» вокруг романа Кантора оказалась умело выстроенным оправданием. Подбор гостей, оскорблённый авторский лик, подсказки ведущего — всё скорее отбеливало, чем судило. Если бы это была дискуссия, на неё позвали бы Дюкова, подключились бы Наталия Курчатова и Наталия Осс, по-народному короткий комментарий дал бы уставший после смены Иванченко. Не забыли бы и про Лорченкова. Но это если дискуссия. Была-то юстификация.
Причём Кантор даже перешёл в наступление. Главный его довод состоял в том, что «Сторож брата» — это полифоническое произведение, где слово даётся разным, в том числе зловредным идеям, поэтому надёрганные цитаты не отображают как сюжетную, так и авторскую победу над братским раздором.
Дело и правда не в цитатах. Дело в их генеалогии: отрывки чрезвычайно опосредованы, взяты из условного Фэйсбука и устарели настолько, что даже мобилизованные буряты едут на Украину, «кутаясь в шинели». Почему взгляд цепляется за эти шинели? Не потому, что их списали ещё при Ельцине. Просто это такой распространённый образ горемычного отечественного солдатика, запутавшегося в длинных колючих полах, недодающего и замерзающего, обречённого пасть в первой же глупой атаке. Клише, стереотип. Удобный штамп.
«Сторож брата» — это как раз полифония шаблонов, когда вместо причастности автор пропустил через себя большой объём публицистики, которая подарила ему иллюзию независимого критичного взгляда. Отсюда наивная география Донбасса, военные нелепицы, белорусские степи, не то, чтобы даже ошибки, а благородная незаинтересованность в том, как обстояло дело, уплощение трагедии и людей до фона, с которого можно гулко озвучить свою напыщенную историософию. Там опять что-то про империю, Россию и Европу, классы и национальную судьбу — причём из старых, уже нерелевантных книг и, что ещё хуже, из требников швейцарских славистов.
«Если бы писатель писал шаблонами, писал одними утверждениями — это был бы плакат», — заявляет Кантор и пишет ровно вот так, плакат против плаката, представляя их галерею как свод новейшей российской истории. Для Кантора Донбасс полигон, а ведь для многих писателей это горящий дом, внутри которого находятся люди. В Канторе поражает наглость заезжего гастролёра, который полагает, что достаточно почитать новости, чтобы дать русским и украинцам исчерпывающую версию их сожительства.
Это непонятно тем, кто давно покинул страну, но интеллигенция в России переживает свой Кембрий, она больше не требуется для обслуживания культуры. На место системного дефицита приходит рынок, из-за чего Кантор выглядит так архаично. Он манекен в шинели, нравоучитель из XIX столетия, страдающий от того, что ему не вручили стадо. Он и вымрет с этим своим возмущённым непониманием. Такое встречается на различных окаменелостях.
Ну а в полноценной культуре на «Первом» обсуждали бы роман Эдуарда Веркина «Сорока на виселице». Вот уж точно событие. Текст с большой ловушкой, обманчивый текст. В нём есть смола. Что передаёт улиточный телеграф? За что так с Барсиком? Одиссей не в троянском смысле — это как? Никаких шуток! Всё серьёзно. Благодаря «Сороке на виселице» сама идея литературы получила мощное и при этом незаметное оправдание.
Из комментариев:
Левенталю повезло — вернее, кто-то его повез куда надо. Историю с «коричневой весной» проехали, (а этой одной картинки на первом канале было бы достаточно, чтобы дальнейшую дискуссию свернуть), историю с отредактированный абзацем проехали (где к пассажу о русских, расстреливавших из пушек колонну мирных беженцев, приписали «как утверждала украинская и европейская пресса», а потом приписку в процессе работы потеряли и издали как было), ну и так далее. А свели к тезису «чтобы судить, надо сначала купить и прочитать». То есть, издательство не просто выкрутилось из нехорошей ситуации, а получило грандиозный промоушн «шедевра», изданного тысячным тиражом. Наверное, уже готовят допечатку, возбуждённо потирая руки. Из второсортного беллетриста лепят Льва Толстого, а он на полном серьёзе отращивает бороду классика и обещает нам, что этот роман ещё в школах наши внуки будут изучать.
Картина обложки — https://finbahn.com/lukasz-lewandowski-poland/