Марина Кудимова — Два мира, две Нобелевки
Присуждение Нобелевской премии по литературе ожидалось с двойным нетерпением. Из-за небывалого скандала все претенденты в 2018 году «пролетели», и в 2019-м победителями стали сразу два автора.
Скандалов тоже грянуло два. Во-первых, как выяснилось, в течение нескольких лет из недр Королевской академии шла утечка информации, касающейся гипотетических лауреатов. Ставки букмекеров росли как на дрожжах, а престиж премии пропорционально падал. К разглашению тайны за семью королевскими печатями оказалась причастна поэтесса Катарина Фростенсон, избранная в академию в 1992 году. Она доверяла сверхсекретную информацию своему мужу — фотографу Жан-Клоду Арно. Пикантность в том, что супруги владели культурным центром «Форум» и получали на его содержание деньги… от Шведской академии. Поэтессе пришлось покинуть синекуру. Дополнительно ее обвинили в коррупции за недонесение о конфликте интересов, связанном с распределением субсидий для того же «Форума».
Второй скандал разразился на совсем уж скабрезной почве. 18 дам обвинили Арно в сексуальных домогательствах. Приставал фотограф к женщинам в основном по месту службы, то есть в помещениях, принадлежащих академии. Представители последней публично переругались. В дело вмешался король Карл XVI Густав, заявивший: «Шведская академия — слишком важная организация для нашей страны. Так что мы найдем самое лучшее решение для всех сторон, вовлеченных в конфликт».
«Лучшее решение» нашло правосудие: 72-летний Арно получил два года тюрьмы. Члены Королевской академии лишились пожизненных назначений. Нобелевский комитет покинули семь человек. К премии были привлечены независимые эксперты. Расплатились за эту «мыльную оперу» писатели. Чтобы почивающие на лаврах старцы проснулись, понадобилось доказать двойное изнасилование. Но при чем здесь ни в чем не повинные претенденты-литераторы, вынужденные целый год томиться в ожидании?
Говорят, что якобы самая расплывчатая формулировка в завещании Нобеля относится именно к номинации по литературе. Но, по-моему, она предельно прозрачна. Согласно завещанию, премия присуждается писателю, «создавшему наиболее значительное литературное произведение, отражающее человеческие идеалы…» И если границы идеалов размыты, особенно в последние несколько лет, то виноват в этом отнюдь не изобретатель динамита.
Арно раскрывал нобелевские карты не один год. Имена претендентов уходили на сторону в 1996-м, 2004-м, 2005-м, 2008-м, 2014–2016-м годах. Сколько бы ни твердили шведские академики о своей независимости, их работа давно превратилась в мощную лоббистскую индустрию. В 2009-м были обнародованы архивы, содержащие материалы о присуждении премии Борису Пастернаку. Его кандидатуру в решающем раунде выдвинул вовсе не Камю, как то считали, а пятерка опытнейших лоббистов: гарвардские профессора славистики и компаративной литературы Поджиоло, Якобсон и Левин, Симмонс из отдела славянских языков Колумбийского университета и Оболенский из Оксфорда.
Такими письмами поддержки заручаются все. Большинство кандидатов с просьбой посодействовать обращаются к уже состоявшимся лауреатам. Когда о премии задумался Иван Шмелев, он издал книгу на шведском и поднял все связи, в том числе привлек Сельму Лагерлёф, первую женщину-нобелиатку по литературе. Бунин подключил для номинирования профессоров нескольких стран. Светлана Алексиевич последовательно выдвигалась на Нобелевку с 2002 года. В 2013-м почти уже совсем получила, и стало ясно, что снятие пункта «почти» — вопрос времени. Выдвинул Алексиевич Шведский ПЕН-центр. Тогда же у будущей лауреатки вышли в Стокгольме подряд две книги, чтобы «комитетчики» не утруждались чтением на непонятном языке. Писательница два года провела в Швеции и вовсе не сидела там на берегу фьорда.
В общем, спасение получающих — давно уже во многом дело ловкости рук самих получающих. А идеалы пусть ищут в их произведениях тайные эксперты. И, разумеется, члены академии, которых тоже никто не знает — или узнает в связи со скандалами, но выбору которых должен априори доверять мировой читатель.
И вот парная премия объявлена! Лауреатом за 2018 год стала польская писательница Ольга Токарчук, а за 2019 год — австриец Петер Хандке. Букмекеры вновь не ошиблись: лауреаты фигурировали в списках претендентов. Токарчук в прошлом году была удостоена Международной Букеровской премии. Ну что ж! По крайней мере, бедность дочери выходцев с Украины в ближайшее время не грозит. На русском романы лауреатки выходят в «Новом литературном обозрении» — издательстве Ирины Прохоровой. Одна книга, правда, опубликована в «АСТ». Стихи Токарчук пока переводить никто не торопился.
Лауреатка пишет так называемую концептуальную прозу, когда романом считается сборная солянка из путевых зарисовок, рассказов и черновых записей — все они подчинены пресловутым «общеевропейским ценностям». «Магический реализм», который ей приписывается, ход скорее маркетинговый, чем литературоведческий. В аннотациях пишут, что Токарчук очень любят в Польше. Поверим на слово. Потому что дочь украинцев с ее концептуальной прозой, которую мало кто читал, — выбор на соответствующего любителя, не иначе.
Зато премия Петера Хандке — это едва ли не первая победа настоящей литературы за несколько лет. Австриец считается классиком европейского постмодернизма. Но эволюция его не укладывается в рамки ни одной теории. С тем же успехом Петера можно назвать и «традиционалистом», и «авангардистом», поскольку каждый его новый роман подчинен прежде всего художественной, а не формальной задаче. Хандке одинаково подходит для зачисления как в элитарные, так и в массовые писатели. Каждое его новое произведение отличается от предыдущего — так бывает только с большими писателями. Автор десятков книг, пьес, сценариев (самый известный — «Небо над Берлином»), он остается никем не ангажированным, свободным и находящимся в постоянном духовном и творческом поиске…
Иногда для укрепления семьи, готовой вот-вот распасться, помогает только хорошая встряска, подчас даже временное расставание. Будем надеяться, что на фоне прошлогодних скандалов именно это и произошло с Нобелевским комитетом.