«А мы что можем предложить армянам и азербайджанцам? Объединиться под властью Москвы и вместе умирать за бизнес Роттенбергов и Вексельбергов?»

Российская Империя в начале XX-го века была весьма гетерогенным образованием. В известной формуле графа Уварова «самодержавие, православие, народность» только самодержавие работало на интеграцию, поскольку ни религией, ни нацией Россия не была объединена. Кроме православия население страны исповедовало и католицизм, и ислам, и буддизм, а народность (даже понимаемая шире, чем этничность) была не только русская, а всякая, от польской до камчадалской и от финской до грузинской. Монархия была единственной «скрепой» государства.

В терминологии Бенедикта Андерсона Россия была «донациональным династическим государством». И беды в том не было, поскольку династические государства до Первой мировой войны преобладали на планете и владели почти всем миром. Следует ещё учесть, что во всей Европе правила одна большая семья, поскольку члены правящих домов практически всех монархий Европы, включая Россию, приходились друг другу двоюродными, троюродными братьями и сёстрами, племянниками, дядями, тётями и так далее. Это был один клан, разросшийся как ризома, связанный брачными и родственными узами (что не мешало родне воевать друг с дружкой).

Иногда мы «троллим» русских монархистов, напоминая им, что последние русские цари, Романовы, не были ни Романовыми, ни русскими, и что по крови они были чёрт знает кем, но, скорее, немцами. Это сарказм, конечно. Романовы не были немцами. Династии вообще не имели национальности. Они принимали национальность и религию той страны, в которой правили. Поэтому одни и те же люди в России были русскими и православными, в Испании испанцами и католиками, в Англии англичанами и англиканами, и так далее. Николай II приходился кузеном Георгу V, что не делало Николая Романова англичанином, а Георга Саксен-Кобург-Готского (Виндзора) русским. Ведь нации — это, согласно одноимённому труду Андерсона, «воображаемые сообщества».

Россия, скрепленная только монархической «властной вертикалью», была очень похожа на другую династическую монархию, Австро-Венгрию (о таком сходстве почему-то мало говорят историки). Первая мировая война формально началась как раз из-за внутреннего конфликта, раздиравшего империю Вены на множество национальных государств. Эта война покончила с гегемонией династических монархий в Европе и мире, и Российская Империя была не единственной монархической империей, переставшей существовать. Век династических донациональных государств в общем и целом подошёл к концу. В этом всё дело. А не только в том, что именно произошло в памятный день на станции Дно.

С отречением Романовых от престола Россия как государство закончилась. Генералам, министрам и депутатам в Санкт-Петербурге казалось, что «монархии больше нет и теперь Россия — это та же Россия, но республика» (провозглашение России республикой случилось не сразу, а только 1 (14) сентября 1917-го года, но мы упростим для краткости). Весть об упразднении царской власти совершенно иначе была прочитана во всех без исключения дальних и национальных провинциях: императора нет, империи нет, теперь каждый сам по себе. Ведь ни религия, ни нация страну не соединяли, а только династическая монархия. А монархия эта была легитимна в народном сознании через весьма странные архетипы и образы. Например, восточные народы полагали «белого царя» законным преемником трона чингизидов. Когда «великий белый русский хан» отказался от власти никакой причины подчиняться России у орд, ханств и прочих вилаетов Азии не осталось. Что говорить о мусульманских народах Востока или о поляках с финнами, когда русское православное казачество на Дону и Кубани тоже де-факто отделилось и лелеяло мысли об «автономии»!

Ровно то же самое произошло, когда в конце XX-го века Москва объявила, что отказывается от идеологии коммунизма и от руководящей роли Коммунистической партии. Они, генералы номенклатуры, возможно, думали, что просто теперь будет не СССР, а какой-то СНГ, где мы тоже будем главными, но государство будет не социалистическим, а капиталистическим. Однако в Ереване, Тбилиси, Таллине, Бишкеке и далее везде это послание было прочитано иначе: партии нет, идеологии нет, значит и страны нет. Каждый сам по себе.

Если «Ленин подложил под российскую государственность бомбу» сделав партию и идеологию скрепой государства, то ровно такую же бомбу подложили под Россию Рюрик, Иван Грозный, Михаил Романов и далее все, сделав скрепой государства династическую монархию. В том и другом случае был стержень, стержень вынули и всё посыпалось. Это неизбежно.

Ко времени прихода к власти большевиков эта самая центральная власть худо-бедно распространялась на весьма ограниченную территорию вокруг столиц. Парад суверенитетов гулял вовсю. Никто никого не слушался. Великим трудом, гением, чудом Ленин и соратники смогли заново собрать обширное государство из обломков и пепла. И воссоздали Россию как СССР почти в границах империи. Не сразу. Закончена была эта адова работа только с Победой 1945 года.

В процессе собирания земель большевики вели сложную политику, шли на компромиссы с «национально-освободительными движениями», хотя и понимали, что движения эти являются националистическими по духу и буржуазными по сути, а вовсе не революционными. И создание СССР формально как конфедерации независимых национальных государств было не волюнтаристским выбором, а требованием истории: всюду в мире государства создавались и пересоздавались именно как национальные государства.

Современные российские политики, не обладая и толикой таланта Ленина и его сподвижников, науськанные «специалистами» из числа «хрустобулочных» организаций типа РВИО, то и дело говорят о том, что большевики виноваты, «Ленин заложил бомбу». Это неисторичное, антиисторическое высказывание, поскольку история рассказывает о том, как Ленин и большевики воссоздали, собрали государство, преодолев «парады суверенитетов» (перед которыми наши «реформаторы» просто сдались, выкинули трусливо флаг капитуляции и поражения).

Но если допустить, что они правы. Почему тогда нынешняя Российская Федерация основана ровно на тех же самых принципах «национально-территориального» деления? У партии власти конституционное большинство в парламенте, они могут карту страны перекроить за час. Почему Россия до сих пор «асимметричная федерация»? Почему одни субъекты — национальные республики, а другие — территориальные области? Почему бы не сделать все субъекты территориальными губерниями? Или, наоборот, почему не создать самую большую национальную республику, Русскую, со столицей в Воронеже? Почему так держатся за «ленинские» принципы, хотя самого Ленина обвиняют во всех грехах? Не потому ли, что других рабочих принципов территориально-государственного устройства для России нет и быть не может? И Ленин, как ни крути, был прав.

И не в том причина нынешних трений, таких, как война в Нагорном Карабахе, что при Советском Союзе «не так провели границы» между армянами и азербайджанцами, между ингушами и осетинами, между русскими и украинцами, что не тому «отдали Крым» и не туда «включили Абхазию» и так далее. Как ни проводи границы, на всех не угодишь. Всё равно останется несколько сёл, которые армяне будут считать армянскими, а азербайджане азербайджанскими, и так далее, и у каждого будет по семь томов аргументов. Кто-то всё равно останется обиженным. При любом включении-исключении, при любом варианте границ.

Решение в том, чтобы существовало над-государственное образование, беспристрастный арбитр, который не давал бы переводить споры в военное противостояние. Советский Союз умел в большинстве случаев регулировать конфликты. А, главное, соединять разные народы в общность с единой целью. Для осознания народами своего единства идеи недостаточно. Нужна совместная деятельность (так писал Эмиль Дюркгейм).

Россия пока не может соединить государства и нации в дружественном союзе. Потому что ни идеи нет, ни общей деятельности. Капитализм — плохой соединитель людей. При капитализме каждый сам за себя: каждый человек и каждый этнос. Вот и начинается спор, что моё, а что твоё. А мы что можем предложить армянам и азербайджанцам? Объединиться под властью Москвы и вместе умирать за бизнес Роттенбергов и Вексельбергов? Надо признать, что такая идея Русского мира не выглядит привлекательной в глазах даже и русских людей. А армяне с азербайджанцами предпочитают умирать за свои горы и сёла.

Но есть идея и практика, которая могла бы прекратить бессмысленные конфликты на нашей общей земле. Это Русский мир не как бизнес олигархов, а как русская культура и цивилизация (не подавляющая, а питающая национальные культуры), равенство и справедливость для всех людей и народов, социализм. Это и есть настоящая «бомба Ленина», которая рано или поздно взорвёт к чертям собачьим весь капиталистический мордор.

цинк