Владимир Можегов — Откуда есть пошли евреи?
Понятно, что об исторической реальности Авраама и его семьи, от которой берет свое начало мифологическая история евреев, наука не может сказать ровным счетом ничего, кроме разве того, что указать на массу анахронизмов библейского текста, говорящих о том, что он составлен значительно позже описываемых событий.
Наука говорит, например, что передвижения на верблюдах клана шейха Авраама, о котором повествует Тора, столь древний мир еще не знал. Кости одомашненных верблюдов, даже за пределами Аравии, не датируются раньше Х в. до н.э.
Та караванная торговля, которая является частью истории Иосифа, становится актуальна лишь во время ассирийской гегемонии (VIII-VII вв. до н.э.).
Арамеи, также часто упоминаемые Торой, появляются после IX века до нэ. Царь Эдома, к которому Моисей посылает эмиссаров из Кадеш–Барнеа, прося разрешения пройти через его территорию на пути в Ханаан, мог реально существовать в конце VIII-VII вв. до н.э., когда возникло само Царство Эдома под господством Ассирии.
Название «Земли Гесем», которая фигурирует в Торе, как место и время Исхода, происходит от арабского Гешем – династического имени царской семьи кедаритов, что может быть отнесено к VII-V вв. до нэ.
Все это достаточно убедительно говорит о времени происхождения первых библейских текстов (Торы) примерно между VIII и VI в. до нэ.
Что касается исторической реальности Исхода, то совершенно очевидно, что в том виде, в котором его описывает Библия, быть его не могло. Никаких физических следов многолетних скитаний огромного стана (более 600 тыс. одних мужчин!) ни в Египте, ни в Ханаане нет.
Нет никаких следов и самого присутствия евреев на территории Египта в сколько-нибудь далекой перспективе.
Имя Израиль в первый и единственный раз в египетских текстах обнаруживает победная стела Мернептаха (ок. 1213-1203 г. до н.э.), одна из надписей которой гласит, что Израиль («I.si.ri.ar») «опустошен, его семени больше нет».
Впрочем, упоминание «Яхве» (YHWH) встречается и раньше: в Солебе (прим. 1400 г. до н.э.), и, позднее, в Амарах-Весте. Правда, не как имя собственное, а как одна из «земель шасу», семитских полукочевников.
Шасу (от глагола «шас» — скитаться, позднее «шос» — пастух, семит., «шаса» — грабить, «шосэ» — грабитель) – являются, таким образом, первыми кандидатами на роль предшественников Израиля.
Мемфисская стела Аменхотепа II (ок. 1428-1397 до нэ.) в списке пленных наряду с ханаанеями, хурритами, апиру и нухашшейцами, упоминает и более 15 тысяч шасу.
Таким образом, при Аменхотепе II египтяне как минимум слышали имя Яхве и имели дело с шасу, не выделяя, по-видимому, последних из прочих хапиру – полубандистких полиэтнических формирований, кочующих по границам Египта и промышлявших грабежом.
Месопотамия также знала хапиру под именем СО-ГАЗ (подрезатели жил, грабители).
Итак, шасу, хапиру, СО-ГАЗ и есть, по мнению современной науки, главные претенденты на роль прото-Израиля.
Трудно конечно ожидать от диких полуразбойничьих шаек (своего рода ближневосточного казачества) сколько-нибудь развитой культуры.
Можно лишь предположить, что какие-то из более однородных этнических племен хапиру могли сохранить память о предках, которая впоследствии ляжет в основу мифов о патриархах.
Ничего положительного не может сказать историческая наука и о завоеваниях области Ханаана Иисусом Навином, описанном в следующей за Пятикнижием книге. Кроме того, что все исторические места, которые упоминает Библия, вполне реальны (правда, некоторые, как уже упоминаемый Кадеш–Барнеа, относятся к гораздо более позднему времени).
Самым убедительным свидетельством легендарности завоеваний Иисуса Навина является египетский архив, найденный в Телль–эль–Амарна.
Эти тексты (около четырехсот писем) дипломатической и военной переписки фараонов 18 династии, Аменхотепа III и его сына Эхнатона (14 в. до н.э.) рисуют убедительную картину социальной и политической жизни тогдашнего Ханаана.
Его городки – Иерусалим, Сихем, Мегиддо, Хацор, Лахиш, управляются местными царьками, прямыми вассалами Египта, и представляют из себя в лучшем случае — ряд крошечных крепостей, окруженных деревнями.
Сам же Ханаан является египетской провинцией со столицей в Газе, в которой повсюду размещены египетские гарнизоны, полностью ее контролирующие. Особенно тщательно контролируется граница с Ханааном. После изгнания гиксосов, египтяне внимательнейшим образом отслеживают все перемещения шасу-хапиру при помощи системы крепостей, выстроенных вдоль границ.
Правда во время правления Эхнатона, занятого больше своей религиозной реформой, нежели защитой границ, контроль Египта над Ханааном слабеет, что ведет к активизации банд хапиру, а также большой активности и интригам сильных конкурентов Египта. Но ни о чем, напоминающем «завоевания Иисуса Навина», говорить не приходится.
Вообще же, единственным временем, когда появляется возможность «исхода», отдаленно напоминающего тот, о котором повествует Тора, кажется время после конца эпохи правления Эхнатона – когда религиозная реформа этого фараона-пророка Единобожия терпит крах, а сам Египет (примерно на два десятилетия) погружается в хаос, сопровождающийся и династической неразберихой.
Это то временное окно, когда небольшая группа беглецов (в несколько тысяч человек) могла бы покинуть Египет, уйти в Ханаан и захватить какую-нибудь плохо охраняемую крепость (Иерусалим), воспользовавшись тем, что охрана границ ослаблена, а египетские гарнизоны оставили область.
Примерно такую историю и рассказывает египетский жрец и историк (весьма авторитетный и в древности и у сегодняшних египтологов) Манефон (3 в. до нэ).
Манефон пишет о больном проказой гелиопольском жреце Осарсефе (будущем Моисее), ренегате и оппортунисте, который пришел в бывшую столицу гиксосов, город Аварис (после изгнания гиксосов заброшенный, а потом сделавшийся вертепом разбойников, прокаженных и всех деклассированных элементов Египта, город, где поклонялись Сету – убийце Осириса), и там научил местный сброд «верить в то, во что Египет не верит, и не верить в то, во что Египет верит».
После приключений (в легендарности которых тем не менее угадывается время правления Эхнатона), Осарсеф выводит толпу, обращенную им в банду грабителей и кощунников, в Иерусалим.
Вообще, эта «черная легенда» об Израиле была весьма популярна в античном мире. Ее пересказывают на свой лад многие греко-римские авторы. Манефон среди них – лишь более авторитетный и близкий к источникам человек. Ту же легенду повторяет (желая ее опровергнуть) и Иосиф Флавий («Против Апиона»).
Итак, констатируем: ничего похожего на сколько-нибудь заметную цивилизацию Израиля среди древних народов, в сколько-нибудь далекой перспективе нет.
Критически настроенные ученые, не находя археологических следов еврейской цивилизации само существование Израиля уверенно датируют лишь эпохой Вавилонского плена (597-539 г. до н.э.).
С другой стороны, историчность царей Давида и Соломона (ок. 1000 г. до нэ.) вполне подтверждается. С той лишь, конечно, оговоркой, что и спустя три-четыре века после предполагаемого исхода, еврейские княжества оставались лишь небольшими политическими центрами племенных агломераций, в окружении действительно серьезных имперских центров: Египта, Ассирии, Вавилона, ведущих борьбу за первенство (и в том числе и контроль над регионом Ханаана).
Таким образом, вырисовывается следующая картина. Протоеврейские племена (шасу, хапиру) издревле кочевали по Ханаану (этимология имени ибри (еврей) скорей всего и происходит из хапиру). Жизнь региона была дика и хаотична. Местные племена представляли собой «ближневосточное казачество», промышляющее скотоводчеством и грабежами.
Кристаллизацией же того культурно-этнического феномена, который получил имя Израиль, мог послужить некий акт инициации, связанной с миссией бегущих из Египта последователей Эхнатона и его религиозной реформы, провалившейся в самом Египте.
Проще говоря, жреческая и политическая элита последователей Эхнатона объединилась с вождями хапиру (в это время весьма усилившимися), намереваясь сохранить Откровение Эхнатона о едином Боге. Разумеется, высокая вера египетской элиты и то, что эта элита могла преподать диким пастухам и разбойникам хапиру — весьма разнилось.
Народ нарождающегося Израиля должен был стать тем твердым коконом, в оболочке которого египетская элита могла сохранить откровение Эхнатона (и верховного гелиопольского жреца Осарсефа-Моисея) об истинном Боге и грядущем Мессии…
Все это позднее и вылилось в миф об Исходе и Ковчеге Завета.
+++
О египетском происхождении еврейской культуры говорят, например,
многочисленные заимствования книг Давида и Соломона из египетских источников: 103 (104) псалом, опирающийся на Большой гимн Атону Эхнатона, книги Притч и Экклесиаст, опирающиеся на поучения Аменотепа итд. Обычай обрезания, явно египетская конструкция «ковчега завета», множество иных важнейших традиций.
Сегодня египтологи видят в библейских описаниях царств Давида и Соломона, с их грандиозными богатствами и влиянием (которые не находят никакого подтверждения в реальности) позднюю рефлексию еврейского жречества на темы египетских царств Аменхотепа III и Эхнатона.
Первая глава Торы, еврейского мифа о творении имеет столь много общего с египетскими мифами о творении, что признать это чистым совпадением невозможно. Само имя Моисей (Моше) явно египетское. Среди имен левитов (Пинхас, Хофни) также много египетских.
О Моисее, как египетском жреце (человеке, который «был обучен всей мудрости египетской») говорит книга Деяний Апостолов. Заповеди Моисея не просто лежат в логике египетских законов Маат, но представляют собой краткую выжимку «отрицательной исповеди» «Книги мертвых».