Виктор Розов: «Финал этой драмы опасно открыт»

Необходимое предисловие

Это интервью с Виктором Сергеевичем Розовым для одной из центральных газет состоялось в ноябре 1993 года – вскоре после трагического противостоя­ния Верховного совета и президента РФ. Тогда в ре­зультате кровавых столкновений на улицах столицы, расстрела парламента и других событий жертвами, по одной из версий, стали более полутора сотен убитых и до четырёх сотен раненых… Розов глубоко переживал случившееся, не скрывая эмоций; гово­рил о причинах и возможных следствиях обществен­ного раскола, о роли внутренних и внешних факторов и многом ином… По не зависящим от автора причинам материал тогда не был напечатан. Сегодня, предлагая его вниманию читателей «ЛГ», хочется обратить внимание на то, что, несмотря на существенные изменения в нашей жизни, некоторые процессы и явления, вызывавшие острое беспокойство Виктора Сергеевича четверть с лишним века назад, сегодня, к сожалению, не утра­тили своей актуальности и остроты… Автор стремил­ся передать некоторые живые черты личности заме­чательного писателя и гражданина, фронтовика, его щемящую боль за судьбу своей страны в её «минуты роковые», готовность на любые жертвы ради неё.

ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО
Неверов Александр

– Виктор Сергеевич, размышляя о трагиче­ских событиях последних недель, пытаясь понять их причину, логику, «истоки и смысл», наверное, стоит оглянуться назад, напри­мер, вспомнить события второй половины 80-х годов после прихода к власти Михаила Горбачёва…

– Перестройку я, как и мно­гие соотечественники, принял с надеждой на грядущие изме­нения к лучшему. Многим, в том числе в высших эшелонах власти, было ясно, что рефор­мы давно назрели. Подготовку к преобразованиям начал ещё в начале 80-х Ю.В. Андропов…

– Не кажется ли вам, что горбачёвская перестройка, приход к власти Б. Ельци­на в 1991 году и нынешний расстрел парламента – зве­нья одной цепи?

– Нет, не кажется. Горбачёв и его соратники хотели улуч­шить жизнь советских людей, сделав более эффективной эко­номику, включая в неё элемен­ты рынка, вести новую, более открытую внутреннюю поли­тику, смягчив цензуру, прояв­лять больше прагматизма при выработке внешнеполитиче­ского курса и т.п. При этом не подвергались сомнению социа­листический курс, единство страны. Я не говорю о реальных результатах деятельности пер­вого президента СССР, а только о желаниях и стремлениях.

А в августе 1991 года произо­шла настоящая контрреволю­ция. Ельциным и его командой двигали и двигают болезнен­ное властолюбие и банальный авантюризм. Перестройка закончилась, началось разру­шение страны. Останавливают­ся предприятия, люди лиша­ются работы. Родину продали за ваучеры, я, как и другие, за 10 тысяч рублей получил кусок страны. Во внешней политике РФ сдаёт позицию за позицией. В угоду Западу мы поссорились с Югославией, которая, воз­можно, спасла нас в 1941 году, когда отвлекла на себя немецкие дивизии. Гитлер напал на СССР не в мае, как планировал ранее, а в июне и поэтому не успел до наступления морозов провести блицкриг на Восточном фрон­те… Судя по реакции наших заокеанских «друзей» и неко­торым другим признакам, сце­нарий августовских событий 1991 года был написан заранее и не здесь… Даже Ростропович из Парижа приехал защищать демократию, и вскоре появи­лась его фотография в Белом доме с автоматом в руках…

– Эффектная картинка…

– Да, но надо чётко раз­делять Богом данный талант человека и его обществен­ную деятельность. В случае с Ростроповичем я высоко ценю его музыкальный дар и резко отрицательно отношусь к его политическим импровизациям. Примерно так же воспринимаю пианиста Николая Петрова. Его призыв бить оппонентов канде­лябрами обернулся танковы­ми залпами в центре столицы 4 октября 1993-го…

А уже на следующий день в «Известиях» было напечатано письмо 42 литераторов. Они призывали Ельцина запретить все оппозиционные организа­ции и формирования, закрыть их печатные органы, признать незаконными Верховный совет РФ, Конституционный суд и т.п. Этот, по сути, призыв к репрес­сиям, который в народе получил название по известной истори­ческой ассоциации «Раздавить гадину!», был подписан извест­ными писателями-«гуманиста­ми», «народными печальни­ками и заступниками». Среди них Дмитрий Лихачёв, Булат Окуджава, Григорий Бакла­нов, Борис Васильев, Даниил Гранин, Юрий Карякин Вик­тор Астафьев… Я был этим очень возмущён и написал своё письмо президенту. Но, навер­ное, он его даже не читал… Я нашёл своих единомышлен­ников, когда 16 октября видные борцы с советским режимом Андрей Синявский, Владимир Максимов, Пётр Абовин-Едигес в «Независимой газете» написа­ли, что в конфликте президента «с Верховным советом винова­ты как минимум обе стороны и, может быть, больше виноват тот, у кого больше власти», так­же они напомнили, «что траге­дия началась с президентского указа» (№ 1400). Авторы пись­ма заявили, что Ельцин должен уйти: «Только отставка. Мона­стырь. Грехи замаливать».

– Как вы думаете, поче­му именно писатели устре­мились едва ли не впереди паровоза?

– Один из результатов пере­стройки – обретённая свобода слова. Её апофеоз – издание в СССР «Архипелага ГУЛАГ» Александра Солженицына, после чего вскоре цензура при­казала долго жить. Для некото­рых литераторов остальное уже не важно, они наивно думают, что получили своё. Действи­тельно, от цензуры писатели много страдали. И я сам мог бы рассказать, как мои пьесы запрещали, меняли названия, вмешивались в текст и т.п. Но я не понимаю тех, кто из-за это­го остервенился на всю страну. Это мелко. Причём среди них большинство литераторов вто­рого сорта…

– В письме 42 оппозицио­неры ельцинскому режиму именуются «фашистами». Вообще сейчас много гово­рят о так называемом рус­ском фашизме, предпри­нимаются попытки урав­нять фашизм и коммунизм, даже термин такой появил­ся: «красно-коричневые»… Писатель-фронтовик Булат Окуджава признаётся: «Я тоже был фашист, но только красный»… А дру­гой «инженер человече­ских душ» утверждает, что в Великой Отечественной один фашизм победил дру­гой… Примеры можно мно­жить.

– Всё это – мерзавство. Других слов у меня нет, что­бы выразить моё отвращение к ним. Пишут подобное мерзав­цы, которые осознанно или по глупости играют на руку тем, кто ведёт наступление на нашу страну, на русскую нацию. Во время Отечественной вой­ны с захватчиками сражались представители всех народов, населявших СССР. Русская нация в количественном отно­шении была самой многочис­ленной и самой сильной. Она сыграла в освобождении наро­дов Европы ведущую роль, а, например, еврейскую нацию спасла от полного истребле­ния… И когда освободителей называют фашистами, всяче­ски дискредитируют Великую войну, в разы преувеличивая наши потери, стараясь доказать бездарность военачальников, их безжалостность или равно­душие к жизням своих солдат и т.п., – это не только дикость и абсурд, но и свидетельство серьёзности намерений клевет­ников, которые не заблуждают­ся, а сознательно и подло лгут.

Я воевал недолго: в июле 1941-го вступил в восьмую дивизию народного ополче­ния Краснопресненского райо­на столицы, а уже осенью под Вязьмой меня тяжело рани­ли. Нашу дивизию истреби­ли почти целиком. По сравне­нию с великолепно оснащён­ным противником мы были практически безоружны, даже пушка была у нас на конной тяге… Политрук сказал нам: «Задача – задержать наступ­ление противника хотя бы на два дня… Любой ценой, хоть бросайтесь немцам под ноги…» Я тогда этого не понимал, а теперь думаю, что за те два дня, когда нас перемалыва­ли, как в мясорубке, на фронт прибыли сибирские дивизии, которые сыграли решающую роль в битве за Москву.

Вот говорят: «пушечное мясо». Но если кто-то хочет убить моего ребёнка, мою мать, я брошусь ему под ноги, бро­шусь на нож… Как-то в моло­дости я шёл в Третьяковскую галерею. Во дворе галереи гру­зовик разворачивался задом, а там оказался маленький маль­чик, который не понимал, что водитель его не видит… Я не самый храбрый человек, но не раздумывая бросился к ребён­ку и чудом выхватил его из-под колёс… Так же, когда началась война, я не раздумывая запи­сался в ополчение. А как иначе?..

На войне было очень много плохого, но гораздо меньше, чем сейчас. Тогда мы в смер­тельной схватке отстояли свою страну, сегодня мы позволили её развалить. А также довести до упадка все сферы жизни – от хозяйственной до нравствен­ной. Во время войны мы ясно осознавали свои цели на фрон­те и в тылу и уверенно к ним шли. Сегодня большинство из нас пребывает в растерянности на грани с отчаянием. Рушатся привычные идеалы и ценности. Попытки переписать историю Великой Отечественной – из той же оперы.

Когда я слышу, что мы пло­хо воевали, что маршал Жуков заваливал немцев трупами сво­их солдат, я вспоминаю Смер­дякова, персонажа «Брать­ев Карамазовых», который говорил: «В двенадцатом году было на Россию великое наше­ствие императора Наполео­на… и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые францу­зы: умная нация покорила бы весьма глупую-с».

– Среди тех, кто называ­ет Г.К. Жукова «бездарным» полководцем, – такой коло­ритный персонаж, как Вик­тор Суворов (Резун) – быв­ший сотрудник резиденту­ры ГРУ в Женеве, в конце 70-х нарушивший присягу, бежавший в Великобрита­нию, а ныне «альтернатив­ный» историк. Он догово­рился до того, что не Гитлер, а Сталин развязал Вто­рую мировую войну, и это вызвало восторг у некото­рых наших либералов.

– Да, всё серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. Судя по всему, где-то запланировано порабощение русской нации. Переписы­вание истории, откровенная ложь о событиях и деятелях нашего прошлого служат этой цели. Они говорят о «русском фашизме», но их пропаганда очень напоминает геббельсов­скую. А стрельба из танков по Белому дому в центре Москвы, поддержанная американской администрацией, – это разве не фашизм?..

– Но есть же нормаль­ные, здоровые силы, кото­рые этому противостоят…

– Большинство этих людей воспринимают события «чёр­ного октября» как страшную трагедию, но они растеряны, разобщены… Власть захватили самые мерзкие представители коммунистической номенкла­туры, беспринципные перевёр­тыши, мутанты.

– Дело не ограничивает­ся попытками переписать историю. Сегодня неред­ко можно слышать, что «патриотизм – последнее прибежище негодяя»… Эти слова английского писа­теля Сэмюэля Джонсона (XVIII в.) Лев Толстой при­водит в «Круге чтения»… Но выяснилось, что Джон­сон имел в виду показной, фальшивый патриотизм…

– Патриотизм русских для наших западных «друзей» – это, конечно, плохое, отвра­тительное чувство. В отличие, разумеется, от их собственного патриотизма. Кстати, как назы­вается американский противо­ракетный комплекс, активно применяемый США и их союз­никами, например, в Ираке? Не «Пэтриот» ли?..

Звучат призывы всем учить английский язык, потому что переход на него неизбежен. А, например, во Франции дей­ствует закон о защите француз­ского языка, в том числе от втор­жения англицизмов. На СМИ наложены ограничения, касаю­щиеся употребления иностран­ных слов. Франция заботится о сохранении своей культуры, своей самобытности. Подобные процессы наблюдаются и в дру­гих европейских странах. А мы, «задрав штаны», готовы бежать за чужим дядей…

– Может быть, потому что долго находились за «железным занавесом», мечтая об американских джинсах, сигаретах, жвач­ке, кока-коле… А что каса­ется культуры, в советские годы наши соотечествен­ники много чего желали, но не могли посмотреть: ни «Крёстного отца», ни «Звёздные войны», ни «Челюсти»… И вот дорва­лись, теперь надо подо­ждать, когда наедимся…

– Да уже, кажется, наелись… Кстати, я не против массовой культуры, в том числе и голли­вудской продукции. Это подчас любопытно, но по большому счёту чуждо нам. Плохо, когда чуждое вытесняет родное, опре­деляющее нашу самобытность и духовность… Недавно мы с одиннадцатилетней внучкой были в театре на балете «Бая­дерка». В тот день я из-за сво­ей гипертонии чувствовал себя плохо, думал, не остаться ли дома… Но, когда началось пред­ставление, я испытал душевное прикосновение к прекрасному, вечному, родному, к гармонии мира в её вечном цветении. Испытав катарсис, я вышел из театра здоровым. Таково воз­действие подлинного искусства.

– Сейчас происходят уди­вительные вещи. Писате­ли резко размежевались на «демократов» и «патрио­тов». Печатаются они в раз­ных изданиях. В то же вре­мя… Диссидент, лишённый советского гражданства, Владимир Максимов стал постоянным автором газе­ты «Правда». Только здесь он нашёл трибуну для крити­ки нынешнего руководства РФ. Критики Лев Аннин­ский и Валентин Курбатов печатаются и в «правых», и в «левых» изданиях. Вы публикуете свои «Записные книжки» в газете «День». Как это прикажете понимать?

– Моя позиция такая же, как и у названных вами кол­лег: главное – не где печатать­ся, а что говорить. Некоторые мои знакомые спрашивают, как я мог печататься в «Дне»? Отве­чаю: «Я что-то не то сказал?» – «Нет, вы написали всё правиль­но. Но в такой газете…» Мне кажется, это узость и зашорен­ность мышления. Между про­чим, в первой же опубликован­ной в «Дне» статье я написал, что в некоторых материалах этого издания меня настора­живает грубый, упрощённый подход к сложным и серьёзным проблемам и явлениям. Вообще нам всем не хватает желания и терпения выслушать и попы­таться понять друг друга.

– Виктор Сергеевич, вы – автор пьесы «Вечно живые», с постановки кото­рой начался театр «Совре­менник» и по мотивам которой снят фильм «Летят журавли». Это признанный шедевр, единственная оте­чественная полнометраж­ная картина, удостоенная «Золотой пальмовой вет­ви» – главного приза Канн­ского кинофестиваля…

– …Этой награды я так и не видел…

– Она, наверное, в Союзе кинематографистов.

– А я слышал, что её украли…

– Не приведи Бог… Как вы думаете, возможно ли сегодня создание произ­ведений такого уровня? События последних лет, испытания, выпавшие на долю нашего народа, по их масштабам и степени трагизма дают обширный материал для глубокого осмысления и яркого их художественного вопло­щения.

– Феномен фильма «Летят журавли», был обусловлен тем, что Великая Отечественная, которая принесла нам столько горя и страданий, окончилась нашей победой. То, что про­исходит со страной сегодня, ещё не кончилось. Финал этой драмы опасно открыт. Мы дол­жны бодрствовать, готовиться к новым испытаниям и верить, что Бог даст нам силы высто­ять в смертельной схватке.

«Литературная газета»

№ 41 (6708) (08-10-2019)