Андрей Ашкеров — День числа Пи
При жизни Хокинг казался довольно попсовой фигурой, нужной, чтобы поднять продажи научно-популярной литературы. Он и сам рассуждал как маркетолог: «Каждая формула понижает продажи книги в два раза», «Чтобы продать книгу по физике, нужно разместить на ее обложку голую женщину» и т.д.
Понятно, что без продаж научпопа, никакого сегодня образования, даже интернет не поможет, и как же тогда домохозяйка из Глазго проживет без черных дыр, «ну вы понимаете». К радикальному росту зависимости знания от рынка Хокинг — и те, кто за ним стояли, — имел самое непосредственное отношение. Иными словами, перед нами не профессорский чудак, опоздавший с популяризацией идей Просвещения лет на двести. Перед нами куда более интересное явление.
Кстати, о стоящих за Хокингом: эти люди — совсем не конспирологическая метафора. В силу своей очень давней уже болезни, амиотрофического склероза и вызванного им паралича, мы и представить не можем, что именно Хокинг контролировал в своем теле. Про мышление я вообще молчу. Последние три десятилетия он общался только при помощи синтезатора речи, якобы с помощью подбора слов из предлагаемого списка.
Кто нас самом деле синтезировал его речь большой вопрос. Опять же, это вопрос не только конспирологический. То, что на Хокинга работала некая сеть научных сотрудников, рыночных институтов и политических инстанций, которые, мягко говоря, редактировали его тексты, и так достаточно очевидно. Однако существуют темы, посильнее конспирологии.
В частности, именно Хокинг позволяет задаться вопросами о том, в какой степени своего субъекта синтезирует сама речь, какова роль случайности в этом процессе и какие параллельные процессы происходят в субъекте и речи (делающих чем-то вроде часов Лейбница). Короче говоря, фигура Хокинга открывает практически безбрежный простор для любителей когнитивистики. И если бы когнитивистика не являлась, как сегодня, возвышенной имитацией научных проблем, она занялась бы не дутой схоластикой зомби, а проблемой Хокинга, который и был главным зомби наших дней.
Статус зомби, кстати, легко позволяет вписать покойного любителя черных дыр в фольклор. По аналогии с Бабой-Ягой, имевшей костяную ногу и располагавшейся между миром живым и миром мертвых, Стивен был обладателем целого костяного тела. Действующей была только одна рука, которой он и управлялся, нажимая на разные клавиша, включая клавиши синтезатора речи.
Другая очевидная аналогия — связь Хокинга с профессором Доуэлем из Романа Беляева, точнее, с его головой, «всем, что от него осталось». Однако в отличие от Доуэля, который не имел рук, не делал вид, что чем-то управляет, и вообще напоминал куклу, надетую на руку, Хокинг, напротив, был в положении сознания, которое по своей прихоти способно включить или выключить окружающий мир.
В нем прекрасно уживались два разных существа: деспотичный суверен, дорвавшийся до власти над целым миром (таких часто любили изображать в старых «бондиадах») и беспомощная марионетка, находившаяся в рабстве у своего синтезатора речи.
По сути, перед нами апофеоз мифологизированной истории разума, какой она формировалась со времен Фауста. Ее итог — сумасшедший изобретатель, который гибнет от собственного изобретения. Франкенштейна, создавшего и оживившего суперкадавра из разных человеческих тел, неслучайно путает с его изобретением. В какой-то момент творец и творение превращают в одно целое. Именно так и случилось с Хокингом.
Он был главным экспонатом Выставки достижений научного хозяйства современного Запада. Из него делали одновременно символ прогресса, и тот, кто, как нас убеждали, являлся его движущей силой. Смерть Хокинга косвенно указывает на кризис этой модели, а дата, в которую она произошла, и вовсе может рассматриваться как знамение нового цикла.
Ученый умер в День числа Пи, которое является одновременно и днем рождения Эйнштейна. Что ж, если бы кто-то захотел представить число Пи в человеческом облике, лучшего примера, чем Хокинг трудно найти.
Еще в ФИНБАНЕ:
Андрей Ашкеров — КОБА В КОМЕ (на смерть Вяч. Вс. Иванова)