Алексей Чадаев — Населённый дискурс
Зарубка на память. Левша у Лескова хорошо ответил англичанам на предложение сменить веру: книги у нас толще, а потому вера наша — правильнее. Это работает.
В ситуации, например, сдвига этики, связанного с ЛГБТ, со стороны «традиционалистов» только бу-бу-бу про сроду не было и падение нравов, а со стороны борцов — тысячи томов, десятки тысяч диссертаций, сотни кафедр, конференций и периодических изданий, огромное множество людей, для кого Gender Studies это профессия, образ жизни и источник средств к существованию, а также гигабайты написанных ими и пишущихся всё время наново текстов.
Поэтому когда даже Роулинг с её мировым именем что-то там робко заикнулась про трансгендеров, а в инстаграмме и ютубе в ответ запылали костры из её книг, в лучших традициях д-ра Геббельса, не обнаружилось никакого — сейчас введу термин — населённого дискурса, на который она и те, кто пытался её защитить, могли бы опереться. И стёрли в порошок маму поттерианы.
Тут как с армиями. Не хочешь кормить свой населённый дискурс — будешь кормить чужой. Населённый дискурс — это толпа в целом бесполезных, в основном неумных и плохо приспособленных к жизни людей, которые, однако, находят себя в бесконечном говорении и написании слов в контексте какой-нибудь идеологии, находящейся в режиме экспансии — и всякую атаку на неё воспринимают как атаку на себя лично, и дальше наваливаются и бьют числом. А в эпоху соцсетей как никогда верна фраза Наполеона «бог любит большие батальоны». Прав не тот, кто сказал правду, а тот, у кого больше лайков.
В Киеве в 90-е я наблюдал начало того, как создавали и раскармливали населённый дискурс национальной свидомости, там та же механика. Плодили инкубаторы, в которых такие могли бы пастись и как-то кормиться. Создавали институции, где они присваивали друг другу всякие изобретённые для этого статусы. Писали и выпускали книги, которые никто не читал. Но дискурс пух, рос и расширялся что твоя вселенная, пока не стал мейнстримом, вытеснив все остальные и задавив сопротивлявшихся одиночек.
Делается это технически включением вузовской, академической, журналистской, блогерской и т.п. прослойки профессиональных бездельников в режим непрерывной торговли некой модной идентичностью и лайфстайлом.
Я, старый дурак, долго этого не понимал. Мне всегда казалось: когда человек, скажем, говорит «я гей», правильный вопрос к нему — «а что ты ещё умеешь?» Потому что ну вот пофиг мне на предпочитаемые человеком способы скрасить досуг; это никогда не делает его ни умнее, ни интереснее, ни ценнее в каком-либо смысле. И то же самое, кстати, когда он говорит «я националист» — ок, твоя нация самая великая и древняя, а ты-то сам что из себя представляешь?
Но населённые дискурсá — это такая система, в которой целые армии профессиональных моралистов и морализаторов человека пытаются заставить уважать именно за напяленную им на себя шляпу, надетый значок — и тщательно, подробно, с историческими экскурсами и научными изысканиями обосновывают, почему ты должен. Собственно, для этого их и населяют. В своём роде гениальный способ утилизации «пассионарности», кстати говоря.
Книги твои должны быть толще, чем у твоих идейных врагов — в общем даже без разницы, что там написано. Главное, сколько. Тогда много кому и вера кажется правильнее; исключительно по этому критерию. Никто ж их не читает всё равно — ни тех, ни других.
К предыдущему.
Думая о теме «населённого дискурса», я вспомнил, что покойный Костя Крылов назвал свой журнал «Вопросы национализма». С понятной метамодернистской игрой — толстый журнал, визуально спойлерящий какие-нибудь советские «Вопросы литературы» или «Вопросы философии».
И сознание автоматически продолжает ряд: скажем, в философии есть ИФРАН и ФФ МГУ, а в литературе — Союз Писателей и Литинститут.
Ну вот и представьте, что так же появляются, к примеру, в МГУ факультет русского национализма, или даже отдельный вуз — Высшая Русская Национальная Школа; а при Академии Наук — Русский Институт Национальной Памяти (как у небратьев). И туда вся тусовка рассаживается, становится докторами, профессорами, академиками, проводит конференции, выпускает ежегодники, учёный совет штампует в количестве кандидатские и докторские диссертации, всякая Роснефть и Газпром регулярно подкидывают гранты на исследовательские программы и на выездные форумы в хороших гостиницах в Суздале или Ялте. Проводятся кампании — типа изъятия упоминаний о заклеймлённых русофобах из школьных учебников истории, или сносу одних памятников и установке других. Возникают совместные проекты со смежными официальными институциями — например, с Институтом Русского Языка им.Виноградова или с Историко-Архивным институтом РГГУ… ну, далее везде.
Ну а что — ведь примерно так и живут «коллеги по цеху» в какой-нибудь вражеской Польше или даже насквозь братской Сербии. А дальше — сразу вспоминаешь неподражаемую интонацию КК — «но русачкам низзя, низзя». Действительно, «система» — та самая «эрэфия» и «многонационалия» — никогда ничего такого делать не позволит; националистов она «не видит» до тех пор, пока не случается очередное Бирюлёво или Чемодановка, а тут уже менты, 282 статья, «разжигание».
И затея ВН как бы в том и состояла: вот же, дорогая власть, всё готово и всё есть для создания вполне респектабельного и неагрессивного «населённого дискурса»: берите и пользуйтесь! Мы не хотим никакой «власти»; нам не нужны ваши министерские посты, госкорпорации, швейцарские счета и нефтяные вышки, мы больше даже партий и движений никаких не хотим создавать — дайте нам возможность сидеть, надув щёки, в каком-нибудь уютном историческом особняке в центре Москвы и с важным видом производить буквы, получая за это обычные академические зарплаты; мы будем счастливы, простим все многолетние обиды и поддержим всей душой наконец-то начавшееся национальное возрождение. А уж как мы будем вам полезны в деле «собирания земель»…
А по факту вон в той же ВШЭ даже кафедру Gender Studies учреждают, несмотря на все громокипящие официозные заявы про традиционные ценности и поправки в Конституцию про союз мужчины и женщины. А русские интеллектуалы как бомжевали гонимыми и непризнанными, так и продолжают бомжевать, вечно на подозрении у тусовочки, что они не дай бог опять какой-нибудь «фашизм» разведут, и под вечным троллингом, что они «профессиональные русские». В эпоху массового процветания «профессиональных геев» или «профессиональных женщин» за такое быть обижаемым вдвойне и втройне обидно, наверное.
Вот и Костя Крылов умер практически в нищете, непризнанным гением — а он, кстати, и правда был гений в своём роде, это даже и разные его враги признают. Но борьбу с государством за превращение русского национализма в респектабельный и институализированный «населённый дискурс» он проиграл — ну, так-то есть кому продолжить дело.
А я, циничным взглядом человека, периодически работающего на госслужбе, вижу в этом главным образом вопросы бюджетной политики. А на бюджете у нас, как все знают, исторически, с самых первых дней постсоветской РФ и по сей день, монопольно сидят самые что ни на есть профессиональные русофобы. И именно здесь наши националисты решительно бессильны — это ж надо во всякой там экономике и финансах начать разбираться, а там такое шаманство и колдунство, что чёрт ногу сломит, уж проще буквы писать. Так что я скорее поверю в пусть нескорую, но исторически предопределённую «мировыми трендами» победу ЛГБТ в России над замшелым официозным традиционализмом, чем в успех «русского дела». Как-то у этих, у радужных, с цифирью лучше срастается, чем у наших брадоносцев.
Паки: это всё была иллюстрация к механике «населённого дискурса», если что.