Книга Александра Владимировича Щипкова «Социал-традиция» издана издательством «АСТ-ПРЕСС» в количестве всего 500 экземпляров, но уже сейчас ясно: по смелости постановки социо-культурных проблем и по полноте предлагаемых решений она войдет в историю русской общественной мысли.

Тот факт, что автор включен во многие из описываемых им процессов (Александр Щипков – первый заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Русской православной церкви с обществом и СМИ), не должен толкать читателя к скоропалительным выводам. Книга Щипкова – это книга светского мыслителя, европейски образованного человека, оперирующего в данном труде прежде всего не богословскими писаниями, а наследием современной критической общественной мысли – работами Иммануила Валлерстайна, Александра Панарина, Пьера Бурдье.

В книге «Социал-традиция» предлагаются ключи к решению стержневых сегодня для нас вопросов – об отношениях России с Западом и об отношении нашей страны к своим собственным традициям (социалистической, православной, либерально-революционной).

Какие из традиций продолжать?

Какие из этих традиций стоит уважать и продолжать? Где лежит спасение России в сегодняшнем вдруг оказавшемся враждебным мире: в капитуляции перед США и ЕС (вариант, популярный у сторонников либерально-революционной традиции в России), в продолжении выбранного в 1990-е «догоняющего» варианта развития? (На этом предлагаемом нам многими «треке», с точки зрения Щипкова, у нас нулевые шансы на успех, поскольку в игре по чужим правилам выигрыша быть не может.) Или наше спасение в следовании своим путем и сохранении Россией суверенитета, несмотря на все возникающие при этом трудности? А если следовать своим путем, то как? Что из относящегося преимущественно к социалистической традиции наследия двадцатого века нам можно взять в будущее, а с чем следует проститься? И чем был вызван этот период в России: отходом от в целом принятого династией Романовых западного либерального «модернизационного» проекта (точка зрения большинства авторов из ВШЭ и наивной постперестроечной публицистики) или, наоборот, еще более упертым следованием большевиками этому проекту с «догоняющим развитием» до полного разорения деревни и истощения экологии?

Не догонять катящихся в пропасть

И чем определялось даже после смерти Сталина «обочинное» положение Советского Союза в мире, которое сегодня вдруг возвращается к нам в виде санкций и вражеских баз по нашим границам? Щипков доказывает: незавидное материальное положение «застойного» СССР определялось в том числе и негласным согласием советского руководства на предложенную ему Западом роль «периферийной» страшилки. Как доказывает Щипков, в этой роли советский «догоняющий» социализм был непременной частью выгодного Западу миропорядка (миропорядок – термин Иммануила Валлерстайна).

Как считает Щипков, сегодня западное «ядро» этой миросистемы (США и ЕС в первую очередь) взяло курс на возрождение «силового» колониализма на периферии («смена режимов» в Ливии, Украине и Сирии, прямое вторжение в Ирак и т.д.), а также на возврат к «жесткому капитализму» со сбросом социальных обязательств государства и сломом остатков традиционной семьи и последних элементов христианского наследия у себя дома, в Вашингтоне и Брюсселе. В этой ситуации, по мнению Щипкова, России ни в коем случае не надо пристегивать себя к этому несущемуся под откос поезду. Наоборот, России надо постараться поскорее выбраться на спасительный для нее «незападный» трек, но не в изоляции от остального мира, как это делалось в советское время. Наоборот, нам надо действовать вместе с теми странами и группами населения, которые уже сегодня выбирают сохранение традиционных ценностей и левых социальных завоеваний. К таким союзникам России могут относиться, например, традиционалистские «евроскептики» в странах ЕС, протестующие против слома «государства всеобщего благоденствия» и экспериментов с семьей, лево-католические течения в Латинской Америке, следующие теологии освобождения, или построившая свой экономический успех при премьере бен Мохаммеде на исламских ценностях Малайзия и т.д. – альтернатив, как доказывает Щипков, на самом деле много.

Русский вопрос

Во второй части книги Щипков уделяет большое внимание «русскому вопросу», месту русского народа в истории и выбору этим народом его будущей исторической ролевой модели. И здесь Щипков мыслит очень смело: будучи убежденным православным верующим, он не щадит «священных коров» марксизма и монархизма, поскольку он знает настоящую православную догматику и не намерен делать скидки на популярные предрассудки о несовместимости православия с демократией или отсталости и «антисоциалистическом характере» русской крестьянской общины.

Пресловутая «европеизация» России в восемнадцатом-девятнадцатом веках предстает под пером Щипкова  не как источник свободы, а наоборот, как источник порабощения русского, преимущественно православного, населения тонким слоем европеизированной дворянской элиты, включившей тогда Россию в «мировую экономику» на условиях, схожих с принятыми Чубайсом и его командой реформаторов в 1990-е годы. Напомним, что в восемнадцатом-девятнадцатом веках и Церковь в России находилась в угнетенном положении, потеряв почти всю собственность и оказавшись в «синодальном» подчинении «модернизировавшей сверху» Россию династии Романовых.

«В семнадцатом веке Россия превращается в «житницу» Европы, но, несмотря на красивое название, ничего хорошего большинству народа этот статус не сулит… Бесперебойное насыщение зерном глобального рынка требует введения драконовских мер против собственных крестьян, а интеграция в западный мир российских элит оказывается купленной ценой восточной деспотии для своих подданных… Указом Петра «О крепости крестьянской» от 1711 года ужесточаются условия зависимости: крестьян можно продавать как с землей, так и без земли, разлучать с членами семьи, отправлять в Сибирь… Такова цена мнимой «европеизации». (стр. 238)

Можно ли было иначе?

Эта точка зрения, безусловно, имеет право на существование, но христианскому максимализму Щипкова порой хочется противопоставить такую основу христианской догматики, как известное утверждение – «мир лежит во зле». А раз так, то не слишком ли требователен автор к политикам прошлого и будущего, всегда вынужденным выбирать не между хорошим и плохим, а между плохим и очень плохим? Альтернативой осуществленной Петром Первым «внутренней колонизации» вполне могла стать колонизация России со стороны могущественной тогда Швеции (такой вариант развития событий рассматривал в своих писаниях современник Петра – Готфрид Вильгельм Лейбниц).

Это допущение не отменяет истинности общего критического взгляда Щипкова на внутреннюю колонизацию России: да, в восемнадцатом веке власть над крестьянской массой была Романовыми как бы по «аутсорсингу» передана европеизированной «колонизирующей» дворянской элите, отличавшейся от основной массы населения даже по культурному коду (европейские языки и стиль жизни плюс, за редкими исключениями, равнодушное презрение к крестьянской православной культуре). Но разве было бы лучше, если бы этой крестьянской массой заправляли шведы или немцы, у которых культурный код был точно другой и которых с народом не связывала бы даже тонкая ниточка «генетической ностальгии», когда-то толкнувшей Александра Третьего на создание Русского музея.

Политкорректное одичание

Но вернемся к современности. Самая сильная часть книги Щипкова – это содержащаяся в начале книги всесторонняя критика распространенного в России убеждения в «неизбежности» для России именно либерального проекта. Кризис Запада, который многие предпочитают не замечать за все более разрушающимся рекламным фасадом, под пером Щипкова получает точные определения, причем оперирует автор преимущественно терминами, взятыми из словаря нонконформистских западных авторов. Так, например, для описания цветных революций типа пошлейшего украинского Майдана, вещавшего о «бьющемся в Киеве сердце Европы» накануне отправки этим самым Киевом самолетов на бомбежку Донецка и Луганска, Щипков находит точное выражение – «симулякры революционности». И «симулякры» эти, увы, имеют хождение не только на Украине. Навязываемые России как непременная мода через либеральные СМИ эксперименты господ Серебренникова и Гельмана – это, по Щипкову, и есть ложный «бунт актуального искусства», создающийся «по законам постмодернистского игрового сознания и шоковой эстетики, присущей так называемому современному искусству». То есть все тот же «симулякр революционности» — пусть и в зародышевом пока состоянии.

Щипков при этом замечает интересный феномен, сближающий цветные революции последних лет с революцией большевистской: как только поддержанные Западом политические силы приходят к власти, требование всеобщей свободы в СМИ «революционной страны» сменяется жесткой цензурой, связанной с поиском «руки Москвы» и других внутренних врагов. Все это знакомо: «Революционная утопия превращается в охранительную идеологию, как только смена власти действительно происходит».

Гетто для альтернатив

Щипков находит точные определения не только для знакомого нам по московским реалиям инноваторского зуда в искусстве и бесконечно насилуемой «городской среде». Он показывает и печальное состояние при «либеральном проекте» гуманитарных наук, которые при зубодробительной отчетности и общей бюрократизации тем не менее переживают период «отсутствия сколько-нибудь прозрачных критериев научной ценности» (стр. 17 «Социальной традиции» Щипкова).

На фоне попыток отправить религию и критически относящуюся к либеральному проекту часть общественных наук в гетто для чудаков с разными ярлыками (с отделениями для безнадежных «советских традиционалистов», «православных фундаменталистов» и т.д.) сам либеральный мейнстрим порой являет нам всплески «некритичного, неомагического сознания, склонного к наивному восприятию политических идей и проектов» (стр.22). Совсем недавно на примере Франции мы наблюдали всплеск именно такого сознания, с припадком восхищения перед поддержанным либеральными СМИ кандидатом Эмманюэлем Макроном – 39-летним политическим гомункулусом без определенной идеологии и конкретных достижений. Несмотря на почти полное отсутствие у победившего в итоге на президентских выборах Макрона конкретных планов, СМИ мирового «мейнстрима» вдруг переполнились по его поводу самыми радужными надеждами, с непременным упоминанием грядущего «экономического чуда». Интересно, что, отвергая любой христианский дискурс о чуде, либеральный мейнстрим неожиданно допускает его в той самой сфере, где он, мейнстрим, вроде как претендует на строгую научность,- в экономике.

Неизбежна ли архаизация

Критика Щипковым современного либерального проекта как «сценария без вариантов» настолько полна и убедительна, что порой приводит автора и к отрицанию тех былых заслуг либерализма, которые до сих пор считались неоспоримыми, — совместной с Советским Союзом борьбы с нацизмом, построения в послевоенные годы в США и Западной Европе экономически развитого общества, пусть и теряющего сегодня в условиях идеологической безальтернативности многие былые социальные завоевания. Отказывая либеральной «миросистеме» в былых успехах, Щипков не видит для нее никаких перспектив и в будущем: «Она неизбежно будет терять остатки легитимности, упрощаться, ужесточаться и архаизироваться. Или, другими словами, проваливаться в собственное колониалистское прошлое. Либеральный проект, оставшись без добавочного политического модуля, будет становиться все агрессивнее».

Увы, поддержка Западом явно архаичного «галицийского» проекта на Украине и альянс (пусть и временный) с ваххабитскими противниками президента Асада в Сирии, с их веером средневековых практик от кланового монархизма до исламизма, — все эти странные коалиции с западным участием говорят в пользу как раз замеченной Щипковым наметившейся архаизации и самого западного либерального проекта. Но будем надеяться, что ключевой элемент в приводимой выше цитате А.В.Щипкова – это как раз оговорка об отсутствии «добавочного политического модуля». Между тем альтернатива современному «ультралиберализму» уже складывается – и, может быть, именно поэтому современная Россия вызывает у Запада такой широкий спектр эмоций: от демонизации со стороны «мейнстрима» до порой почти мифологических надежд у самых разных наших симпатизантов. И хотя до предсказанного Щипковым «покаяния» Запада перед Россией еще далеко – невозможное человекам, как известно, возможно Богу.

ссылка