Стихотворение Маршака «Вот какой рассеянный» в нашей стране знают все. А вот что известно о его герое, помимо адреса? На самом деле, довольно многое…
Лев Пирогов — журнал «Лучик»
Активная страница «Лучика» в сети остаётся здесь:
https://vk.com/public140584280
Существует ли современная русская детская литература?
Конечно, для тех, кто сегодня занимается детской литературой (как, например, оба автора этого канала), «довольно обидные ваши слова, папаша». Но что поделаешь? Истина дороже, а Платон переживёт, он бесплатный. (Правда, Александр Станиславович?)
Был такой немецкий «современный художник», бывший лётчик Люфтваффе, тёзка Геббельса, Йозеф Бойс. Вот он с котиком. Котик вфотошопленный, а физию он себе сам раскрасил. Красавец.
Так вот, он за свою жизнь сказал две интересные фразы. Не всего две, а две интересные. Первая сейчас значения не имеет, а вторая такая – «Искусство умерло, художники остались».
Именно это произошло и с детской литературой.
Остались люди, понимающие, что это такое, и умеющие создавать нечто более или менее «на уровне мастеров прошлого», то есть «художники». Но нет «искусства» – того великого социально-культурного и эстетического явления, которое именовалось «русской советской детской литературой».
Хорошо об этом сказал мой друг и соавтор, сам хороший детский писатель, Александр Станиславович Червяков (это, кстати, он тут про математику, астрономию и всё прочее, за что вы нас хвалите, пишет, а всё, за что ругаете, пишу я). Он сказал цитатой:
«…И когда иные великие погибли в бою, а другие уплыли на дальний Запад, а третьи и вовсе сгинули, и никто не ведает о том, какова их судьба, пришло время малых и слабых становиться на место великих, и в руках малых окажутся судьбы мира…»
(«На Запад» – не в смысле в эмиграцию, а просто цитата из сказки про эльфов, гномов и хоббитов, узнали, наверное.)
И дело тут, конечно, не в том, что кто-то считает, что у него в руках «судьбы мира», нет. А в том, что «большому детскому писателю» сегодня взяться неоткуда. Это не-воз-мож-но.
Большого писателя создают не только персональные талант и трудолюбие, но и, простите, «культурная инфраструктура» и «эпистемологический фон эпохи». А какой у нас сегодня фон и какая инфраструктура?
С фоном всё очевидно плохо. Не может быть хорошей детской литературы в мире узаконенного и торжествующего жлобства. Большая детская литература учит справедливости (до которой, как до горизонта, никогда нельзя дотянуться, но, если не тянуться, не вырастешь), учит бескорыстию и самоотверженности – в общем, учит редким и поэтому ценным человеческим качествам.
Сегодня эти ценности «отменены за ненадобностью». Сегодня во главе угла «мотивированность» и «успех». Или, как сказала героиня одной пьесы в театре, «плюй на ближних, ссы на нижних», – зал минуту смеялся и аплодировал.
А «инфраструктура» – это работа «полезных бактерий», «бойцов невидимого фронта», доводящих книгу до совершенства. Внутренний рецензент, литературный редактор (это полноценный соавтор, а не тот, кто «блох ловит», стилистические ошибки исправляет), художественный редактор, технический, отдел проверки, два корректора и так далее. Критики, рецензенты, обсуждения в СМИ, общественные дискуссии! Вот в этой атмосфере, в этом кухонном чаду рождается Книга.
А сегодня почти всё это «оптимизировано». Были бы картинки яркие. А «буквы» зачастую вообще не имеют значения. Книга – это прежде всего «товар». А в товаре главное – что? Качество? Нет, обёртка. И главный человек – продавец. «Не будь меня, продавца, куда вы со своим барахлом денетесь, кому будете нужны?»
Лет семь назад в нашей стране был объявлен «Год литературы». К чему свелись все сопутствующие мероприятия? К обсуждению проблем книготорговли. Литература – это же способ бабки делать! Вообще, человеческая деятельность измеряется бабками. «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный». А если добрый, честный, ответственный, то с тобой вообще говорить не о чем.
Спокойно, Ипполит, спокойно… Переходим к простым примерам. Вот неплохая (в потенциале – отличная) современная детская писательница Виктория Ледерман. Мне очень понравилась её книга «Уроков не будет!». Не прямо вот «твёрдое пять» по советским меркам, но гораздо ближе к пятёрке, чем к четвёрке. «Взял ещё» – и вижу: автор торопится, автор «гонит объём»… Автор работает «в условиях рынка». А «условия рынка» – это «вал» – «лучше хуже, да больше».
Или вот мы. Червяков – отличный писатель, я редактор не самый плохой, но мы же всё делаем на бегу! У нас в журнала знаете, сколько творческих единиц в штате? «Приподнимем занавес за краешек», как Владимир Семёнович очень красиво пел.
ОДНА. (Червяков внештатник, так нам «бесплатнее».) И вот эта единица – и «главный редактор» (смешно, главные редакторы в кабинетах сидят, стратегию обдумывают, а я только текущие бумажки успеваю подписывать), и выпускающий, и ответственный секретарь, и бильдредактор, и «отдел писем», и «эсэмэмщик»…) А чё так? Так ведь штат заполнить – деньги нужны.
Может «Лучик» не только окупаться (это, кстати, почти удаётся, что уже прекрасно и удивительно), но и зарабатывать? Да, но на это тоже «деньги нужны» (на рекламу, на вхождение в торговые сети). В общем, «чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет». Сдержанно отношусь к Успенскому, сложный он был человек, но умел отлить в золоте. Жалею, что при жизни не сподобился взять у него автограф.
…Вот поэтому работаю я (редактирую) ОЧЕНЬ ПЛОХО. Писатель есть, а условий ему я не создаю. «Некогда — дел полно!»
Поиски хорошей детской книги современного автора сегодня – это золотоискательство. Если кто-то думал, что я сейчас сыпану фамилиями, извините. Не сыпану. Много раз сам покупался на рекламу и советы («новый детский Гоголь родился»), и всякий раз обжигался. Аууу…
Повторю то, что много раз писал в сотне мест: будет у нас великая жизнь – будет и великая литература. Только подумайте – а не слишком ли это высокая для нас с вами цена? Великая жизнь – она не от благих побуждений берётся. Она возникает под огромным давлением. Из великих потрясений и лишений рождается.
А чего это будет стоить детям?
9 лучших детских книг по мнению Льва Пирогова
20 октября 2017
Заставить ребенка читать — невозможно, зато можно попробовать научить его любить чтение. Легче всего сделать это с помощью действительно интересных книг с захватывающим сюжетом, яркими героями и трогательными деталями. Но как найти ту самую книгу, от которой у ребенка загорятся глаза? С этим вопросом «О!» обратился к главному редактору детского журнала «Лучик» Льву Пирогову.
Лев Пирогов, главный редактор детского журнала «Лучик»
Чтение — дело личное, навязывать свой вкус другим бесполезно и некрасиво, но всё же определённая польза от «списков» есть. Поэтому вот несколько достойных, на мой взгляд, книг.
«Момо», Михаэль Энде
Классика классическая. Весьма удачно объяснено, что такое общество потребления и почему это плохо. Если не всё в мире рекламы и торгово-развлекательных центров вам нравится, прочтите со своим ребёнком эту книгу. Станет чуточку легче. Рекомендовано для возраста 9−12 лет.
«Лоллипоп», Кристин Нёстлингер
«Лоллипоп», Кристин Нёстлингер
О душевном взрослении мальчика, мечтающего о друге, о лучшем мире, и уже готового немножко влюбиться. Очень добрая и человечная. Ненавязчиво преподаются важные нравственные уроки. Рекомендовано для возраста 7−10 лет.
«Девочка, с которой детям не разрешали водиться», Имгард Койн
Она не умеет притворяться и подстраиваться под взрослых. Поэтому, хотя она добрая, честная, смелая и справедливая, все считают её ужасной. Сердце разрывается от нежности и любви, когда читаешь эту книгу! Особенно в конце, когда девочка влюбляется в популярного оперного певца, решает выйти за него замуж и отправляется в маминых жакете и юбке сообщить ему о своём решении. Поскольку по натуре девочка — «пацанка», мальчикам книга тоже понятна и интересна. Рекомендовано для возраста 7−10 лет.
«Плато доктора Черкасова», Валентина Мухина-Петринская
Хорошо читать сразу вслед за повестью «А тем временем где-то…» Анатолия Алексина. Схожесть фабул при разнице нравственных акцентов и общих выводов будоражит воображение. Мальчик отправляется в трудную научную экспедицию с родителями, где ему случается спасти жизнь сразу двум очень разным людям. Рекомендовано для возраста 10−12 лет.
«Необычайные приключения Кукши из рода Домовичей», Юрий Вронский
Девятый век, славянский подросток попадает в плен к варягам, участвует в их морском походе и оказывается в Царьграде, где проходит путь от раба и нищего воришки до царского гвардейца, чтобы с миссионерским посольством возвратиться на родину. Сразу и про викингов, и про Древнюю Русь, и про Византию — хороший задел исторических сведений и образов для детей 10−14 лет.
«Танцы на снегу», Сергей Лукьяненко
На мой вкус, абсолютно лучшее, что им написано для подростков. И не нужно быть всё время настороже, ожидая то жестокости, то пошлости, которые, к сожалению, не редки у Сергея Васильевича. Но тут «проверено, мин нет». Рекомендовано для возраста 10−14 лет.
«Приключения Дук-ду», Валентина Путилина
«Марка страны Гонделупы», Софья Могилевская
«Голова античной богини», Илья Дворкин
«Приключения Дук-ду», Валентина Путилина
Это может оказаться первым в их жизни настоящим большим романом, хотя сама книга сравнительно небольшая. Просто из повествования выходишь уже другим человеком — как будто жизнь прожил. Она построена по классическому закону хорошей литературы: и герой, и читатель книги должны измениться. Рекомендовано для малышей 3−5 лет.
«Марка страны Гонделупы», Софья Могилевская
Моя любимая книга. Очень уютная — из тех, в которых хочется жить. О дружбе троих первоклашек: их школа, их семьи, игры и увлечения, испытания. О чёрствости и о сострадании, о коварстве и предательстве, о силе и слабости, о наказании и прощении. И, главное, о дружбе мальчика с мамой. Рекомендовано для возраста 6−8 лет.
«Голова античной богини», Илья Дворкин
Подростки участвуют в морской археологической экспедиции и сражаются с жуликами, пытающимися похитить ценную находку. Перебивкой — сцены из послевоенного детства их отцов, голодного и сурового. Хорошая интрига, крепко сбитый сюжет, интересно и познавательно. Рекомендовано для возраста 9−12 лет.
Учить детей — задача того же типа, что и заставлять людей совершать покупки. Сколько вы не объясняйте им преимуществ обладания этим товаром, сколько не взывайте к их опыту, здравому смыслу, честолюбию, ничего у вас не получится. Много вы знаете хороших рекламщиков? А учителей? В общем, это почти то же самое, что говорить девушке: «Рита, ты должна выйти за Гарсевана, потому что: а) у него богатые родители; б) он чемпион Армавира по двоеборью и в) у него хороший одеколон».
Согласитесь, девочки, если так сказать, то Риту, которая раньше была к Гарсевану просто равнодушна, от него затошнит. И от родителей, и от двоеборья, и даже от одеколона. От одеколона особенно. Лучше уж сказать так:
– Не, Рит, Гарсеван — это не вариант. У него, во-первых, предки не захотят тебя. Им для сыначки побогаче надо, дочку прокурора, там. А ты кто? И потом, он спортсмен. Ему доски нравятся. Селёдки. А ты нормальная — у тебя попа, бёдра… короче, нормальная. И вообще, ты его одеколон нюхала? Это же ужас! Тебя ж каждый день тошнить будет, ты чо!
И вот уже Рита — ну, не то чтобы влюбилась, но какой-то азарт в ней затеплился…
Вы будете смеяться, но заставить человека влюбиться, по-моему, легче всего. На втором месте — уговорить совершить покупку, а на первом — чему-нибудь научить. Вот тут точно никакая «отрицательная мотивация» не поможет. Честно говоря, я вообще не знаю, как это сделать. Так и не придумал, пока пост писал… ☹
Когда-то прочитал про кинорежиссёра Земекиса, что у него есть железное правило: он снимает фильмы по очереди. Сначала какое-нибудь сентиментальное говно, на котором зарабатывает деньги на еду и репутацию у продюсеров, потом «для души». Потом опять говно, потом опять для души. Когда он снимает для души, публика и продюсеры терпят, понимая — сейчас человек перебесится и снимет хорошее. А когда снимается хорошее, терпит он.
Давно читал, а запомнилось. И отложилось. Теперь веду себя точно так же — пару постов про «Лучик», которые никому не нужны, только десяток самых верных друзей вежливо лайчут, потом какое-нибудь говно за верную сотку лайкусиков. Чтобы и на ёлку — и не поотписывались. Эх, жизнь.
Чем чаще меня обвиняют в том, что я хочу всех убить (типа, люди начитаются моих постов, не сделают прививку, заразятся, заразят других, и в результате все умрут, — именно за это мне заплатили некие антироссийские силы), тем радостнее мне становится.
Во-первых, это уже какой-никакой вывод — плод каких-никаких радумий. А во-вторых, мы с этими людьми единомышленники. Я ведь склоняюсь к точно такому выводу — что есть силы, которые хотят всех убить, и осуществляют они этот план посредством лжи тех, кому заплатили! Схема совпала, остались детали…
Вот видите, мы такие разные, и всё-таки мы вместе. Как тупоконечники и остроконечники. Можно было бы посмеяться над этим, если бы мы ехали сейчас не в концлагерь.
А мы едем в концлагерь. Незаисимо от того, распространяет ли прививка аденовирус или дырка ему от бублика, а не Шарапова. Независимо от того, нарисована ли вспышка заболеваемости антипутнскими силами во власти или вызвана вакцинацией. (Ну не может коронавирус вызывать летом эпидкмии, не его это профиль, если он коронавирус, конечно. Аденовирус — тот может.) Независимо от прочих штук, в которых мы с вами ни шиша не смыслим ( ну ладно, только я, только я), и которыми можно перебрасываться до бесконечности, — всё равно нас везут в концлагерь. Там кто-то приспособится, а кто-то умрёт. Приспособившихся будет раз в десять меньше чем умерших. Как обычно. Умрут не от вируса. Просто концлагерь, он, в общем-то, для этого и предназначен.
Я не чужд сталинизма; идея, что человеческая жизнь — пшик по сравнению с исторической целесообразностью, мне, как мужчине, и вовсе близка. (Это называется «отдать жизнь за родину».) Но меня смущает то, что я не вижу в этом целесообразности. НАШЕЙ целесообразности. Убить всех, чтобы завести население из не подверженного вирусу Туркменистана? Напоминает практику Пол-Пота и Йенг Сари, а они были дураки.
Вот если бы родное радио, хрипя рперодуктором, сказало: «Граждане и гражданки! Против России без объявления начата война! Мы фиг его знает что делать, и бегаем восьмёрками! Вот, кажется, это поможет! Гинцбург сказал! Он, правда, агроном, но закончил по профилю и вообще парень компанейский, не могут такие врать! Давайте, а? Средство предпоследней надежды!»
Или сказали бы: «Граждане и гражданки! (Города Киева.) Мы продали Землю инопланетянам! Три тыщи человек отборных россиян улетят на звездолёте «Единая Россия», а остальным необходимо привиться!»
Вот тогда бы я взял под козырёк и привился. От всего на свете. Но пока мне фактически говорят: «Граждане и гражданки! Поскольку вы идиоты, вам необходимо…» И вот этого я не понимаю. Никак не расслышу.
Патриотизм самоуничтожения не включается.
Журнал «Лучик» оказался чересчур хардкоровым для платформы «Яндекс-дзен». Ему вынесено предупреждение за Трагизьм, шок-контент и прочую расчленёнку.
— А Волк в ну-погоди курит!..
Развели сад соплей, инфантилы хреновы. Скоро доскачутся — однополый брак заключить будет не с кем. (Когда пришли за евреями, я молчал, типа румын. Когда пришли за гагаузами… Ну, это долгая история, в общем.)
Кто такой Рассеянный с улицы Бассейной? Загадка одного стихотворения
Приятель Блока, поэт-символист Владимир Пяст опубликовал всего два детских стихотворения. Одно из них такое:
Лев Петрович Пирожков
Был немножко бестолков.
Вместо собственной постели
Ночевал он на панели,
Удивляясь лишь тому,
Что проходят по нему.
Если можно верить слуху,
Он, со службы приходя,
Вешал часики на муху
Недалёко от гвоздя.
Уносил с обеда ложку
И в передней каждый день
Надевал живую кошку
Вместо шапки набекрень…
Ничего не напоминает? «Вместо шапки на ходу / Он надел сковороду…» Нет-нет, не спешите упрекать Маршака в заимствовании! Всё было совсем иначе.
Зная, что Пяст сильно нуждается, Маршак предложил ему написать и издать детскую книжку (что в те годы хорошо оплачивалось). Щепетильный Пяст стал отнекиваться – дескать, никогда не писал для детей. Тогда Маршак не долго думая… сам сочинил за него стихотворение и опубликовал его под именем Пяста!
Вообще, у стихотворения «Вот какой рассеянный» длинная предыстория. Маршак подступался к нему долго. Например, был такой вариант: Был рассеян мой сосед, / Натворил он много бед. / Клал он кошку на кровать, Сам под стол ложился спать.
А после публикации под именем Пяста «Льва Петровича Пирожкова» возник такой вариант: Вместо чая он налил / Чашку полную чернил, / Вместо булки съел он мыло / Очень горько это было.
Известно, что Пяст однажды, находясь в жестокой депрессии, проглотил несколько раскалённых углей, а потом от нестерпимой боли запил чернилами – мол, содержащийся в них анилин должен помогать при ожогах… Значит ли это, что Владимир Пяст и был прототипом Рассеянного? Нет.
Среди черновиков есть два варианта, где Рассеянный называется по имени. Первый: На свете жил да поживал / Иван Иваныч Башмаков. / А сам себя он называл / Башмак Иваныч Иванов.
И второй: В Ленинграде проживает / Иван Каблуков, / Сам себя называет / Каблук Иванов.
О рассеянности академика И. А. Каблукова в Ленинграде рассказывали легенды!
Впрочем и сам Маршак сосредоточенностью в быту не отличался. Неудивительно, что он так часто возвращался к этой теме. И в конце концов, после многих попыток, оттолкнувшись от рифмы «Рассеянный – Бассейной» создал шедевр.
ЛЕВ ПИРОГОВ «Давно мечтал сделать такую подлость и вот наконец сделал…»
Почему булгаковского кота зовут Бегемот?
Потому что он толстый? Вовсе нет. Дело тут не в африканском животном, которое сегодня обозначается этим словом. Дело в самом слове – древнем и символизирующим опасность.
Бехема и багамут
Слово «бегемот» уходит корнями в древние языки Аравии. (Заметим, Аравийский полуостров – это не Африка, никаких бегемотов в тех краях не водится!) В его основе лежат сразу два понятия из родственных языков: еврейское «бехема» и арабский «багамут» (иначе – «бахамут», «бахаает»).
«Бехема» с еврейского языка переводится как «зверь». Имеется в виду не всякий зверь, а лишь такой, который так или иначе поддается приручению. Бехему можно погладить, покормить с рук, почесать за ушком… Однако, пока зверь не приручён, он может быть опасен!
Багамут – прямая противоположность бехеме: ни о каком его приручении и речи быть не может. Это чудовищное животное, на котором держится мир. Пока багамут спокоен и доволен – всем хорошо. Но стоит только багамуту шевельнуться неосторожно, как Землю тотчас же начинает трясти, выворачивать наизнанку, всюду лопается земная кора и извергаются вулканы. (Неудивительно, что так назвали животное, которое легко одолевает крокодила и целую свору львов!)
Так почему же Бегемотом зовут чёрного кота из свиты Воланда?
В XV веке в книге с пугающим названием «Молот ведьм» бехемой был назван демон, пакостный злыдень, который и нас всех мечтает сделать злыднями, но способен на это лишь в том случае, если мы сами станем нарушать заповеди и чинить пакости друг другу. Если же мы добры, справедливы и открыты, то бехема нам не страшен: смоется как миленький – только пятки засверкают!
(Вообще-то, не в каждом переводе данной книги можно встретить слово «бехема» или «бегемот»: чаще всего встречается такой чудной вариант, как «звериные наклонности», хотя сами средневековые авторы писали именно «бехема».)
А теперь давайте вспомним последнюю главу романа «Мастера и Маргарита» – сцену, в которой волшебные чёрные кони несут героев романа во главе с Воландом прочь от земли.
«Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота… На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьёвы горы, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода тёмно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом…
– Почему он так изменился? – спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
– Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, – ответил Воланд, поворачивая к Маргарите своё лицо, – его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал».
Кстати, и в первой части романа Гелла вскользь называет Коровьева-Фагота рыцарем:
« – Мне необходимо видеть гражданина артиста.
– Как? Так-таки его самого?
– Его, – ответил буфетчик печально.
– Спрошу, – сказала, видимо колеблясь, горничная и, приоткрыв дверь в кабинет покойного Берлиоза, доложила: – Рыцарь, тут явился маленький человек, который говорит, что ему нужен мессир».
Что же это за рыцарь и за какой каламбур он был так наказан – превращён в шута, прислужника сатаны?
Кто такой Фагот?
Присмотримся к имени этого загадочного персонажа. Почему Коровьев – понятно: рога, копыта и хвост. Он нечистая сила, попросту чёрт. А вот почему Фагот?
Все знают, что фагот – это музыкальный инструмент. Название его происходит от итальянского «fagotto» – «связка веток», «вязанка» (длинная труба фагота согнута пополам и как бы связана). Проясняет это что-нибудь? Нет. Обратимся к французскому.
Во французском языке фагот называется по-другому («basson»), однако есть слово «fagotin» – «шут». Вот это уже ближе к Коровьеву! Однако не будем торопиться – мы ещё не до конца расшифровали его имя. Во французском есть и слово «fagot», означающее то же самое, что и итальянское «fagotto» (вязанка дров). А ещё есть выражение «sentir le fagot», означающее «отдавать ересью» (буквально – связками веток для костра; на кострах сжигали в средние века еретиков).
Почему это важно? Так ведь наш герой «неудачно пошутил о свете и тьме», не забыли? Свет символизирует добро и божественное начало, а тьма – зло и сатанинские силы («силы тьмы»). За неудачную шутку об этом в средние века вполне можно было отправиться на костёр! И отправлялись…
Капли Че
Что имел в виду Чехов, говоря «выдавливать из себя по капле раба»
Чехова у нас представляют «типичным интеллигентом» – хрупким, болезненным, с мягкими движениями и тихим голосом. Актёр Юрий Яковлев, много игравший Чехова, рассказывал: многие, мол, считали его высокомерным, – что вы, нет!.. Просто он задирал голову, чтобы лучше видеть собеседника сквозь стёкла пенсне…
Не только из-за пенсне. Смотреть на собеседников сверху вниз ему приходилось из-за превосходства в росте: сто восемьдесят с гаком, для XIX века неплохо. И голос у него был не «тихий, интеллигентный». Голос у него был низкий баритон. «Звучный», «грудной» – по свидетельствам современников.
Образ Чехова как этакого тщедушного интеллигента происходит от его фотографий последних лет жизни, когда он был очень болен. Отчего-то именно они выбраны для официальной чеховской иконографии – программок, афиш, музейных и театральных билетов, портретов в школьных кабинетах литературы.
До того Чехов на фотографиях совсем другой. И лицо его – нормальное здоровое пухлое лицо с чуть раскосыми, «степными» глазами – исконное лицо доброго русского лавочника, каковым Чехов и был – сын лавочника, внук крепостного.
Актриса Клеопатра Каратыгина с тихим ужасом вспоминала: когда их знакомили, в руках у Антон Палыча был бумажный «фунтик» (по-нынешнему, кулёк) с семечками и он их грыз!.. Мало того, ещё и ей предложил: «Не угодно ли?» («Семки будешь?»)
Лавочник – это не просто сословие. Это картина мира, философия. Лавочник не увлекается «идеями» и «проектами», если только не видит в них практической выгоды. Недоверчив (потому как жулик – и все вокруг жулики), обо всём стремится составить собственное мнение (вместо чтобы примыкать к общему). Исследователи жизни Чехова отмечают в нём эту черту (да и сам он много раз писал): не примыкать к общему мнению или настроению, обо всём составлять своё собственное. А коли собственного нет, то и никакого не нужно иметь. Это редкий дар – честно не иметь мнения. Но лавочник твёрд характером и упрям, – необходимость торговаться с людьми закаляет.
Никогда ни с кем не споривший по мелочам, ни на кого не обижавшийся и мнения своего обнаружить не стремившийся, Чехов был очень твёрд в принципиальных для него вопросах. Был личностью не демонстративной, мало говорил – больше слушал, был весьма внимателен к чужому мнению, но весьма мало от него зависел.
Знаменитое чеховское «выдавливать по капле раба» измусоленное цитированием до потери смысла, вовсе не означало «освобождать в себе место для господина», как кажется нашей интеллигенции – «нижнему господскому слою». Полностью фраза «про каплю» выглядела так:
«Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сечённый, ходивший по урокам без галош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и Богу и людям без всякой надобности только из сознания своего ничтожества, — напишите, как этот молодой человек по каплям выдавливает из себя раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая…»
Изложена сия краткая и взволнованная автобиография в письме к богатому издателю Суворину в ответ на попытки последнего «подкормить» вечно нуждающегося Чехова – скажем, женить с хорошим приданым на одной из своих дочек.
В денежном вопросе Чехов был так же щепетилен, как и в матримониальном, потому что был слишком привычен к нужде. Отец его опустился до того, что продавал в своей лавочке высушенный спитой чай и, когда разорился окончательно, тяжесть устройства «дел» (продажи дома за долги) легла на шестнадцатилетнего Антона. Это были унижения, это была «травма». Потом Антон, двадцатилетний студент, взваливает на себя обязанность содержать семью из восьми ртов и тащит этот груз всю оставшуюся жизнь. Чехов был до абсурдности щепетилен в денежных вопросах: утешал и успокаивал задолжавших ему издателей, отказывался от платы за врачебную помощь. Так у крестьян принято, как бы голоден ты ни был, отказываться от угощения, а раз уж всё равно начал есть, после каждого хлебка класть на стол ложку и бубнить: «Спаси Бог, сыт». Правила приличия такие.
Гимназист, ходящий по урокам (то есть зарабатывающий уроками) без галош и столующийся по чужим домам, – это и был «раб», которого приходилось «выдавливать». Его личная драма, личный стыд. Если бы он ощущал себя так, как видим его мы (великий писатель, эталон интеллигентности), он непременно высказался бы по-другому. «Выдавливать из себя интеллигента», чтобы «в одно прекрасное утро ощутить, что в жилах твоих течёт не интеллигентская, а настоящая человеческая кровь», – вот задача для того, кто чувствует себя интеллигентом. «Выдавливать раба» – задача для раба. Чем ты являешься, то и выдавливай – в этом смысл работы над собой. В этом Чехов и смысл его «капли».
А об интеллигенции Чехов писал следующее: «Вялая, апатичная, холодная, лениво философствующая <…> брюзжит и охотно отрицает всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать. Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движения, неустойчивость в мыслях».
Нет, он не для того выдавливал из себя лавочника, чтобы становиться интеллигентом.
Во французских школах запретили слова «мама» и «папа»
Во Франции принята поправка к закону об образовании, предписывающая употреблять выражения «родитель 1» и «родитель 2» вместо «мать» и «отец». Законодатели рассудили, что слова «мать» и «отец» в школьных документах идут вразрез с недавно принятым во Франции законом, легализующим однополые браки.
«У нас есть семьи, которые сталкиваются с трудностями при заполнении анкет, где нужно ставить галочки напротив устаревших понятий, обозначающих родителей. Для нас такое изменение в законодательстве станет знаком социального равенства», – пояснила одна из инициаторов поправки, депутат Национального собрания Валери Пети.
Правда, кто теперь будет «первым номером», а кто «вторым» в традиционных семьях, закон не уточняет. Не вызовет ли это озабоченности у представительниц феминистского движения? И, простите, «если слон на кита налезет (феминистки на гомосексуалистов), кто сборет»?
Напомним, что раньше во Франции было не рекомендовано пользоваться в речевом этикете словом «мадемуазель» (традиционное обращение к девушке). Вероятно, это связано с принятием закона о праве на вступление в сексуальные отношения «по взаимному согласию» с одиннадцати лет.
Ну а мы обязуемся употреблять слова «мама» и «папа» как можно чаще. Пока ещё можно…
Существа без мозга, которые решают задачи и управляют чужим сознанием
Грибы — это не растения. В клетках грибов есть хитин, как у животных. А грибница имеет больше сходства не с корнями растений, а с нервными и мышечными клетками животных. Каждая нить грибницы — отдельная огромная многоядерная клетка. В живом мире только нервные клетки китов длиннее клеток грибницы.
Есть в природе такой гриб, физариум полицефалум. Вроде обычная нитчатая плесень, замечательная разве что быстрым ростом… но учёные додумались поместить её в лабиринт, в центр которого они положили пищу. Оказалось, что физариум дорастает до пищи по кратчайшему маршруту (свойство, которое не каждый человек в лабиринте покажет). Более того, если кусочек грибницы того же гриба поместить в такой же лабиринт, он сначала «на всякий случай» дорастает до места, где в предыдущем опыте была пища! Получается, он помнит? Выходит, да.
Гриб-паразит кордицепс однобокий — страшный бич тропических муравьёв-древоточцев. Когда его спора попадает в муравья, она прорастает грибницей. Грибница «съедает» пищеварительную систему и мышцы насекомого, но нервную систему не трогает… только начинает изменять поведение. Муравей, проросший этим грибом, превращается в зомби. Он перестаёт общаться, не участвует в делах муравейника, а потом и вовсе уходит из колонии, взбирается на лист и изо всех сил вцепляется в его нижнюю поверхность. Как только он это сделал, гриб съедает его нервную систему и начинает образовывать плодовое тело, растущее из головы муравья. Из этого плодового тела сыплются новые споры.
Мы, люди, конечно, сложнее муравьёв и прочих насекомых. Но для нас у них есть другие средства…
«…Больной хорошо помнит прошлое и ориентируется в настоящем, но своё имя называет с видимым сомнением. Он утверждает, что больше не чувствует принадлежности к самому себе. Похожее отношение он испытывает к близким людям: друзьям и родственникам. На проявления дружеских отношений и приязни реагирует с недоверием: «Это не тот я, которого они знали. Я не имею с ним ничего общего».
Это — отрывок из истории болезни. Пациент попробовал галлюциногенный гриб.
Получается, совсем рядом с нами живут организмы, способные решать задачи без нервной системы, запоминать без мозга и влиять на окружающих? Чем не инопланетяне? А если ещё учесть, что…
Самым старым из живых организмов считается колония опят в одной из горных долин в Орегоне. Она занимает всю долину, почти девять квадратных километров, и весит, согласно расчётам, до 600 тонн. Точный возраст колонии неизвестен, но может достигать от 2400 до 11000 лет. «Но позвольте! — скажет читатель — Самая ранняя дата — это же в точности последний ледниковый период!» Действительно, в то время вершины Скалистых гор были покрыты многолетним льдом. Но именно этой долины ледник по случайности не коснулся.
Вот только по случайности ли?
Кто такой на самом деле «олух царя небесного»
Изначально слово «чучело» кажется не имеющим родственных, однокоренных слов. Однако в древнерусском языке звук «ч» часто заменял мягкое «к» – например, греческое имя «Кирилл» в Древней Руси произносили как «Чюрила» или «Чурила»; есть даже старинная былина про Чурилу Плёнковича.
Заменив в «чучеле» «ч» на «к», можно восстановить исходную форму – «кукело», а вот это уже что-то знакомое! Да, совершенно правильно, «чучело» – это очень древняя форма греческого слова «кукла» («κούκλα»).
А вот слово «олух» за многие годы потеряло одну букву, а именно первую. Когда-то давно оно звучало как «волух», и значило «тот, кто пасёт волов», «волопас», «пастух».
Отсюда привычное нам значение слова «олух» – это «необразованный крестьянин», «простак»,«деревенщина». Однако прежде ничего оскорбительного в этом слове не было. И выражение «олух царя небесного» означало буквально… «пастырь Божий», то есть священник!
Кстати, и слово «кретин» в переводе с латинского является искаженным вариантом слова «христианин».
Почему уколы делают в попу?
Один из самых актуальных детских вопросов. И в самом деле – почему? Ответ непрост, и придётся начать издалека.
Когда мы едим, пьём, дышим, внутрь организма попадают самые разные вещества – как полезные, так и вредные. Защитные системы, стоящие на страже нашего организма, не позволяют этим веществам добраться до жизненно важных органов и нанести им вред. Однако есть и проблема – большинство лекарств защитные системы распознают как вещества вредные и подлежащие незамедлительному уничтожению.
Допустим, у человека сахарный диабет. От этого заболевания может помочь лекарство – гормон инсулин. Если мы спрячем инсулин внутрь таблеток, то наш желудок – одна из главных защитных систем организма – отреагирует однозначно: «В организм попал чужеродный белок!» – и разложит инсулин, «разберёт его на части» – поэтому лекарство не окажет никакого эффекта. Чтобы инсулин подействовал, его нужно вводить непосредственно в кровь, – именно для этого французский учёный Шарль Правас изобрёл в 1853 году устройство, которое мы называем «шприц».
Однако даже прямое введение лекарства в кровь срабатывает не всегда, потому что в нашей крови тоже присутствуют защитные системы. Например, если ввести прямо в кровь пенициллин, лекарство уже через три часа, на радость микробам, будет полностью выведено, «выброшено» из организма. Как же быть?
Так вот, когда врач или медсестра делает укол в попу, в мышцу попадает большое количество пенициллиновой соли. Соль эта как бы «застревает» внутри обширного лабиринта мышечных волокон (а попа состоит из очень больших мышц), образуя тем самым запас, или, говоря языком учёных, «лекарственное депо». Из мышцы пенициллин медленно и постоянно всасывается в кровь – таким образом, в крови долгое время (около 12-ти часов) поддерживается нужное количество (концентрация) лекарства, которое и убивает пневмококков в лёгких больного.
Так что уколы врачи выдумали вовсе не из вредности – а потому, что только этим способом можно в нужном количестве «доставлять» лекарства (не все, но очень многие) к больным органам, минуя многочисленные защитные системы нашего организма.
Кроме того, что в большой мышце лекарство надёжнее «застревает», в ягодичных мышцах меньше нервных окончаний и они меньше других мышц задействованы в движении, поэтому болевые ощущения после укола в них не так сильно выражены. Попробуйте-ка сделать болючий укол, предназначенный для попы, в руку! Вы её потом просто поднять не сможете!
ЛАПОТЬ НЕ ЛАПАТЬ!
Может показаться, что слово «лапоть» происходит от «лапа» – как «ноготь» от «нога». Но на самом деле, это не так! Наш «лапоть» родственен таким словам, как греческое λοπός («лопос») – «кора, кожура», латышское lãps («заплата»), литовское lõраs («лоскут») и так далее.
Кстати, анекдот. В институте иностранных языков идёт экзамен по литературному переводу. Преподаватель даёт студенту для перевода на английский язык следующее фольклорное произведение:
Эх, лапти мои,
Четыре оборки,
Хочу дома заночую,
Хочу у Егорки.
Студент делает литературный перевод на английский язык. Полученное стихотворение преподаватель отдаёт другому студенту для нового перевода на русский язык. Получилось:
Блистают туфли нестерпимо лаком.
Мне некуда бежать. Всё решено.
Мне дома мирный сон уже не лаком.
Мне ночевать у Джорджа суждено!
"Носить вам не переносить", как говорят в русских народных сказках... Может и Алису Кэрролла кролик уводит в загробный мир?
ЛЮБИТЕ ЗАГАДОЧНЫЕ ИСТОРИИ?
Значит, эта как раз для вас. Мы расскажем, как потерялся Золотой ключик…
Впечатлительным не читать!
* * *
В предисловии к сказке «Золотой ключик, или Приключения Буратино» Алексей Толстой пишет, что, когда был маленьким, читал книжку Карло Коллоди, которая называлась «Пиноккио, или Похождения деревянной куклы». Он много раз рассказывал о похождениях деревянной куклы своим товарищам, а поскольку книжка потерялась, он всякий раз пересказывал её по-новому.
Это неправда. «Пиноккио» перевели на русский язык, когда Толстому было уже 23 года. Итальянского языка он не знал, и читать «Пиноккио» в детстве не мог. Он прочёл «Пиноккио» уже взрослым, и эта сказка тронула его сердце совсем по другой причине.
Дело в том, что Алексей Толстой не был любимым сыном своего отца, графа Николая Толстого. Он даже родным его сыном не был и до 16 лет носил другую фамилию – Бостром. Воспитывался Алёша не в отцовском доме, а у дяди. Николай Толстой с трудом согласился дать юному Алексею свою фамилию и графский титул.
Вот почему история о деревянной кукле, мечтавшей стать человеком, тронула сердце писателя. Ведь он сам был «непонятного происхождения» – как Пиноккио. И тоже мечтал «стать человеком» – законным сыном знатного отца.
И переписал он эту историю по-другому не потому, что забыл, как было на самом деле, а…
Впрочем, об этом позже.
ЭТО КОШМАР КАКОЙ-ТО…
В сказке Карло Коллоди Мальвины не было. Там была фея с голубыми волосами. Но феей она стала не сразу. Вначале она была… привидением.
В первом варианте сказки Коллоди собирался умертвить Пиноккио. Сказка заканчивалась так: Пиноккио убегает от разбойников через лес, силы оставляют его, он видит впереди белый домик и думает: «Если у меня хватит сил добежать до этого дома, я, пожалуй, спасён». Он изо всех сил стучит в дверь, ему долго не открывают, а потом…
«В окне появилась красивая девочка. У неё были волосы цвета небесной лазури, бледное словно восковое лицо, глаза закрыты, а руки скрещены на груди. Даже не шевеля губами, она сказала голосом, который шёл, казалось, с того света:
– В этом доме никого нет. Все умерли.
– Открой мне хотя бы ты! — взмолился Пиноккио, рыдая.
– Я тоже умерла.
– Умерла? Но что тогда ты делаешь тут, у окна?
– Жду, когда прибудет гроб, чтобы забрать меня отсюда, — и с этими словами девочка исчезла, а окно бесшумно закрылось».
После этого разбойники настигали Пиноккио и убивали его.
Ничего себе сказочка?
В прежние времена сказочники не очень-то заботились о том, чтобы не травмировать детей.
Несмотря на это история про деревянного мальчика понравилась читателям, издатели потребовали продолжения, и вот тогда-то Коллоди превратил привидение в фею и заставил её оживить Пиноккио.
А голубые волосы, которые были придуманы, чтобы подчеркнуть потустороннюю бледность зловещей девочки, так и остались голубыми.
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА МУЖЧИН
Распространено мнение, что имя Мальвина означает «нежная». Ничего подобного!
Жил в 18 веке в Шотландии поэт Джеймс Макферсон. Он сочинил произведение под названием «Поэмы Оссиана». Оссиан – это легендарный бард (вроде скандинавского скальда), живший в Британии в 3 веке. Вот Макферсон и сочинял поэмы от его имени.
У Оссиана была невестка (жена сына) по имени Мальвина. Сын Оссиана погиб, и Мальвина осталась самым близким ему человеком, вроде родной дочери.
«Поэмы Оссиана» были хорошо известны в России. Оттуда имя Мальвина перешло в произведения Жуковского, Батюшкова, Пушкина.
О происхождении имени спорят. Одни считают, что оно происходит от древнегерманских корней «male» (мужчина) «win» (победа) – «победительница мужчин». Подходит такое имя тому, кто посадил Буратино в чулан? Вполне подходит!
Оссиан и Мальвина
Другие считают, что имя связано с мальвой – растением с крупными розовыми, фиолетовыми или голубыми цветами. Из мальвы делают лекарство, а из прочных стеблей – верёвки. Подходит нашей Мальвине? Тоже подходит!
Но если учесть, что имя Мальвина пришло к нам из шотландской поэмы, которая основана на кельтских сказаниях (кельты населяли Британию до того, как её завоевали потомки викингов – норманны), то придётся признать, что имя Мальвина, скорее всего, происходит от древнеирландского мужского имени Мелвин, что означает «гладкобровый».
Гладкие ли брови у нашей Мальвины – куклы с фарфоровой головкой? Разумеется! Но при чём тут нежность?
ИЗБУШКА, ИЗБУШКА…
После того, как мёртвая девочка из сказки «Пиноккио» превратилась в фею, ей всё равно пришлось умереть, – повторно, от огорчения, что Пиноккио её оставил. И снова воскреснуть: в следующий раз Пиноккио встречает голубоволосую фею уже взрослой женщиной.
Карло Коллоди вообще обожал умерщвлять и воскрешать персонажей. Например, сверчка, которого Пиноккио убил молотком. Или… Да ладно. Ну его.
В сказке про Буратино нет всех этих ужасов, однако, если присмотреться, в нашей Мальвине тоже можно разглядеть нечто зловещее. Она живёт одна в домике посреди леса. Ей подчиняются насекомые, птицы и звери, в том числе и такие малоприятные, как лягушка и жаба. Вам это ничего не напоминает? Подумайте.
Живёт в лесу… Повелевает лягушками…
Мефистофель в образе чёрного пуделя.
Кто на самом деле служил Мальвине?
Кстати чёрный пудель, который служит девочке с голубыми волосами, тоже непрост. Вспомним одно из величайших и знаменитейших произведений мировой литературы – драму «Фауст» великого Гёте. Там в образе чёрного пуделя Фаусту является Мефистофель – то есть сам сатана…
Вот и выходит, что Мальвина – это Баба Яга в молодости!
Так ведь и фея – это та же колдунья, просто симпатичная…
ТАЙНА ЗОЛОТОГО КЛЮЧИКА
Конечно, придумывая свою Мальвину, Алексей Толстой вдохновлялся не Бабой Ягой. Но и не девочкой-волшебницей, которая зачем-то без конца умирает. А кем же?
Может быть, красоткой Коломбиной, в которую в старинных итальянских и французских комедиях бывает влюблён доверчивый добряк и растяпа Пьеро?
Тоже нет. Ведь Коломбина служанка, а Мальвина маленькая госпожа. Коломбина деревенская простушка, а Мальвина – строгая девочка «с воспитанием». Откуда же она такая взялась?
Разгадать эту загадку нам поможет… ключ к ней.
А точнее – золотой ключик.
В сказке Карло Коллоди золотого ключика нет. Нет и дверцы, которую он открывает. А для Алексея Толстого эта дверца была очень важна! И вот почему.
Он начинал работу над сказкой, когда жил в эмиграции, но уже мечтал вернуться в Россию. В сказке дверца пропускает героев из мира обмана и насилия в справедливый мир, где кукольный театр будет принадлежать не эксплуататору Карабасу-Барабасу, а самим куклам. Проще говоря, через эту дверцу они попадают в Советскую Россию. В тот мир, который в Советской России мечтали построить. Куда и сам Толстой мечтал попасть!
Но почему туда попадают именно с помощью потайной дверцы и золотого ключика, а не как-нибудь по-другому?
О, это интереснейшая история!
КАК ПОТЕРЯЛСЯ ЗОЛОТОЙ КЛЮЧИК?
Прежде чем мы расскажем, откуда в сказке взялись дверца и золотой ключик, обратите внимание: у Карло Коллоди очаг в каморке старика Джеппетто нарисован прямо на стене. А в сказке Толстого – на куске холста. Дверца как бы ЗАНАВЕШЕНА этим холстом. Запомним это.
В 1909 году Алексей Толстой регулярно публиковал рассказы для детей в детском журнале «Тропинка». И в том же году в журнале «Тропинка» публиковали русский перевод «Алисы в стране чудес», сделанный Поликсеной Соловьёвой, дочерью историка Сергея Соловьёва и сестрой философа Владимира Соловьёва.
Вот отрывок из этого перевода:
«На столе ничего не было, кроме маленького золотого ключика, и Алисе тотчас пришло в голову, что это ключик от одной из дверей. Но увы! Или замочные скважины были слишком велики, или ключик был слишком мал, только им нельзя было открыть ни одной из дверей. Но, обходя двери вторично, Алиса обратила внимание на маленькую занавесочку, которой не заметила раньше, и за этой занавесочкой нашла маленькую дверку, около пятнадцати дюймов высоты. Она попробовала отпереть дверцу золотым ключиком, и к её великой радости, ключик подошёл».
Читал ли Алексей Толстой «Алису» в журнале, в котором сам публиковался? Конечно!
А если у кого-то остаются сомнения, вот ещё доказательство. Помните облако в виде кошачьей головы над домиком Мальвины? Облако, которое так похоже на кошачью голову, что Артемон рычит на него?
Взгляните на иллюстрацию к «Алисе в стране чудес» из журнала «Тропинка».
Журнал «Тропинка», 1909 год
Кошачья голова в небе. Чеширский кот.
В том номере журнала, где Чеширский кот появляется на страницах «Алисы в стране чудес» впервые, был опубликован рассказ Алексея Толстого «Полкан». Так состоялась первая встреча кошачьей головы и собаки, описанная потом в «Приключениях Буратино».
ВСЁ ЧУДЕСАТЕЕ И ЧУДЕСАТЕЕ…
Они в самом деле похожи. Алису утомляет путаница, творящаяся в стране чудес, она всё время пытается навести там порядок, – и Мальвина тоже любит порядок, дисциплину и чистоту. Алиса прилежная ученица, и Мальвина учит «глупенького Буратино». Алиса участвует в безумном чаепитии, – Мальвина устраивает чаепитие для Буратино…
Вот сколько всего должно было соединиться в голове писателя, чтобы на свет появилась сказка про Буратино! Воспоминания детства, мечты о будущем, картинка из журнала, прочитанного много лет назад… А ведь мы рассмотрели только один образ.
А кто такой Карабас-Барабас и почему его так зовут?
Или почему папа Карло – именно Карло, а не Джеппетто?
Литература – это такой удивительный мир, по которому сколько раз путешествуешь, столько раз находишь что-нибудь новое.
Теперь представьте, сколько всего соединяется на протяжении сотен лет в головах десятков тысяч людей, прежде чем получается какая-нибудь Младшая Эдда…
ссылка
читайте «Лучик»: lychik-school.ru
.
Жизнь — это боль. Куда ни ткнёшь её — обо всём нельзя говорить и всё нельзя показывать детям. Давеча впопыхах поставил Мону Лизу, кажется, Раушенбаха (или Лихтенштейна, это всё равно), не поглядев, что написано в пузыре у неё над головой. А теперь сообразил и заледенел. Наверняка пакость какая-нибудь. Сейчас посмотрю…
Фух, пронесло. Там написано «Кароч, я типо сяду полыблюсь».
Но всё равно — Мона Лиза. Не место ей в детском журнале. Думаете, это кто? Законная жена флорентийского торговца шёлком Франческо дель Джокондо?
Да, сейчас. Это Джан Джакомо Капротти да Орено по прозвищу Салаи — подмастерье, натурщик и предположительно милый друг великого Леонардо. Карандашный портрет оного Джан Джакомо в относительно зрелом и ожиревшем возрасте шокирует…
Люди, будьте бдительны. Вокруг нас обман, предательство и матильда.
Впрочем, умер этот дьяволёнок-салаи как мужик — женатым и на дуэли. Может, и не было ничего с Леонардо у них… Правда, из-за чего была дуэль, я не знаю. Наверняка из-за пакости какой-нибудь.
.
КРЕПКИЙ ОРЕШЕК ПИНОККИО
Вы наверняка знаете, что свою знаменитую сказку «Приключения Буратино» Алексей Толстой написал по мотивам другой сказки – не менее знаменитой. Автором сказки-оригинала был итальянец Карло Коллоди, а называлась она « Приключения Пиноккио. История деревянной куклы». Невероятно, однако, у деревянного мальчика имелся вполне реальный прототип – даже одноимённый. Никакая не кукла, а человек. Очень мужественный, отважный – и несчастный.
Неудачное дитя
В 1790 году в небогатой флорентийской семье Санчесов родился вполне себе обычный малыш, которого назвали Пиноккио (на тосканском наречии это означает «кедровый орех»). И всё было прекрасно лет до семи, а там вдруг выяснилось: смуглый задиристый мальчонка больше не вырастет ни на дюйм. Всю жизнь останется ростом с первоклассника. Неудачливое дитя оказалось лилипутом – чрезвычайно редкий случай, но малыш Пиноккио, тем не менее, стал его жертвой.
Судьба барабанщика
Впрочем, маленький рост не помешал Пиноккио сделаться военным: Италия тогда вела войну за независимость, а на войне, как известно, людей всегда не хватает. В восемнадцать лет юноша стал полковым барабанщиком – и воевал (а затем просто служил) целых пятнадцать лет. Служил бы, наверное, и дальше, если бы не случилось несчастье: однажды во время горной вылазки хрупкий маленький барабанщик сорвался со скал – и разбился вдребезги. Никто не верил, что он выживет – с такими травмами и при современном-то уровне медицины не выживают. У Пиноккио были переломаны руки и ноги (их пришлось ампутировать), раздроблены лицевые кости. Но он недаром носил своё имя – «орешек». И сдаваться вот так запросто не собирался ни в какую.
Папа Карло
Вернувшись в родную Флоренцию глубоким инвалидом, Пиноккио едва не умер от голода – экономический и социальный уровень развития страны в те годы вовсе не предполагал пенсий искалеченным солдатам. Но жил во Флоренции один человек, который сделал для Пиноккио едва ли не больше, чем родной отец – доктор Карло Бестульджи. Он прооперировал «орешка», поставил ему самодельные деревянные протезы вместо ног и деревянную носовую перегородку. Нос при этом невероятно удлинился, но кто станет смотреть на такие мелочи? На своих деревянных ногах Пиноккио доковылял до базарной площади – тут ему снова невероятно повезло: лилипута приметил хозяин уличного цирка и предложил поступить к нему на работу. Это решение оказалось судьбоносным для них обоих: Пиноккио до конца жизни больше не голодал, а доходы цирка выросли чуть ли не втрое – народ валом валил поглазеть на «деревянного коротышку».
Опять папа Карло…
Человека, которому Пиноккио обязан вечной славой, тоже звали Карло. Речь идёт о писателе Карло Коллоди, который с успехом создавал театральные фельетоны, а свою сказку «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы» задумал, подгоняемый не энтузиазмом – скорее, нехваткой денег. «Детская газета», публиковавшая сказку, выплачивала неплохие гонорары – это слегка примиряло автора с ситуацией: вообще-то сорванцов он на дух не переносил и никаким детским писателем себя не считал.
Трагедия? Или сказка?
Ещё одно совпадение: могилы писателя Карло Коллоди и лилипута Пиноккио Санчеса находятся на кладбище Сан-Миниато-аль-Монте совсем не далеко друг от друга – именно эта близость и позволила вытащить на свет историю с прототипом Пиноккио. Сомнения учёных помогло разрешить письмо Коллоди к своей кузине: «Дорогая, ты спрашиваешь меня о ближайших планах. В прошлом послании я сообщал тебе об этом несчастном и очень мужественном человеке – Пиноккио Санчесе. Очень хочу о нём написать. Сначала думал сотворить серьёзный роман. Но почему-то начал делать сказку для детей. Почему сказку – сам не пойму. Ведь жизнь Пиноккио была трагичной, а не сказочной. Во что это, в конце концов, выльется, не знаю…» Экспертиза подтвердила подлинность письма Коллоди, тем самым обозначив прямую связь между деревянной сказочной куклой и флорентийцем Санчесом…
* * *
Продолжение: https://www.facebook.com/lychik.school/posts/1681397128820976:0
ссылка
.
КЕМ БЫЛИ МУШКЕТЁРЫ НА САМОМ ДЕЛЕ?
«Мы не знаем, кто вы, и не станем драться с людьми, носящими подобные имена. Это имена каких-то пастухов».
(Из романа)
Известно, что Атос, Портос и Арамис существовали в действительности. Их настоящие имена – Арман де Силлег д’Атос д’Отвиль, Исаак де Порто и Анри д’Арамиц.
Прототип Арамиса получил своё имя в честь аббатства Арамиц, дарованного его предкам в 14-м веке. Не поэтому ли в романе он мечтает стать священником?
А книжный Портос недаром сетует на то, что «приходится убивать бедных гугенотов, всё преступление которых состоит в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поём по-латыни». Ведь Исаак де Порто происходил из гугенотской семьи.
Ну и наконец Атос – обладатель приза девичьих симпатий, самый старший из мушкетёров (в романе ему около тридцати лет), самый бледный, самый загадочный… В жизни бедняга не дожил до своего литературного возраста. Реальный Арман де Силлег д’Атос д’Отвиль был убит на дуэли в двадцать восемь.
ИМЕНЕМ САЛАТА!
Кстати, кто знает, как по-правде звали книжного Атоса? Самый романтический из трёх мушкетёров носил самое «русское» из всех французских имён, – ну-ка угадайте с одного раза…
Оливье.
Так называет его в написанной Александром Дюма пьесе «Юность мушкетёров» жена Шарлотта (она же Анна де Бейль, она же леди Кларик, она же миледи Винтер (она же Элла Коцнельбоген, она же Валентина Понеяд, – взрослые поймут).
Оливье и Шарлотта («шарлоттка», яблочный пирог) – вкусные имена!
Имя книжного Арамиса – Рене. Имя книжного Портоса, увы, неизвестно. (Неизвестно ли? Дочитайте до конца статью…) А вот д’Артаньяна (в жизни Шарль де Батц) в книге должны были звать Натаниелем. Это имя упоминается в черновиках, но потом Дюма от него отказался – вероятно, чтобы избежать переклички с Соколиным Глазом Фенимора Купера. Того звали, если помните, Натаниэль Бампо.
Итак, Оливье, Рене, Натаниэль и добродушный здоровяк без имени. Будем знакомы.
КЕМ ЕЩЁ БЫЛИ МУШКЕТЁРЫ?
«Три мушкетёра» – это эталонный роман о дружбе. Своего рода шаблон, по которому строятся такие истории.
В начале нулевых годов у нас был суперпопулярен сериал «Бригада». Главных героев там тоже четверо.
Валера Филатов – простодушный силач-здоровяк. Как Портос.
Витя Пчёлкин – хорош собой и нравится девушкам. Как Арамис.
Космос – благородного происхождения (у него папа академик) и так же, как Атос, склонен к «излишествам нехорошим».
Ну а кто д’Артаньян, и так понятно. Д’Артаньян – главный.
Теперь возьмём другой пример. Имя главного героя «Бригады» Александр Белов, прозвище Саша Белый. Точно так же – Александр Белый – звали рецидивиста из фильма «Джентльмены удачи». А теперь внимание, только не смейтесь. Вернее, смейтесь, потому что это на самом деле смешно!
В романе Дюма действуют три героя-мушкетёра, выступающие под прозвищами, и один волей случая примкнувший к ним не мушкетёр – под своим настоящим родовым именем.
В «Джентльменах…» то же самое. Здесь действуют трое рецидивистов (закоренелых преступников), которые выступают под прозвищами: Доцент, Хмырь и Косой. И плюс один случайно примкнувший к ним не рецидивист, мелкий жулик, выступающий под своим настоящим именем, да ещё и с отчеством (что делает это имя «родовым»): Василий Алибабаевич…
Мало того! У самого «благородного» из рецидивистов (у Хмыря, он даже в Большом театре был, бывший приличный человек) какая-то тёмная история с бывшей женой, помните?
«– Умерла?» – «Я умер…»
Точно как у Атоса.
И все вчетвером участвуют в поисках похищенной драгоценности…
Вряд ли сценаристы «Джентльменов удачи» Виктория Токарева и Георгий Данелия вспоминали роман Дюма, сочиняя свою историю. Но читать-то они его читали! Стало быть, засел в подсознании…
ХИМИЧЕСКАЯ ФОРМУЛА ДРУЖБЫ
Дружба – очень важное человеческое умение. Без него наши хилые предки, прятавшиеся на полусогнутых ножках в высокой траве на границе степи и леса, никогда бы не построили пирамид, не запустили спутник и не придумали бы журнал «Лучик».
Однажды учёные провели такой эксперимент: добровольцев попросили сесть, опершись спиной на стену и расположив колени под прямым углом. Без стула, естественно. Через некоторое время эта поза начинает причинять довольно болезненные ощущения.
Участвующим в эксперименте пообещали платить по рублю за каждую секунду, проведенную в этой позе. После этого правила игры изменились: добровольцам предложили сидеть для того, чтобы заработать деньги для своего соседа.
В эксперименте участвовало 17 человек и 10 из них показали лучший результат, когда сидели не за себя, а «за того парня»!
Недавно учёным удалось даже выявить «гормон дружбы» – окситоцин. Повышенное содержание этого вещества в крови ответственно за уровень доверия, которое мы оказываем друг другу, за нашу готовность жертвовать своими интересами ради других.
Проведены эксперименты, в ходе которых разным группам людей поручались одинаковые задания, совместной работы. Те группы, в крови участников которых искусственно повышалось содержание окситоцина, справлялись с заданием лучше!
А теперь представьте, что будет дальше. Скоро додумаются делать людям инъекции окситоцина – бригадам рабочих на сложных производствах, космонавтам на орбитальных станциях, солдатам на боевом задании и так далее. Хорошо ли это? Как вы считаете?
Но человеческий организм способен вырабатывать окситоцин самостоятельно. И ему в этом можно помочь. Знаете, как?
ПРОСТОЙ РЕЦЕПТ
Человеческий организм – обучаемый. Скажем, если у кого-то что-то болит, то правильным питанием, упражнениями, массажем и, если надо, приёмом лекарств можно «перезапустить» его работу в течении всего сорока дней. И проблема уйдёт. Нужно только эти сорок дней не отлынивать.
Так вот, когда мы читаем про любовь, или про опасность, или вот про дружбу, – у нас в организме вырабатываются те гормоны и синтезируются те вещества, которые «ответственны» за соответствующее поведение. Что это означает?
Что те, кто много читал про любовь, сами окажутся более способными на это чувство, когда подоспеет время. А кто читал про дружбу – скорее научится дружить в жизни.
Вот так книги влияют на нашу судьбу. Очень даже просто!
КАК ЗВАЛИ ПОРТОСА
…Кстати, думается, что Портоса – единственного из мушкетёров, у которого нет литературного имени – звали просто-напросто Александром.
Был такой случай в годы второй французской революции: Александр Дюма выступал на митинге. Происходило это на набережной. «Лжец!» – выкрикнул кто-то из стоявших неподалёку. Зря он так недалеко стоял… Про отца писателя – боевого кавалериста Тома-Александра Дюма – рассказывали, что он мог, зажав лошадь в шенкелях (то есть зажав между ногами, сидя в седле), подтянуться вместе с ней на потолочной балке…
Дюма схватил наглеца за штаны и, с лёгкостью оторвав от земли, поднял над рекой: «Извиняйся – или швырну в воду». Тот пробормотал извинения. «Ладно, – сказал Дюма. – Я просто хотел показать, что руки человека, написавшего за двадцать лет сорок романов, это руки рабочего».
Поступок, достойный Портоса, как вы считаете?
Итак, Оливье, Рене, Александр и Натаниэль!
САМАЯ СТРАШНАЯ СКАЗКА
Во Франции Красную Шапочку зовут Le Chaperone Rouge («Ле Шаперон Руж»), в Германии – Rotkäppchen («Роткэпхен»), в Англии и Америке – Little Red Ridinghood («Литл Ред Райдинхуд»), а самое забавное имя у неё в Чехии –Červená Karkulka («Червена Каркулка»).
Сказка эта появилась в Европе в 14 веке – в столетие Куликовской битвы.
Как и многие сказки, ставшие потом детскими, вначале она была совсем недетской: страшной и противной. (Например, волк не съедает бабушку, а готовит из неё, бедняжки, какое-то мерзкое кушанье и кормит им внучку. И никаких спасателей-дровосеков в конце.)
Первым, кто это из сказки убрал, был Шарль Перро. Это произошло в 1697 году. В этот год Пётр Первый подавил стрелецкий бунт.
КРАСНАЯ, НО НЕ ШАПОЧКА
Кстати, именно Шарль Перро впервые одел Красную Шапочку в красную шапочку! До этого в сказке не уточнялось, как была одета девочка, обманутая волком.
Перро подарил ей не просто шапочку, а шаперон – головной убор, который в то время в городах уже давно не носили, а вот в деревнях он всё ещё встречался. Таким образом подчёркивалось, что Красная Шапочка девочка деревенская, «из народа», а история эта произошла, скорее всего, уже давно.
На одной из иллюстраций вы видите, как выглядел шаперон, – а значит, что должно быть на голове у настоящей Красной Шапочки.
ВНИМАНИЕ – ВОЛК!
В совсем уже привычном для нас виде сказку записали братья Якоб и Вильгельм Гримм. Случилось это в 1812 году – в год Бородинской битвы.
Якоб Гримм, старший из братьев, был большим любителем древностей, старинных преданий и мифов и какое-то время служил личным библиотекарем Жерома Бонапарта, младшего брата императора Наполеона I (того самого, с армией которого мы сражались в год второго рождения Красной Шапочки).
Скорее всего, именно тогда Якоб Гримм услышал загадочную историю о самом настоящем злобном волке – невероятно хитром и коварном – нападавшем на детей и женщин французского графства Жеводан. Так что те самые «большие зубы» («А это чтобы скорее съесть тебя, дитя моё!») на самом деле были ни капли не придуманными.
А МОЖЕТ, И НЕ ВОЛК…
В течение трёх лет жеводанский волк, или, как его чаще называли, «жеводанский монстр», нападал на людей больше 200 раз, при этом погибло почти 100 человек. Очевидцы рассказывали о жутком звере, по сравнению с которым знаменитая собака Баскервилей покажется пуделем.
Невероятно огромный и сильный, «волк» отличался ещё и редкостной хитростью. Король Франции лично посылал своих лучших охотников – Шарля д’Энневаля и Франсуа де Ботерна – для того, чтобы поймать или убить этого монстра, однако тому всегда удавалось ускользнуть.
Граф де Монкан, местный губернатор, направил в Жеводан отряд из 50 солдат – но и они не смогли отыскать и убить жеводанского зверя.
Жители запирались в свои дома и не выходили на улицу поодиночке. Многие называли жеводанского волка «оборотнем» – дескать, тот умеет, подражая человеческому голосу, звать путников по имени и заманивать неосторожных в лес или в болото. Зверь никогда не нападал на коров и овец, и опасался взрослых мужчин – его жертвами были только женщины и дети. Всё графство дрожало от страха.
СЕМЕРО СМЕЛЫХ
Однако история сохранила для нас и примеры настоящего мужества – как-то раз семеро крестьянских детей в возрасте от 8 до 12 лет шли из деревни Вилларе, когда на них напал жеводанский зверь. Однако дети не испугались – у них были палки с привязанными ножами, и они смогли отбиться от монстра и даже прогнать его.
Самым смелым оказался 12-летний Жак Портфэ – в награду за храбрость король Франции лично приказал дать мальчику образование. Когда Жак вырос, он стал лейтенантом артиллерии во французской армии.
В другой раз монстр напал на группу девушек из деревни Польяк-ан-Маржорид. Одна из девушек, Мари-Жан Валле, схватила деревянный кол и нанесла зверю серьёзную рану, после чего тот убежал – так она спаслась сама и спасла своих подруг.
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
В 1767 году нападения прекратились. Но загадка осталось загадкой. Был ли этот монстр волком или нет? Очевидцы говорили, что зверь «похож на волка, но не волк»: это был хищный зверь огромного размера, с полной острых зубов пастью, но при этом… с длинным тонким хвостом и копытами вместо когтей!
Кроме того, «волк», по показаниям тех, кто его видел, никогда не выл, как воют собаки или волки, а его голос, скорее, напоминал человеческий смех.
Шкура «волка» была не серой или чёрной, а светло-коричневой, с тёмными пятнами. Наконец, «волк» прекрасно бегал по скалам и болотам, а во время атаки часто вставал на задние лапы – чего настоящие волки никогда не делают.
УДИВИТЕЛЬНОЕ СОВПАДЕНИЕ
В конце XIX века учёными были обнаружены и исследованы кости древних хищников – мезонихий, таких, как эндрюсарх или синоникс. Все эти животные были очень большого размера, обладали длинным тонким хвостом, огромной пастью с острыми зубами и… копытами вместо когтей!
Описания «жеводанского монстра», данные очевидцами, во многих деталях удивительно хорошо совпадали с выводами учёных – например, учёные считают, что мезонихии, которые являются отдалёнными родственниками китов и дельфинов, обитали в прибрежных или болотистых местностях; однако и «жеводанский зверь», по воспоминаниям современников, невероятно искусно прятался от охотников именно в болотах!
Оставалась одна проблема – дело в том, что мезонихии вымерли больше 30 миллионов лет назад. Откуда же тогда такой зверь мог появиться во Франции 18-го века?
ФИНАЛ
В 1994 году в Шовэ, совсем неподалёку от графства Жеводан, была открыта удивительная пещера. На её стенах нашли больше 400 прекрасных рисунков, сделанных древними людьми.
Все эти рисунки – изображения животных; там можно увидеть лошадей, оленей, вымершего шерстистого носорога, а также хищников – львов, медведей, волков и… загадочного, ни на что не похожего, зверя, которого учёные назвали «пантера из Шовэ». Огромного размера, со шкурой, покрытой пятнами, тонким длинным хвостом – но головой, похожей на волчью или медвежью.
Посмотрите на рисунок – это животное совершенно не похоже на пантеру, но при этом очень здорово напоминает древних мезонихий и… «жеводанского монстра»!
Значит, всего лишь 30 тысяч лет назад доисторические охотники знали животное, обитавшее на Земле 30 миллионов лет назад? А 30 тысяч лет – для биологии совсем-совсем небольшой срок…
Возможно ли, что отдельные экземпляры древних мезонихий сохранились до исторического времени в непроходимых болотах– и что «жеводанский монстр» был одним из последних представителей считавшегося вымершим биологического вида?
КАК ПРАВИЛЬНО СТАВИТЬ ЁЛКУ
Выкидывать ёлку можно хоть первого мая, хоть седьмого ноября, хоть вообще не выкидывать. А вот ставить — это уже не дело вкуса. Это наука! Тут выверен каждый шаг… Но давайте обо всём по порядку. Обычай наряжать ёлку возник в шестнадцатом веке в протестантской Германии. И делалось это отнюдь не под Рождество…
За две – две с половиной недели до Рождества, в предпоследнее перед ним воскресенье, христиане почитают память Адама и Евы. (У православных этот праздник называется «Память Святых Праотец».) Именно в этот праздник ёлка и наряжалась. Почему?
Да потому, что ёлка символизировала райское древо. То самое, с которого непослушная и нетерпеливая Ева сорвала плод познания добра и зла.
Отец протестантизма Мартин Лютер был человеком назидательным, вот и решил: пусть рождественские подарки повисят на виду у детей подольше, повоспитывают в них терпение. Помните, как Витя Малеев в книжке волю воспитывал? Пирожное не ел… 
Кстати, изначально подарки на Рождество дарились только детям. Да и то не всем, а только тем, кто хорошо себя вёл, уподобляясь маленькому Иисусу. Ведь именно младенец Иисус был первым ребёнком, получившим рождественские подарки – дары волхвов: золото, ладан и смирну.
Обычные же дети из небогатых семей получали яблоки и орехи. И то, и другое круглое – вот откуда ёлочные шары. Ну, и почему именно ёлка – тоже понятно: какие ещё зелёные деревья могут быть в Германии в декабре.
Поклонение волхвов. Маленькие «Адам и Ева» из рассказа М. Зощенко «Ёлка».
Итак, подарки дарились на Рождество, а ёлка ставилась за две – две с половиной недели: на поминовение Адама и Евы. А Новый год?
Погодите минуточку – мы чуть не забыли ещё один обязательный рождественский атрибут – Деда Мороза и Санта-Клауса.
Почти одновременно с поминовением Адама и Евы, 19 декабря, поминается Николай Угодник. Святой Николай был епископом в Ликии, на территории современной Турции. Среди прочего, о нём рассказывают и такую историю.
У одного бедняка были три дочери. Пришла пора их выдавать замуж, да никто не брал без приданого. Узнал об этой беде епископ Николай и три ночи подряд подбрасывал во двор бедняка по мешочку с золотом…
Настоящий Санта-Клаус был смугл и выглядел как-то так…
Эта история соединилась с атмосферой ожидания праздника, с ёлкой, с подарками. И святой Николай стал превращаться в Санта- Клауса.
Современный образ наряженного гномиком добродушного старичка ему придали американцы. Характер придумал в 1822 году поэт Клемент Мур, а облик – коротенькую курточку, гномий колпак и пузико – в 1862 году художник Томас Наст. В Европе же ещё и в ХХ веке святой Николай на рождественских открытках изображался в епископском облачении.
В России подарки детям тоже дарил святой Николай, только одевали его у нас потеплее. Не находишься по русской зиме в епископской митре… Когда в Советской России в 1935 году ввели празднование Нового года, этот образ вспомнился, но был переосмыслен. Вместо святого Николая позаимствовали образ из сказки Александра Островского «Снегурочка». Так появился Дед Мороз.
Святой Николай: по-американски, по-немецки и по-русски
Ну, а теперь – к Новому году.
Может показаться, что дата наступления нового год – вещь сугубо условная. Можно её назначить на первое января, а можно – на первое сентября, как это было в России до 1700 года или на первое марта, как в Древнем Риме… Но это не так.
Если год – понятие астрономическое (длительность полного оборота Земли вокруг Солнца), то и смена одного года другим тоже астрономически обусловлена.
Тут всё очень просто. Ровно пять дней, с 19 декабря (день поминовения святого Николая, помните?) по 23 декабря происходит зимнее солнцестояние. Солнце как бы замирает над горизонтом в нижней точке. В нижней точке чего? Аналеммы.
Если мы возьмём фотоаппарат и каждый день ровно в полдень будем фотографировать солнце над горизонтом, а спустя год сложим все наши фотографии в одну картинку, то увидим, что солнце как бы рисует в небе необычную фигуру, похожую на вытянутую цифру 8. Эта фигура называется «аналемма», что по-гречески означает «основа».
Кстати, именно аналемму английский математик Джон Уоллис предложил использовать для обозначения бесконечности, – правда, положив её на бок, чтобы с цифрой 8 не путать. В небе-то восьмёрка «стоит». И в нижней её точке солнце с 19 по 23 декабря – замирает.
Джон Уоллис и его символ бесконечности
24 декабря (в католический сочельник) зимнее солнцестояние заканчивается, солнце начинает движение по аналемме вверх. Путь его по небосклону от этого увеличивается, мы говорим – «день прибавляется». Начинается новый астрономический год.
С аналеммой – символом бесконечности – связана ещё одна любопытная история.
В Ирландии, в графстве Мит, находится необычный курган, который по-ирландски называется Ши-ан-Вру, а по-английски – Ньюгрэйндж. Он совсем невысокий, всего 12 метров, но очень древний – на 500 лет древнее египетских пирамид! (Самая древняя пирамида была построена в 2670 году до нашей эры, а этот курган – около 3200 года до нашей эры.)
Согласно ирландским мифам, в этом кургане было жилище бога земли Дагды. У Дагды было семеро детей, и шестерым он подарил по собственному кургану – но младшему, Энгусу, богу юности и любви, кургана не досталось. Тогда он попросил отца отдать ему курган Ши-ан-Вру «всего на один день и одну ночь», и Дагда согласился. Но хитрый Энгус выбрал для себя день и ночь праздника Самайн, когда, по поверьям ирландцев, время останавливается, после чего сказал, что теперь он стал владельцем кургана навсегда. Дагде ничего не оставалось, как отдать курган Энгусу…
Ши-ан-Вру снаружи и изнутри
Но вернёмся от легенд к настоящему кургану. Внутрь ведёт обложенный камнем длинный узкий ход, в конце которого расположена погребальная камера. Весь год в ней темным-темно, однако в конце декабря каждого года происходит нечто удивительное и прекрасное.
Вот как это происходит
Ровно в полдень лучи солнца проходят сквозь маленькое окно над входом в тоннель и освещают камеру внутри кургана! Это явление можно наблюдать всего лишь 15 минут, и только пять дней – на шестой день в полдень солнечные лучи до центральной камеры уже не доходят. Зрелище, когда солнечные лучи пронзают пыльный воздух коридора и древняя гробница как бы загорается изнутри, – просто феерическое.
Отверстие, в которое попадают лучи, и освещённый солнцем коридор, ведущий в камеру
Не случайно попасть в эту камеру можно, только выиграв специальную лотерею – каждый год из тысяч желающих выбирают только 20! Потому что камера очень маленькая, а явление, несмотря на всю красоту, заканчивается очень быстро…
Именно так ирландцы уже 5000 лет назад умели определять начало нового года по солнцу.
А теперь и мы с вами умеем!
.
Только для взрослых! 81+
Ирония кино, или С Новым годом!
Что, кроме одинаковой повадки заглядывать, морщась, в пивную кружку, связывает людей с этих двух фотографий?
У них одна мама – актриса Любовь Добржанская. Помните – про паровоз поёт; всё накроет и уйдёт к соседке…
А вот со вторым героем любимого новогоднего фильма – с Ипполитом – история посложнее. Вы не задумывались, отчего он так ужасно ревнив? Из фильма это никак не выяснить. Тут нужна предыстория, а мы её не знаем. А что, если эта история запечатлена в каком-нибудь другом фильме?
Вот, например, – двое за рулём. Похожи? Что мы знаем о том, кто слева? Упакован, «хорошо имеет от жизни», своя машина, способен подарить французские духи – по всем статьям завидный жених, а до сих пор холост. Более того, в отношениях с женщинами явно неблагополучен, – может, оттого и ревнив. Из монолога под душем («Конец Новогодней ночи, завтра наступит похмелье — пустота-а…») следует, что у Ипполита есть опыт подобных похмелий, а значит, и опыт предшествующих им романтических безумств тоже есть…
Справа – Шура Бочкин из фильма «Лёгкая жизнь». Он был подающим надежды химиком, но не поехал по распределению на строительство химкомбината, остался в Москве, устроился директором химчистки. Основательный был, практический. Променял советскую романтику на рубли.
Да вот незадача – влюбился. В приезжую учительницу из Сибири. Чистую, советскую, романтичную. Стеснялся признаться ей, кем работает. Чтоб стать достойным своей возлюбленной, бросил химчистку, завербовался на химкомбинат… А возлюбленная возьми да окажись обманщицей: ей на самом деле не социалистической романтики хотелось – а в столице за богатым мужем остаться. С рваной раной в душе Шура едет на комбинат один, фильм на этом заканчивается. Но что было потом, после титров? Что могло быть на самом деле?
Пожалуй, он и правда уехал, ведь химчисткой уже заинтересовалось ОБХС, удирать было пора. Но, поскольку с любовью вышел облом, Шура так и остался «человеком практическим»: что ему тот комбинат без любимой учительницы. После непродолжительного инженерства дослужился до главка и вернулся в столицу. (Правда, уже в Северную.) Стал жить-поживать да добра наживать. А в личном – сквозняк, дыра… И когда он во второй раз встретил УЧИТЕЛЬНИЦУ… Ну, вы понимаете, что тут началось – на старые-то дрожжи.
Фактически под душем Ипполит говорит: «Взгляните на меня, наивные жестокие люди! Я тоже думал, что можно изменить жизнь, нахвататься чужого счастья… И что теперь? Пустота-а…»
«Папы» у Шуры и Ипполита, конечно разные. А вот судьба — одна.
P.S. Это не статья из детского журнала – Рособрнадзор упаси! Это — так просто, для взрослых друзей странички. Нагнетаем атмосферу ожидания Наступающего. Ведь вот наступает, как ни крути!.. А, товарищи?
ЧТО ПОЧИТАТЬ ДЕТЯМ?
Рекомендации главного редактора журнала «Лучик»
Чтение — дело личное, навязывать свой вкус другим бесполезно и некрасиво, но всё же определённая польза от «списков» есть. Поэтому вот несколько достойных, на мой взгляд, книг.
1. «Момо» Михаэля Энде. Классика классическая. Весьма удачно объяснено, что такое общество потребления и почему это плохо. Если не всё в мире рекламы и торгово-развлекательных центров вам нравится, прочтите со своим ребёнком эту книгу. Станет чуточку легче. 9 — 12 лет.
2. «Лоллипоп» Кристин Нёстлингер. О душевном взрослении мальчика, мечтающего о друге, о лучшем мире и уже готового немножко влюбиться. Очень добрая и человечная. Ненавязчиво преподаются важные нравственные уроки. 7 — 10 лет.
3. «Девочка, с которой детям не разрешали водиться» Имгард Койн. Она не умеет притворяться и подстраиваться под взрослых. Поэтому, хотя она добрая, честная, смелая и справедливая, все считают её ужасной. Сердце разрывается от нежности и любви, когда читаешь эту книгу! (Особенно в конце, когда Девочка влюбляется в популярного оперного певца, решает выйти за него замуж и отправляется в маминых жакете и юбке сообщить ему о своём решении…) Поскольку по натуре Девочка — «пацанка», мальчикам книга тоже понятна и интересна. 7 — 10 лет.
4. «Приключения Дук-ду» Валентины Путилиной. Для малышей 3-5 лет. Это может оказаться первым в их жизни настоящим большим романом (хотя книга сравнительно небольшая). Просто из повествования выходишь уже другим человеком — как будто жизнь прожил. Она построена по классическому закону хорошей литературы: и герой, и читатель книги должны измениться. 3 — 5 лет.
5. «Марка страны Гонделупы» Софьи Могилевской. Моя любимая книга. Очень уютная — из тех, в которых хочется жить. О дружбе троих первоклашек: их школа, их семьи, игры и увлечения, испытания. О чёрствости — и о сострадании, о коварстве и предательстве, о силе и слабости, о наказании и прощении. И, главное, о дружбе мальчика с мамой… 6 — 8 лет.
6. «Голова античной богини» Ильи Дворкина. Подростки участвуют в морской археологической экспедиции и сражаются с жуликами, пытающимися похитить ценную находку. Перебивкой — сцены из послевоенного детства их отцов, голодного и сурового. Хорошая интрига, крепко сбитый сюжет, интересно и познавательно. 9 — 12 лет.
7. «Плато доктора Черкасова» Валентины Мухиной-Петринской. Хорошо читать сразу вслед за повестью «А тем временем где-то…» Анатолия Алексина. Схожесть фабул (при разнице нравственных акцентов и общих выводов) будоражит воображение. Мальчик отправляется в трудную научную экспедицию с родителями, где ему случается спасти жизнь сразу двум очень разным людям… 10 — 12 лет.
8. «Необычайные приключения Кукши из рода Домовичей» Юрия Вронского. Девятый век, славянский подросток попадает в плен к варягам, участвует в их морском походе и оказывается в Царьграде, где проходит путь от раба и нищего воришки до царского гвардейца, чтобы с миссионерским посольством возвратиться на родину. Сразу и про викингов, и про Древнюю Русь, и про Византию — хороший задел исторических сведений и образов для детей 10 — 14 лет.
9. «Танцы на снегу» Сергея Лукьяненко. На мой вкус, абсолютно лучшее, что им написано для подростков. И не нужно быть всё время настороже, ожидая то жестокости, то пошлости, которые, к сожалению, не редки у Сергея Васильевича. Но тут «проверено, мин нет». 10 — 14 лет.
Заходите к нам в гости!
Наш сайт: http://lychik-school.ru
В ноябре 2017 выходит самый страшный выпуск «Лучика» в истории человечества. Главный Редактор сошёл с ума, и власть в редакции захватил ужасный Фиолетовый Человек. Кровь сворачивается от того, что он наворотил, пока его не заперли в шкафу…
А между тем — мы с читателями успели смастерить Солнечное кольцо Глазенапа и камеру-обскуру, узнать о разных видах перспективы, изобрести велосипед, сварить сироп для собственной газировки и познакомиться с универсальным способом изобретать изобретения.
В качестве картинки для ПВ — один из жутких научно-технических комиксов Фиолетового Человека, пытающегося техно-ге-ни-зировать детские народные сказки!
А в качестве обременения — ссылка на страничку подписки, пользуясь которой, вы можете заказать ноябрьский номер, если ещё не: http://lychik-school.ru/
Можно, конечно, отложить подписку и на потом. Да только ведь потом ноябрьского номера уже не будет. Не будет никогда.
Как воспитать в мальчике мужественность?
Что такое «сильный мужчина»? Матери обычно говорят сыновьям: «Не дерись! Любую проблему можно решить словами». А отцов эти поучения раздражают. И те, и другие хотят видеть сыновей сильными. Но если для пап «сильный» – это способный к силовому решению, то для мам – способный управлять ситуацией.
Вы, наверное, замечали, что в русской речи вопросительные интонации утвердились на месте повелительных. Это особенно хорошо слышно в брутальных милицейских телесериалах: «Сюда иди?», «Рот закрой?».
Речь меняется сообразно тому, как меняется сознание носителей языка.
Помните замечательных «крапивинских мальчиков» – главных героев мальчишечьей литературы 60–80-х? Их готовность к подвигу и самопожертвованию была готовностью к адреналиновому выплеску. При этом известно, что у многих воспитанников крапивинского клуба «Каравелла» возникали проблемы с вхождением во взрослую жизнь. Она казалась им слишком несправедливой, «низкой», и они ломались. А с мужчинами так быть не должно.
Рассказывают, что секрет «терции» – знаменитого боевого построения испанской пехоты, подвигами которой мальчики и их папы наслаждаются в финале фильма «Капитан Алатристе», заключался, среди прочего, в следующем: это был монотонный изнурительный труд, требовавший от пехотинца всех его сил и всего внимания, так что на «переживания» (страх, смертную тоску, боязнь готового вонзиться в тебя железа) сил просто не оставалось. Так это или не так, но некоторым образом соотносится с рассказами ветеранов нашей войны: мол, боевые столкновения – это десять процентов, а на девяносто процентов война – изнурительная работа: пушку окопай, раскопай да толкай по грязи, лошадь может встать или пасть, а человек нет.
Между тем, официальное советское патриотическое воспитание было почти целиком построено на культе подвига. Подвиги пионеров-героев, подвиги героев Гражданской и Великой Отечественной войн, сочинения на тему «В жизни всегда есть место подвигу» и так далее. Представление о войне как изнурительной работе мальчикам и подросткам не прививалось.
А парадокс в том, что на подвиг – выплеск, импульс – может оказаться способен и слабый человек. Терпеть, стиснув зубы, труднее. Но нам об этом не рассказывали.
Было как-то не очень понятно поэтому, почему победу в войне «одержал народ». Это казалось пустой риторикой. Ведь «народ» – это что-то безличное, несубъектное. Победу одержали те, кто колол штыком, бросал горящий самолёт на вражескую колонну и закрывал грудью амбразуру. Это было понятно. А про народ – нет.
Ещё нам говорили, что народ «много вытерпел», но и это мы понимали по-своему. Вытерпел – значит снёс много притеснений, унижений, жестокостей. «Терпеть» означало «сносить». Понятие спортивного и боевого победного терпения нам было плохо знакомо. А уж о трудовом терпении мы и слушать не захотели бы. Скучно. Душа просила романтизма, подвига.
Между тем, мужской характер поверяется не подвигом. Подвиг – это то, что «сверх», за рамками человеческого. А мужским характером называется способность к терпению, преодолению и пониманию того, «как всё устроено». Мужская твёрдость, уверенность (в том числе речевая, интонационная) происходит от знания – «что будет, если я поступлю так», а это знание, в свою очередь, происходит от знания «как всё устроено». Не как должно быть устроено по нашим представлениям о справедливости, а как есть.
Давайте теперь вспомним другого нашего детского классика – Николая Носова. И прежде всего вспомним о таком его качестве, как… занудство. Все эти бесконечные описания труболётов и винтоходов в «Солнечном городе»…
Носов правда очень любил технику. Увлекался радиолюбительством, химией, фотографией. Последнее увлечение привело его в Институт кинематографии. В годы войны он занимался режиссурой учебных военно-технических фильмов. Однажды надо было снять фильм об английском танке «Черчилль». Английский инструктор показал механику-водителю, как управлять танком, и уехал, а дело вдруг не заладилось. Танк выписывал по съёмочному полигону круги и никак не хотел слушаться. Тогда Носов залез в кабину, разобрался и объяснил танкисту его ошибку. До войны он снимал учебные фильмы о тракторах – опыт был.
Для повести «Дневник Коли Синицына» Носов кропотливо изучал литературу по пчеловодству и посещал пасеку. Процесс выращивания цыплят в «Весёлой семейке» расписал досконально, включая возможные ошибки. Приступая к «Незнайке на Луне», на всякий случай изучил работы Циолковского – зачем? Зануда…
Сегодня мы удивляемся: ишь, как он в «Незнайке на Луне» капитализм верно изобразил! А ведь знал о нём, в основном, по книжкам, да и полвека уже прошло….
У классики вообще есть такая особенность – она в любое время воспринимается современно. Потому что затрагивает основы человечьего бытия, которые неизменны. Когда, например, происходит действие рассказа «Мишкина каша»? Вроде бы неважно, когда. В детстве!
А МЕЖДУ ТЕМ, ВАЖНО
Чем заняты в рассказе «Мишкина каша» Коля и Мишка? Тем же, чем и все остальные дети в то время: хотят есть. Ведь рассказ-то был написан в 1945 году…
Правда, у Коли с Мишкой, в отличие от большинства тогдашних детей, всё-таки есть продукты.
«Сыпь крупы побольше!..»
«Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем…»
«Масло попробовали без хлеба есть – тошно…»
Этакая «лакировка действительности». На самом деле – попросту обобщение. Оно позволяет читать рассказ о том, как варить кашу и выпутываться своими силами из затруднительных ситуаций, и через пятьдесят лет.
Пап у Мишки и Коли покамест нет. Есть мамы и тётя Даша. Их папы появятся в «Весёлой семейке»: мелькнут пару раз, скажут пару фраз косвенно прямой речью, и всё. У носовских детей проблема с папами. Воспитывают их матери. Могут, например, запретить брать керосиновую лампу для инкубатора. Могут сказать страшные слова: «Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор» (рассказ «Огурцы»). А вместо пап – всё больше какие-то «дяденьки»: милиционеры, управдомы, стекольщики…
Дело в том, что, когда эти рассказы писались, отцов у большинства детей действительно не было. Они на войне погибли. Вот и не хотел Носов растравлять своим читателям душу.
Но есть в носовской литературной безотцовщине ещё одна закавыка, связанная и с личной судьбой писателя, и с тем, что называется «творческим методом». Считается, что в первом произведении писателя, как в эпиграфе, зашифровано содержание всего последующего творчества. Как в яблочном зёрнышке уже таится целое дерево. Первый рассказ Носова «Затейники» увидел свет до войны, в 1938 году, а никакого отца в нём нет. «Мама ушла в магазин», – а про отца ничего.
У самого Носова, судя по автобиографической повести «Тайна на дне колодца», отношения с отцом складывались непросто. Коля очень любил отца и очень остро переживал его, скажем так, неидеальность. Тот был человеком «лёгким» и легкомысленным – полной противоположностью серьёзному, трудолюбивому Коле.
Думается, что «заретушированность» отцов в носовских рассказах – это такой невольный педагогический приём, отчасти порождённый личным опытом (нельзя было писать папу «с натуры», хотелось быть не таким, как родной отец, не таким, какими часто бывают отцы – со слабостями и недостатками), отчасти – временем, в которое рассказы писались. В эпоху, когда отцов действительно не хватало (мужские утвердительные интонации начали уходить из речи именно воспитываемых матерями послевоенных мальчишек: мужчины стали говорить с женским интонационным повышением в конце фразы – так, как говорили у них в семье), – в эти годы Носов для своих читателей сам был отцом.
И каким!.. Обратим внимание: Носов никогда не обращается к читателям с нотацией или призывом: «Делайте так-то и так-то». Просто его герои сами поступают как нужно. А ведь по натуре, повторимся, он был занудой! Почитайте его адресованные взрослым «Иронические юморески», это же кошмар, уши в трубочку! Учит, наставляет, нудит, нудит… А в детских рассказах этого нет.
Возьмём психологический триллер «Бенгальские огни». Мишка испортил мамину кастрюлю – так сточил напильником, что она в сковородку превратилась. Вроде бы «вставной аттракцион» такой, шутка. А где же мораль? А вот она:
– Что же тебе мама сказала?
– Ничего не сказала. Она ещё не видела.
– А когда увидит?
– Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.
– Это долго ждать, пока ты вырастешь!
– Ничего.
Пауза, конец диалога. Нечего сказать Мишке.
Разве дети не поняли, что Мишка поступил (не с кастрюлей, а с мамой) нехорошо? Поняли прекрасно, почувствовали. Но если бы их стали тыкать в это носом, возникло бы противодействие давлению и отторжение педагогической морали: «Да ладно… Подумаешь… Ещё чего!»
Посмотрим, кстати, как дальше развивается в рассказе конфликт между рассудительным Колей и авантюристом Мишкой.
Они отправляются в лес за ёлками. Коля свою выбрал быстро, а Мишка долго капризничал. В лесу стемнело, и мальчики заблудились. Мишка недоумевает: «Я ведь не виноват, что так рано наступил вечер». –
«А сколько ты ёлку выбирал? А сколько дома возился?» – как бы ворчит Коля (а на самом деле объясняет читателю, что да, Мишка виноват).
По колено в снегу мальчики блуждают по лесу. Мишке чудятся опасности, и он выдумывает разные по-детски несерьёзные пути их преодоления, Коля по-взрослому реалистично критикует его проекты с позиций их практической осуществимости.
В конце концов, Мишка падает с обрыва и ушибает ногу. Не может идти. Коля вскипает: «Горе мне с тобой! То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!»
Мишка отвечает, как бы по инерции скандала: «Можешь не пропадать!»
Кажется, вот сейчас конфликт достигнет кульминации, станет непримиримым… Но нет. Неожиданно Мишка предлагает: «Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать».
ПЫЛКИМ НАТУРАМ СВОЙСТВЕННО БЛАГОРОДСТВО
Но Коля и к этому порыву относится критично: «Вместе приехали, вместе и вернуться должны». В этой чеканной формуле звучит взрослая непререкаемость, чувствуется несколько даже унылая детерминированность взрослого мира, взрослая обречённость на правоту.
И вооружившись верным учением, Коля находит техническое решение проблемы (хотя обычно в их паре фонтанирует идеями Мишка) – сажает Мишку на ёлку и тащит, как на санях.
Вторую ёлку пришлось оставить. И это становится причиной продолжения конфликта потом, после спасения.
«Отдай её на сегодня мне, – говорит Мишка, – и дело с концом».
Ах, как это мило и узнаваемо. «Посади свинью за стол…» Пока Коля приходит в себя от такой наглости, Мишка предлагает торг на грани отчаяния: «Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно». (У него действительно сложное положение, ведь он пригласил ребят на бенгальские огни, а ёлки теперь не будет.)
И Коля неожиданно соглашается. Но требует взамен не лыжи, не коньки (хотя это цена очень высокая), а живое существо – собаку Дружка. Всерьёз ли? Прямо дьявол-искуситель какой-то!..
«Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня – глаза у него были печальные – и сказал: «Нет, Дружка я не могу отдать».
Мишка выдерживает нравственное испытание, и Коля вознаграждает его за это: «Ну ладно, тогда бери ёлку даром». То есть сперва задаёт задачку, а затем поощряет ученика за правильное решение.
Заметим, что при всей своей правильности и незаменимости Коля во всех рассказах цикла персонаж как будто фоновый, служебный. Будь он единственным героем, про него и рассказать было бы нечего, никаких интересностей. Это же Мишка превращает готовку каши в трудное приключение, Мишка придумывает делать инкубатор и кататься на автомобильном бампере, Мишка своим несносным поведением драматизирует строительство катка и так далее. (Даже в рассказе «Тук-тук-тук» ночные страхи Коли и Кости провоцирует Мишка – тем, что кладёт под подушку топор, перед тем как крепко и спокойно заснуть.) А чем интересен Коля?
Тем, что он вообще не ребёнок. Он замаскированный взрослый. Авторская функция. Удивительно ли, что Носов назвал его своим именем? Ведь когда отцов не хватает, кто-то должен их заменять. Ну, хотя бы показывать, какие они бывают. Что делают. Что должны уметь. Для чего нужны.
Зачем Герасим утопил Муму?
На этот простой вопрос школьная программа не может дать исчерпывающего ответа. А те ответы, которые даёт, очевидно противоречат тексту рассказа…
По приказу барыни?
Так ведь барыня не велела топить. Мысль прикончить собаку, мешающую барыне своим лаем, принадлежит дворецкому Гавриле. Понятно, что в советской школе надо было переложить ответственность на «эксплуататорский класс». Но теперь-то в чём барыня виновата?
Была ли барыня деспотичным, злым человеком? В тексте подтверждений этому мы не находим. Там говорится, что барыня была человеком нервным и глубоко несчастным: «День её, нерадостный и ненастный, давно прошёл; но и вечер её был чернее ночи».
Барыня «заражает» своим несчастьем других, она распространяет несчастье вокруг себя; именно поэтому печально заканчивается её инициатива поженить башмачника Капитона и прачку Татьяну, предпринятая из лучших побуждений.
Что ещё плохого делает барыня в рассказе? Цыкает на приживалок? Жалуется на собачий лай, раздражающий её во время бессонницы? Симулирует обмороки? Всё это, конечно, «страшные преступления крепостничества», но… Не приказывала она топить!
От безвыходности?
С другой стороны, а если не топить, как избавиться? «Завезти» уже пробовали – собачонка вернулась. «Отдать в добрые руки» – так нет у Герасима таких знакомых. Что оставалось делать?
И вот тут возникает главная загвоздка, на которую непременно обратит внимание пытливый ребёнок. Можно было… уйти! Ведь именно это и сделал Герасим – ушёл от барыни! Так почему же было не уйти с собакой?
Если бы этот вопрос мы задали самому Тургеневу, он бы ответил примерно так: «Литературное произведение, господа, соревнуется с жизнью, а жизнь чаще задаёт вопросы, чем даёт на них ответы».
История, в которой всё разложено по полочкам, не претендовала бы на долгую жизнь в литературе. Литература заставляет нас искать ответы самостоятельно. В том и состоит её сила – она заставляет нас думать. Попробуем?
Перечитаем последние страницы и обратим внимание на фразу: «Утопив бедную Муму, он прибежал в свою каморку, проворно уложил кой-какие пожитки…».
Герасим не собирался уходить от барыни, отправляясь казнить Муму! Иначе он приготовился бы заранее!
Сбежать от крепостника – это серьёзное преступление, и Герасим не был к нему готов, пока не совершил самого страшного насилия над своей душой.
Решение уйти зрело в нём подспудно. Читаем в тексте: «А Герасим всё грёб да грёб. Вот уже Москва осталась назади. Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы. Повеяло деревней«. И затем в финале: «…Спешил домой, к себе в деревню, на родину».
А между двумя «деревнями» в тексте: «Поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал верёвкой взятые им кирпичи…»
Откуда эти «поспешность» и «болезненное озлобление»? Не от того ли, что Герасим начинает догадываться, что может уйти? А если так, то незачем убивать собаку? И всё же убивает…
Возможно, Муму становится для него… чем-то вроде искупительной жертвы. Её смерть – спусковой крючок ухода и одновременно разрешениена уход. Не убив, он не нашёл бы сил вернуть себе свободу, как не находил их прежде – все годы жизни в дворниках у барыни…
P.S.
Лев Пирогов
Долго крутил в башке этот вопрос: и с вами советовался, и с ребятами на «Радиолучике» в пятницу обсудили. И вот что выходит у меня. Выходит мифопоэтика, архетип жертвы. Герасим (жертва) передаёт функцию собаке, выкупает ценой её жизни свою свободу.
С уважением
Лев Пирогов,
главный редактор