Иван Сотников

By , in art-rus on .

00

ИВАН СОТНИКОВ
(Иван Юрьевич (фон) Штакельберг)
(19 мая 1961 — 16 ноября 2015)

† Иоанн Сотников
19 ноября 2015, смурным питерским непогодьем, у стен вырицкого Казанского храма под вековым дубом, предали земле преставившегося на 54-м году земного бытия иерея Божия Иоанна — заштатного клирика Новгородской епархии, отца шестерых детей, а заодно еще и художника-примитивиста, большого человека как бренным телом, так и велией душой, Ивана Сотникова (по паспорту Иван Юрьевич (фон) Штакельберг)
Жизненный кульбит, на какой в 1996-м решился 34-летний свободный художник (от слова худо) и автор совершенно некоммерческой живописи, удивил тогда много кого. Да и местом служения этого веселого и лихого питерского сумасброда на протяжении 14 лет было новгородское захолустье — молитвенный дом для двух десятков бабуль
в оскуделом и поголовно спивающемся рабочем поселке бывших торфянников Тесово-Нетыльском.
Масштаб личности упокоившегося попа-художника определяется тем, что у этого балагура и пересмешника никогда не было ни врагов, ни даже завистников — ни в художной среде, ни в кутейной, а о его благодушии и доброте ходили анекдоты. Его одинаково любили, что «прихожане святаго храма сего», что в питерско богемной среде.
Вечная память большому и светлому человеку.

0

 

Сотников Иван Юрьевич (р. 1961, Ленинград). Родители – историки. Учился в вечерней художественной школе № 1 на Фонтанке. Работал тискальщиком в типографии, дворником, истопником, сторожем церкви в Вырице (во имя Казанской иконы Божьей матери). В 1996 г. принял сан священника Входил в ТЭИИ и в группу «Новые художники», позже выставлялся с группой «Митьки».

Художник признавал, что на него повлияли работы арефьевцев, главным образом В. Шагина, и что произвела впечатление выставка М. Ларионова. С самого начала его манера была свободной, эскизной, со временем делаясь все более раскованной и упрощенной. О его живописи конца 1970-х – начала 1980-х гг. А. Флоренский отзывается так: «нагловатая, цвет прекрасный, вкус хороший». Ей свойственны особая легкость, органичность, свежесть, непосредственность. Писал пейзажи с цветовыми обобщениями – крымские, ленинградские (Обводный канал, Фонтанка), позже уютные деревенские, «святочные», белые, с церквями, с хлопьями снега в воздухе. В натюрмортах несколько ироничен в выборе предметов: обычно то, что под рукой, – преувеличенная в размерах свекла, хлебница, бумажная упаковка из-под крупы с написанной на ней ценой, комнатные растения в горшках. В первой половине 1980-х гг. отчетливо ориентируется на примитивизм, делает работы, которые Т. Новиков выдавал за ларионовские. Проявлял активный интерес к наивному (самодеятельному) искусству, собирал современный «рыночный» изобразительный фольклор. Особое внимание уделял орнаменту, узорчатому украшению. Вставлял орнамент в пейзаж, делал крупные орнаменты в широкой живописной манере. Со своей естественной раскованностью, дерзостью и игровым отношением к искусству стал одним из тех, кто определил направление на неопримитивизм, кто создал стиль «новых диких». В 1982 г. он, вместе с Т. Новиковым, подписал «Ноль-объект» – случайное прямоугольное отверстие в выставочном стенде. Во второй половине 1980-х гг. заменяет изображение знаками, вводит мотивы массовой культуры – например, делает орнамент из машин, персонажей компьютерных игр. Его захватила волна «всечества»: создает объекты из всего, что под рукой, проявляя острый пластический инстинкт, легкое схватывание новых мотивов, методов работы. О новых мотивах в живописи Сотникова М. Трофименков пишет: «Прежде всего, это знаменитые „Улыбки“, витающие в воздухе, наподобие улыбки Чеширского кота. Во-вторых, длинные черные автомобили. <…> То их атаковали и переворачивали с требованием „икры!“ огромные муравьи, то погружались они на морское дно. Жили в черных автомобилях зловещие „пиджачники“ <…> на премьеру „Ассы“ С. Соловьева Иван изготовил из всякого хлама целую серию летающих пиджачников, экспонировавшихся в подвешенном состоянии». В живописи появился «авторский знак», постоянный мотив: ель с ее правильными ярусами, с повторением одной ритмической формулы. М. Трофименков увидел в ней «символ суровой естественности в противоестественном сочетании со слезливой сентиментальностью». Этот мотив художник бесконечно варьирует. Он, например, украшает ее, как игрушками, разными мелкими предметами. В 1992 г. сделал целую экспозицию из одних елок. У Сотникова нет собственного стиля, но в живописи есть на многих действующее обаяние и «драйв».

Л. Гуревич. Художники ленинградского андеграунда: Биографический словарь. СПб, Искусство-СПБ, 2007.

фотопортрет: Иван Сотников — Красноярск, музей Сурикова, 2007 год (архив Александра Флоренского)



«Сижу в Питере в какой-то забегаловке на Марата. Взял закуску, 50 грамм, и планирую провести тут целый вечер: сел в уголке, время от времени незаметно достаю из сумки свою бутылку, и подливаю в рюмку, которую никак не могу «допить».

Вдруг звонок – Ваня Сотников. Он тогда служил в храме на Лиговском (кажется, за штатом). Приходи, говорит, завтра ко мне на службу – исповедуешься, причастишься, а?
— Э… Да я уже водку пью…
— Ну и что? Все равно приходи!

Мне не хочется, он уговаривает, и тогда я как бы в подтверждение своих слов, чтобы Сотников от меня отстал, хочу хлебнуть прямо при нем, в трубку. Одной рукой держу телефон, другой незаметно достаю из сумки бутылку – так неудобно! Прижимаю телефон плечом, беру рюмку, наливаю, пытаюсь убрать в сумку бутылку…
Телефон выскальзывает, я пытаюсь его поймать рукой и, что называется, промыслительно роняю на кафельный пол бутылку – бамс!
Ну и скорее на выход, пока не среагировал никто из персонала.

На следующее утро прихожу на службу.
Сотников посмотрел на меня и говорит:
— А ты неплохо выглядишь! Непохоже, что вчера пил.
— Твоими молитвами, — говорю.

После службы он мне подарил эту картинку – хочешь, говорит?
А кто бы отказался».

Recommended articles