Всеволод Емелин
Всеволод Емелин
род. 1959, Москва
Лауреат Григорьевской поэтической премии, 2010
По окончании средней школы поступил в Московский институт геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Завершив учёбу, четыре сезона работал на севере Тюменской области — Нефтеюганск, Нижневартовск, Харп. Вернувшись, несколько лет работал экскурсоводом по Москве. После 1991 года работал подсобником на стройках, сторожем в церкви. Был близок к кружку, группировавшемуся вокруг Александра Меня. По его словам, « …там сидела типа элитарная интеллигенция, разговаривали о высокодуховном, а меня посылали клеить листочки с требованиями свободы совести. Увлечение подобными идеями продолжалось у меня где-то года до 1996-го — записывался в Народный фронт, защищал Белый дом… Потом все эти кружки групповой психотерапии климакса надоели.
На жизнь зарабатывает работой плотником в церкви Успения Пресвятой Богородицы на Успенском вражке
ЖЗ
wiki
Над Москвою ранняя весна
Между луж иду я как по лезвию
Сколько же оттаяло говна…
А еще Всемирный день Поэзии!
КОЛЫБЕЛЬНАЯ БЕДНЫХ
Низко нависает
Серый потолок.
Баю — баю — баю,
Засыпай, сынок.
Засыпай, проснёшься
В сказочном лесу,
За себя возьмёшь ты
Девицу-красу.
Будут твоим домом
Светлы терема,
Мир друзьям-знакомым,
А врагам тюрьма.
Из леса выходит
Бравый атаман,
Девицу уводит
В полночь и туман.
Спит пятиэтажка,
В окнах ни огня,
Будет тебе страшно
В жизни без меня.
Из леса выходит
Серенький волчок,
На стене выводит
Свастики значок.
Господи, мой Боже!
Весь ты, как на грех,
Вял и заторможен,
В школе хуже всех.
Ростом ты короткий,
Весом ты птенец.
Много дрянной водки
Выпил твой отец.
Спи, сынок, спокойно,
Не стыдись ребят,
Есть на малохольных
Райвоенкомат.
Родине ты нужен,
Родина зовёт.
Над горами кружит
Чёрный вертолёт.
Среди рванной стали,
Выжженной травы
Труп без гениталий
И без головы.
Русские солдаты,
Где башка, где член?
Рослый, бородатый
Скалится чечен.
Редкий, русый волос,
Мордочки мышей.
Сколько полегло вас,
Дети алкашей,
Дети безработных,
Конченных совков,
Сколько рот пехотных,
Танковых полков…
Торжество в народе,
Заключают мир,
Из леса выходит
Пьяный дезертир.
Не ревёт тревога,
Не берут менты.
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
Что не спишь упрямо?
Ищешь — кто же прав?
Почитай мне, мама,
Перед сном “Майн Кампф”.
Сладким и палёным
Пахнут те листы.
Красные знамёна,
Чёрные кресты.
Твой отец рабочий,
Этот город твой.
Звон хрустальной ночи
Бродит над Москвой.
Кровь на тротуары
Просится давно.
Ну, где ваши бары?
Банки, казино?
Модные повесы,
Частный капитал,
Все, кто в Мерседесах
Грязью обдавал.
Все телегерои,
Баловни Москвы,
Всех вниз головою
В вонючие рвы.
Кто вписался в рынок,
Кто звезда попсы,
Всех примет суглинок
Средней полосы…
Но запомни, милый,
В сон победных дней
Есть на силу сила
И всегда сильней.
И по вам тоскует
Липкая земля,
Повезёт — так пуля,
Если нет — петля.
Торжество в народе,
Победил прогресс,
Из леса выходит
Нюрнбергский процесс.
Выбьют табуретку,
Заскрипит консоль.
Как тебе всё это?
Вытерпишь ли боль?
Только крикнешь в воздух:
“Что ж ты, командир?
Для кого ты создал
Свой огромный мир?
Грацию оленей,
Джунгли, полюса,
Женские колени,
Мачты, паруса?”
Сомкнутые веки,
Выси, облака.
Воды, броды, реки,
Годы и века.
Где он тот, что вроде
Умер и воскрес,
Из леса выходит
Или входит в лес.
Городской романс
Стоит напротив лестницы
Коммерческий ларек
В нем до рассвета светится
Призывный огонек.
Там днем и ночью разные
Напитки продают —
Ликеры ананасные
И шведский «Абсолют».
Там виски есть шотландское,
Там есть коньяк «Мартель»,
«Текила» мексиканская,
Израильский «Кармель».
Среди заморской сволочи
Почти что не видна
Бутылка русской водочки
Стоит в углу одна.
Стоит скромна, как сосенка,
Средь диких орхидей,
И этикетка косенько
Приклеена на ней.
Стоит, как в бане девочка,
Глазенки опустив,
И стоит в общем мелочи,
Ивановский разлив.
Надежда человечества
Стоит и ждет меня,
Сладка, как дым отечества,
Крепка, словно броня.
Стоит, скрывая силушку,
Являя кроткий нрав.
Вот так и ты, Россиюшка,
Стоишь в пиру держав.
Ославлена, ограблена,
Оставлена врагу.
Душа моя растравлена,
Я больше не могу.
Пойду я ближе к полночи
В коммерческий ларек,
Возьму бутылку водочки
И сникерса брусок.
Я выпью русской водочки
За проданную Русь,
Занюхаю я корочкой
И горько прослезюсь.
Я пью с душевной негою
За память тех деньков,
Когда в России не было
Коммерческих ларьков.
Когда сама история
Успех сулила нам,
Когда колбаска стоила
Два двадцать килограмм.
Давно бы я повесился,
Я сердцем изнемог,
Но есть напротив лестницы
Коммерческий ларек.
ПОХОРОНЫ ПРЕДПЕНСИОНЕРА
В гробике из тоненькой фанеры,
Опасаясь, что в любой момент он треснет…
Хоронили предпенсионера,
Так и не дожившего до пенсии.
Был он грузчиком и инженером,
Поменял он многие профессии.
А скончался предпенсионером,
Так и не дожив до своей пенсии.
Прожил суетливую он жизнь,
Прежде чем затих в фанерном домике.
Строил он когда-то коммунизм,
Рыночную строил экономику.
Весь свой век он посвятил химерам,
Верил он глазам начальства честным.
Комсомольцем был и пионером
И ходил на акции протеста.
Медленно стекают на канун
Слезы стеариновых огарков.
Где в тайге в болотах он тонул,
Там качают нефть для олигархов.
Ничему-то он уже не рад:
Ни «Крымнаш», ни краху Украины.
Если он оглянется назад,
За собой увидит лишь руины.
Под глазами черные мешки,
В предвкушении близкого застолия,
Тяжело дыша, его дружки
Гроб вносили в двери крематория.
Ни любви в них не было, ни веры,
Ни надежд на то, что он воскреснет.
Хоронили предпенсионеры
Друга, не дожившего до пенсии.
Ощущая горькое сиротство,
Расходились предпенсионеры,
Раздражая своим видом руководство,
Подавая юным вредные примеры.
Скрюченные все, едва живые
И по жизни чисто не правы.
Бурно расцветающей России
Молодые требуются львы.
Львы, орлы, олени, куропатки,
Гуси, рыбы, звезды, пауки,
Чтобы класть врагов на все лопатки,
А не выть на месяц от тоски.
Но в свой срок состарятся олени,
Куропатки, гуси, львы и рыбы.
Заскрипят усталые колени,
Станут мысли тяжкими, как глыбы.
В час, когда закончатся их силы,
Сложат никому не нужный прах
В мелкие дешевые могилы
В пластиковых урнах и гробах.
На правах рекламы. Песня про рюмочную.
Пусть не дали мне пенсию
Допустив произвол
Монотонную песню я
Пою старый козел.
С корабля современности
Нас спихнули давно
Как враждебные ценности
Как немое кино,
Калорийные булочки,
Брюки древние клеш…
В круглосуточной рюмочной
В основном молодежь.
Редко зубы железные
Вы увидите там
Там беру еще трезвый я
Для начала 100 грамм.
Мне б, с моей поджелудочной
Пить кефир , но родной
Как пройти мимо рюмочной
По дороге домой?
В дни дождливые грозные
Мои раны болят
Над своей сидя дозою
Я смотрю на Арбат.
Сознаю себя пьяницей,
Унесенной листвой
И любуюсь собянинской
Возрожденной Москвой.
Я гляжу праздным зрителем
Как вокруг жизнь кипит
На хрусталь Москва Сити и
На дорожный гранит.
В качестве посетителя
Ем кусок огурца
И абсента любителя
Строю морду лица.
Жизнь широкая, бурная,
То галопом, то вскач
Рюмочная дежурная
От нее меня спряч.
Краски вечером смажутся
Вспыхнет свет фонаря
И тогда мне покажется,
Что я прожил не зря.
И возникнет иллюзия
Будто с целью какой
Долго ползал на пузе я
Бился в стенку башкой.
В качестве посетителя
Мне еще 300 грамм
Может им чего выпадет,
Что не выпало нам?
Допью сладкую водку я
Подниму мутный взгляд
И нетвердой походкою
Я шагну на Арбат.
Там в пыли переулочной
Ты меня подберешь…
В круглосуточной рюмочной
В основном молодежь.
Из цикла «Крайние песни»
Сентиментальное
Был мой волос цвета сажи,
Стал мой волос бел, как дым.
Про меня никто не скажет,
Что он умер молодым.
Скажут, что он умер старым,
Пережив свой горький яд…
По московским, по бульварам
Только лампочки горят.
Вот стою на перекрёстке,
Ем невкусный пирожок.
Я — несжатая полоска,
Я — нескошенный лужок.
Слышу, как сбивают ящик,
Чую, близится конец.
И уже с серпом блестящим
Вдалеке маячит жнец.
Над закатной полосою
Звёзды первые горят.
Вижу девушку с косою,
Но в руках, а не до пят.
Вмиг сверкнут передо мною
Серп и быстрая коса,
Рухну на асфальт спиною,
Закачу свои глаза.
Жил я тише мышки серой,
Пил я водку от тоски,
Не имел глубокой веры,
Сочинял свои стишки.
За показ дурных примеров,
За писание в Фейсбук —
За всё это полной мерой
Мне воздаст из первых рук
Не присяжный заседатель,
А сияющий колосс —
Всей вселенной председатель
В белом венчике из роз.