Дмитрий Галковский — БЕСКОНЕЧНЫЙ ТУПИК
От редакции журнала «Континент»
Работу над «Бесконечным тупиком» Дмитрий Галковский закончил в 1989 году. Он писал книгу пять лет. С тех пор прошло еще пять лет, за которые о «Бесконечном тупике» и его авторе писали часто и много, А книга до сих пор не издана, и прочли ее целиком, а не в отрывочных журнальных публикациях, может быть, лишь несколько сот человек.
Невостребованность «Бесконечного тупика», безусловно, яркого, талантливого и парадоксального произведения современной русской литературы — показатель культурного состояния общества сегодня. Если бы «Континент» располагал необходимыми для издания книги деньгами, мы бы давно сделали это. А пока «Континент» публикует исходный, отправной текст «Бесконечного тупика». Как известно, книга «бесконечный тупик» — это 1000 страниц примечаний к тексту, которого в книге нет — отсутствует. Мы все надеялись напечатать этот отсутствующий текст после того, как книга будет издана и доступна читателю. Да, видно, ждать этого пришлось бы слишком долго
Итак, Галковский. «Бесконечный тупик». Исходный текст.
«Континент», №81, 1994
Париж-Москва
Дмитрий Галковский
“Бесконечный тупик” – это философский роман, распространявшийся в самиздате, а затем публиковавшийся в отрывках. Основная часть “Бесконечного тупика” выходила полулегально в 1997-1998 гг. ограниченным тиражом нумерованных экземпляров и давно стала библиографической редкостью.
Не смотря на многочисленные публикации отрывков из книги в периодических изданиях, официальная публикация романа состоялось только в 2008 году на средства автора. Причиной этого стал беспрецедентный бойкот, предъявленный автору советской и постсоветской литературной общественностью.
Формальная структура романа представляет собой гипертекст – древовидную систему комментариев, основой для которой является “исходный текст”. Каждый комментарий содержит в себе вполне законченную идею, при этом ссылки, осуществляющие переход от комментария к комментарию, связывают все произведение единым смысловым сюжетом.
Основные темы книги представляют собой размышления о России, русской истории и русской философии, а также о судьбе русской личности – центральным персонажем книги является молодой человек по фамилии Одиноков, alter ego автора.
Моё произведение состоит из трёх частей:
(кликабельно)
2. ИСХОДНЫЙ ТЕКСТ
и огромных «Примечаний к «Бесконечному тупику»,
которые в народе собственно «Бесконечным тупиком» и называют.
(кликабельно)
3. ВХОД В ГИПЕРТЕКСТ
Фрагменты «Примечаний» в своё время публиковались в советской периодике. В 1997 году я наконец смог издать «Примечания» полностью. С титульного листа я слово «примечания» убрал, чтобы не морочить голову покупателям. Ведь на самом деле «Третья часть» — это совершенно законченное, замкнутое на себя произведение, не нуждающееся в каких-либо дополнительных филологических конструкциях. По своей сути «Примечания» являются гипертекстом в самом прямом и точном смысле этого слова.
Думаю, что до сих пор это единственное серьёзное гипертекстовое произведение.
(кликабельно)
ГУДИЛЕКТ — ВСЕ 949 ПРИМЕЧАНИЙ НА ЭКРАНЕ
(кликабельно)
Предисловия к первому и второму изданию
Предисловие к третьему изданию
Текст одним файлом в формате RTF
Пишет Галковский Дмитрий Евгеньевич (
galkovsky)
949. ЭТА КНИГА НЕ ИМЕЕТ КОНЦА, НО ОНА ЗАКОНЧЕНА
Я начал блог в ЖЖ 10 октября 2003 года, то есть 12 лет назад. С поста пятого-десятого, попробовав вещь, я решил, что сделаю 949 записей – по числу «примечаний» в «Бесконечном Тупике». Собственно, блог это «четвёртая часть» этой книги. Напомню, что там есть небольшая статья, затем развёрнутый комментарий и, наконец, 949 примечаний к комментарию.
Когда я написал свою книгу, то с ужасом убедился, что, несмотря на то, что она вызывает большой, а отчасти и ажиотажный интерес, читателей у меня нет. И они не появятся. Точно так же, как для «Третьей части» мне пришлось создать издательство, так как мою книгу не стал издавать никто, я решил создать круг читателей – 10-20 тысяч человек, с которыми я на протяжении 12 лет беседовал, спорил, которым объяснял неясные и непонятные места в своём мировоззрении, приучал к интеллектуальной независимости и к уважению чужих взглядов.
Насколько это удалось, не мне судить, но то, что что-то удалось, для меня очевидно. А значит, время было потрачено не зря. Да мне, не скрою, было и интересно беседовать со своими читателями. Но без общей цели в голове я бы конечно не стал столько лет и столь методично вести пространные диалоги в блогосфере. Потому что разговор всегда шёл сквозь неизбежные помехи, а я в реальной жизни соблюдаю интеллектуальную гигиену и не общаюсь с глупыми и душевно нездоровыми людьми. Совсем. Здесь всё это приходилось терпеть 12 лет и каждый день. Ибо на каждый пост со ста комментаторами всегда было 2-3-4 чудака, решивших впервые в жизни осуществить свою мечту – поговорить не в палате с лечащим врачом или жалостливым родственником, а с всамделишным собеседником. В общем, газет без карикатур не бывает, и я старался использовать подобный лепет для юмористики и иллюстраций, но это забавно выглядит со стороны. В момент работы с несчастными никаких положительных эмоций у меня не было.
Всего за 12 лет я сделал около 20 000 комментариев (в ответ на 370 000). Мне бы хотелось, чтобы читатели читали содержательные комментарии подряд и следили за ходом мысли. Я знаю, что многие так и читают мой ЖЖ, — как огромную книгу. Значит, идея удалась.
20-летним молодым человеком я открыл для себя Розанова – целый мир ушедшей России: мир классической культуры, прекрасной литературы, свежих чувств, мыслей, надежд и заблуждений. Даже в своих заблуждениях эта эпоха была обаятельна. Одновременно с ощущением красочного и сложного мира, который я увидел через открытую дверь «Опавших листьев», возникло отчётливое понимание того, что этот мир ушёл, и чем больше он жив в вечном мире европейской культуры, тем дальше от него отстоит серая и тусклая жизнь моих современников. Мне захотелось соединить «распавшуюся связь веков» и снова научить русских мыслить. Так как они умели раньше. В результате получился «Бесконечный тупик», а затем «galkovsky.livejournal.com» — интернет несуществующего мира, тем не менее взаимодействующий, иногда агрессивно, с тем, что у нас есть на самом деле. Но особенность идеологической жизни такова, что теперь это уже есть тоже. И останется дальше.
У читателей, которые взяли за труд прочитать мой блог целиком, или в его значительной части, несомненно, сложился некоторый образ автора. Он в той или иной степени ложный, потому что блог это жанр, и выступая в этом жанре, я неизбежно должен был соблюдать его каноны. В реальной жизни я другой. Сама благосфера мне претит безапелляционностью, субъективизмом и пренебрежительным отношением к доказательной базе. Я бы действовал иначе, если бы даже писал статьи в газетах (я, кстати, их и писал параллельно ЖЖ, и можно сопоставить другой уровень доказательности и литературной отделки), тем более тексты в журналах, особенно научных, и тем более научные книги. То же касается художественных текстов.
Но есть здесь и несомненные преимущества. Например, имея всегда в параллельном доступе огромный корпус систематизированных научных знаний, можно разумно сокращать фактографию и аппарат ссылок, предполагая, что в отзывчивой среде википедий и поисковых систем любой пользователь 70% технической работы проведёт сам и без каких-либо усилий. Наоборот, ему будет только интересно углубиться в боковые коридоры, куда я лишь посветил фонариком. Это позволяет оперировать общим контуром данных без серьёзных усилий и резко облегчает интеллектуальное повествование.
Первоначально я предполагал, что всё займет лет 6 и объём будет поменьше. Хотел больше рассказать о себе и своих впечатлениях-воспоминаниях, а по истории не думал высказываться в таком объёме. Однако с воспоминаниями меня грубо оборвали, а исторические штудии многих заинтересовали не на шутку. Тема компьютерного хулиганства, одна из основных в начале, постепенно усохла за неактуальностью – люди в своей массе научились отличать человеческие слова от звуковых помех, и на помехи досадовать, но не обижаться. По поводу литературы (в основном, её истории) я хотел много написать, но так толком и не высказался.
Ещё благодаря блогу я женился 🙂 и познакомился с многими интересными людьми.
И в чём-то изменил свои взгляды – хотя даже в начале пути мне было за сорок. Например, я стал иначе относиться к пишущим дилетантам. В доинтернетовский период порог писания был высок, и если люди писали непрофессионально, это, как правило, было придурью и комедией положений. Но «читателя» постепенно сменил «пользователь», и выражать свои мысли публично стало естественно. Появилась массовая письменная речь, причём довольно высокого уровня. Иногда блоги программистов, врачей, инженеров читать очень интересно – и написано хорошо, и узнаёшь что-то новое.
Сам ЖЖ исчерпал себя лет пять назад – на смену ему пришли другие блогосферы. Но из-за общего усиления цензуры в РФ он получил второе дыхание и, если его совсем не прихлопнут (что возможно), продуктивно просуществует энное количество лет.
Я не собираюсь закрывать свой блог совсем – здесь будут сообщения о моей жизни, о моём творчестве, о моих проектах, ссылки и перепечатки. Я только не буду больше вести диалоги. Ибо дело сделано, а для меня лично это не самоцель. Комменты можно оставлять, я их буду стараться просматривать.
Если хватит времени и сил, планирую переиздать ЖЖ в формате электронного текста и на бумаге.
Новые записи будут иметь отдельную нумерацию: PS-1, PS-2 и т.д.
Спасибо тем, кто помогал и тем, кто не мешал.
Хочу пожелать блогерам интересных постов и продуктивного общения. Большинство из вас не застали советского безынтернетья, и не понимает, какое это счастье – иметь возможность высказаться и быть услышанным. Дай Бог, чтобы вы насчёт рая, в котором живёте, пребывали в счастливом неведении как можно дольше. Каждый год свободы слова в России – большой шаг на пути национального возрождения.
Дмитрий Галковский
ОЧЕНЬ РУССКАЯ СКАЗОЧКА!
Хочу ответить на следующее письмо одной из участниц ЖЖ:
Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич!
Я оставляла пост у Вас в Живом Журнале (zloy_horek)
Дело в том, что я пишу кандидатскую по Набокову (в провинциальном госуниверситете) и тема изначально (до того, как я прочла «Бесконечный тупик») не предполагала включения других художественных текстов. Но, мне показалось очень интересным обратиться к образу Набокова в Вашем романе. Пытаясь найти какую-либо информацию о романе, а натыкалась исключительно на критические замечания (ну, и характер их в большинстве… скажем так, сомнителен, о чем Вы уже много раз говорили), из литературоведческих работ я знаю только одну (к своему стыду не помню выходные данные, помню только, что сборник вышел в Твери, но статья была ужасная, просто пересказ текста, поэтому я от злости и не записала; если Вам интересно, я поищу). После я нашла сайт www.galkovsky.com, где большой список литературы, но тоже, все работы критические, ни одной литературоведческой.
Так вот, прочитав весь «Бесконечный тупик» (я имею ввиду «Исходный текст», «Закругленный мир» и текст «Примечаний»), у меня возникла одна идея по поводу своей дальнейшей работы, и, если Вам не обременительно, можно Вас иногда беспокоить вопросами по поводу романа? Я просто не хочу, чтобы у меня получилась работа, которая не имеет никакого отношения к роману, мысли по ходу.
Если Вы не против, можно я задам пару вопросов? Итак, в романе часто возникают ассоциативные связи повестуемого (отдельные эпизоды примечаний) с романом «Приглашение на казнь». А значимы ли для романа аналогии с другим набоковским романом — «Защита Лужина» (я имею ввиду не только примечание к № 225 с. 7, но и весь роман)? У меня возникло такое ощущение, что имплицитно последний актуализируется в тексте «Бесконечного тупика», просто насколько этот процесс осознан Вами, я не знаю. Не хочется домысливать.
Допускаете ли вы возможность прочтения романа как «огромной карикатуры» (примечание к №517 с. 367) на «Дар» Набокова? Я не иронизировать стремлюсь, а просто пытаюсь понять, что привносит сопоставительный анализ в данном случае и имеет ли смысл прочесть «Бесконечный тупик» как бы через «Дар»?
Не кажется ли Вам, что Набоков в «Исходном тексте» и Набоков в «Примечаниях» — различны? Мне показалось, что в «Примечаниях» он — персонаж\герой книги, а в «Исходном тексте» скорее предмет\объект исследования.
И еще, я написала статью(у нас проходила конференция по современной литературе). Я не знаю, как Вы к ней отнесетесь, но хотелось бы узнать Ваше мнение о ней. Если у Вас будет время и желание ее прочесть.
Ответ:
Все произведения Набокова очень похожи. В сущности это различные вариации небольшого числа тем под разными углами зрения. В этом смысле «Приглашение на казнь» и «Защита Лужина» одно и то же произведение: иллюзорная реальность, наносящая непоправимую травму творческой личности, и бегство этой личности из реальности при помощи своего творческого дара. То же касается и самого «Дара». Конечно БТ карикатура на «Дар», но сам «Дар» есть обратная карикатура на самого себя. Главный герой в начале пародиен, как всегда пародиен непризнанный автор. Написав карикатурную ЖЗЛ о Чернышевском (замысел которой гнездится в пародийной реальности, причём вдвойне пародийной: пародии на читателей (чета Пселдонимовых-Чернышевских) и пародии на Россию (эмигрантский Берлин)), автор превращает свою жизнь в нечто подлинное. Это легко понять, если подставить предлагающийся герою и отвергнутый героем сюжет: написание заведомо бездарного манускрипта о «пламенном революционере», да ещё опосредованно связанного с каким-то сдохшим эмигрантским полупедерастом. Это «эмигрантская реальность», которую взбунтовавшийся Чардынцев переворачивает.
Несомненно Набоков считал своё собственное эмигрантское существование ГЛУБОКО карикатурным. Считается, что его отца в эмиграции застрелил некий злокозненный монархист, стремившийся убить Милюкова. Это ерунда. В эмиграции было полно злых офицеров-фронтовиков, никакой охраны у керенских в эмиграции не было. Хотели бы — убили всех. Набокова-отца убили «соратники», и Набоков-сын это знал.
Набоков-старший был типичным русским дураком, обнаглевшим от 300-летнего расового и социального комфорта. До революции он считал, что булки в естественном виде на деревьях произрастают, и крючил физиогномию: «царизьм», «в Англии — дерби». А в 1917 к нему трясущаяся от злобы зверушка пришла и стала на столе клетчатый платочек складывать:
— Вот вы красивый и здоровье у вас хорошее. А у меня туберкулёз почек и на лбу короста. Или вы миллионер, а я всю жизнь как белка в колесе в провинциальной прессе. Опять же язЫкам не обучен. Так что, арийский дегенерат, будем тебя вместе с твоими выблядками кончать. Попил кровь, с-сука.
Заморгал тут Набоков-старший голубыми глазками, но так до конца жизни ничего и не понял. «Отказался верить». Но талант не пропьёшь. Был у него, как и положено русскому дураку, писательский дар. Довольно большой. Стал он в эмиграции СОВЕРШЕННО НЕ ПОНИМАЯ ЧТО, КАК И О КОМ ПИШЕТ, писать воспоминания о работе временного правительства. Воспоминания блестящие, убийственные, полные поистине набоковского сарказма. И арийско-дворянского недоделка его же подельники, вся эта милюковско-керенская шушера убила. Мгновенно. В 1921 году вышел «Архив русской революции», открывающийся воспоминаниями Набокова (цензурированными), а в марте 1922 его убили. Набоков-сын это сразу ПОНЯЛ, и через всю жизнь свято пронёс презрительную ненависть к «русской интеллигенции». Которая для него была бездарной падалью, но падалью опасной, с пистолетами, падалью которую нельзя трогать, падалью перед которой надо маскироваться. Что он всю жизнь с успехом и делал.
Представьте взаимоотношения Набокова с гессенами, вишняками и тому подобной кишечной фауной парижского чрева. Фауна играла лицемерную протекцию сыну убитого ими же подельника, Набоков — изображал из себя послушного сынка. КАРИКАТУРА.
Карикатурность своего бытия Набоков чувствовал очень сильно. Достаточно сопоставить его комментарии к «Евгению Онегину» с шизофреническим комментаторством «Бледного огня». Или издевательское описание сретения с несуществующими русскими (советскими) читателями. Да эмиграция, повторюсь, и всегда карикатурна. ВНУТРЕННЯЯ эмиграция — есть карикатура второго порядка. Сама структура БТ — это структура карикатурного БО.
Меня больше всего в критике БТ угнетало невнимание к литературной части. Текст построен на тысячах литературных аллюзий, реминисценций, пародий и ловушек. Копаться во всём этом человеку с высшим филологическим образованием — одно удовольствие. Этого можно не замечать, т.е. читать Гулливера с детской серьёзностью. Но можно и заметить. Не заметили.
В Вашей статье правильно отмечено два момента.
1. «Замкнутость текста обусловлена наличием в нем многожанровых компонениов: статьи, доклада (такова, на наш взгляд жанровая характеристика «Исходного текста»)…
Вы угадали. Первая часть — «Закруглённый мир» действительно был непрочитанным докладом в бездарном философском кружке МГУ.
2. «Результатом создания метамифологии стало возникновение индивидуального мифа как России, так и русской истории, что осознавалось автором изначально и подразумевалось при характеристике жанра как «интеллектуальной провокации», где процесс развертывания метамифологии реализовывался как «постепенное нарастание субъективизма, переворачивающее восприятие читателя и заставляющее его читать текст второй раз, наоборот» (58). Именно это возвращение к тексту и предполагает осознание читателем абсурдности поставленной цели и ее парадоксального решения.»
Верно, в смысле постоянного и многократного подталкивания читателя к перечитыванию одного и того же текста. Следует только учитывать, что вся эта «метамифология» есть пародийная риторика. Я не встречал правильного прочтения издевательских рецензий в конце «Тупика». Это внешнее просветление маразма, при его внутреннем нарастании. Абсурдные шизофренические обвинения превращаются в ещё более абсурдный панегирик. Выхода т.о. нет, иначе бы последней «метамифологической» рецензией всё и кончалось.
Ваш подход — интерпретация биографии лирического героя через сопоставление с анализируемыми им же художествеными произведениями — верен, но ошибочно, точнее слишком просто, смотреть на всё через «Дар». Точно так же можно смотреть через «Камеру-обскуру». Или вообще не через Набокова, а через Чехова. Т.е. единого ключа нет. Есть множество накладывающихся друг на друга шифров. Важен сам факт дешифровки. Состояние дешифровщика. В идеале читатель должен получить абсолютную иллюзию власти над текстом. Это и есть его катарсис. Катарсис не в смерти героя, а в смерти текста. Кончается не герой, а спектакль.
2004