Андрей Ашкеров — СТАЛИН КАК ОТСРОЧЕННАЯ СОВРЕМЕННОСТЬ
Продолжение разговора, начатого в статье: Андрей Ашкеров — КОБА В КОМЕ (на смерть Вяч. Вс. Иванова) — кликабельно
Что до прозрений, то это как раз в духе одной из сталинистских партий. Начиная со времен самого вождя она совершенно законно живет на гешефт от перепродажи собственного чувства вины. На протяжении десятилетий после смерти Сталина эта перепродажа носит название «разоблачение сталинских репрессий». Спекулянты на жертвах играют в обществе ровно ту роль, которую сам Сталин определил для старых большевиков. Да-да, вы правильно поняли: либералы в качестве наследников репрессировавших друг друга комиссаров, это именно либеральная партия.
Какие-то доброхоты включили меня в рассылку акции «Две гвоздики для товарища Сталина». В этой акции много странного.
Во-первых, непонятно, почему именно две гвоздики, а не две черных каллы или тюльпана.
Во-вторых, забавно, что саму акцию придумывали средней руки технологи, когда-то мечтавшие прорваться в кремлевский пул, а теперь, говорят, топящие за Титова. (Нет, ну, с кем не бывает, но при чем здесь Сталин?)
В-третьих, хотелось бы разобраться, какого именно сталиниста я произвожу впечатление: отмороженного и в гамашах, колеблющегося в роли случайного попутчика, или стихийного, постмодернистского, который журчит про сабж на цветистом языке искусствоведов, используя слово «эстезис»? Но это вопрос к приглашавшим.
Ежели же кому интересно мое мнение, то тема Сталина давно закончена не только для меня, она была закончена даже для моего покойного отца, собравшего о вожде народов целую библиотеку. Спору нет, в начале и даже в середине нулевых имя Сталина задорно было использовать как риторическую гранату. Однако время вышло. Тема Сталина закончена не потому, что наступило внезапное прозрение. Мол, оказался вождь усатым тараканищем — браво, Чуковский! Она закончена потому, что граната давно превратилась в рогатку.
Что до прозрений, то это как раз в духе одной из сталинистских партий. Начиная со времен самого вождя она совершенно законно живет на гешефт от перепродажи собственного чувства вины. На протяжении десятилетий после смерти Сталина эта перепродажа носит название «разоблачение сталинских репрессий». Спекулянты на жертвах играют в обществе ровно ту роль, которую сам Сталин определил для старых большевиков.
Да-да, вы правильно поняли: либералы в качестве наследников репрессировавших друг друга комиссаров, это именно либеральная партия. Также не стоит забывать, что вождь сам был одним из этих комиссаров, хотя, со временем, прошел путь Наполеона: от первого среди равных («консула»), до «красного императора» (после войны).
Приди к власти Берия с Маленковым, уже тогда случился бы «Путин», который и есть гибрид Лаврентия Павловича с Георгием Максимилиановичем. Говоря иначе, эти друзья не просто бы вернулись к «консульскому правлению», а устроили бы совсем такой, как теперь, альянс олигархии с бюрократией. И риторика для этого понадобилась бы вполне «комиссарская». Впрочем, она и так понадобилась: напомню, что свое второе рождение «комиссарский стиль» пережил в закрытом докладе Хрущева о «культе личности», который готовил Шепилов. Однако до этого тот же «вечно примкнувший» Шепилов готовил кампанию вокруг «дела врачей». От антикомиссарства до нового комиссарства — один шаг!
Разумеется, у Сталина есть наследники, кроме либералов. Так называемые «патриоты». Некоторые из них по сей день носят ему настоящие гвоздички, и не только по календарным датам. Однако поскольку любить Родину у нас можно только по должности и в строгом соответствии со штатным расписанием, патриотическая публика состоит либо из сексотов, либо из дураков.
Про первых все ясно: они на работе и любят по разнарядке. В тех количествах, которые определяются должностным окладом. Со вторыми сложнее. Иногда их даже жалко. Но жалко именно той жалостью, которая причитается дуракам.
Сексоты повторяют фразу про соху и атомную бомбу: как будто одна отменяет другую. Дураки верят в идола под название «тост Сталина за русский народ» и прочие глупости. Иногда даже считают вождя, срезавшего на корню русскую партию, ее тайным лидером. Дураки похитрее рассматривают генералиссимуса как синоним государства, точнее, начальство.
Именно они с помощью нехитрого движения рук превращают любовь к Родине в любовь к государству, а потом и к начальству. Здесь круг замыкается: отсюда прямая дорога в сексоты и просто — в мелкие чиновники. Разбираться, кем там был Сталин на самом деле, не менее глупое дело, чем занятия дураков, идолопоклонничающих перед тостом. Единственное, что можно уверенно утверждать: как и полагается любому уважающему себя мифу, Сталин достиг впечатляющей амбивалентности.
Точнее, впечатляющая амбивалентность присутствует у обычных героев мифа. У Сталина она зашкаливающая. Именно в этой амбивалентности — причина того, что вся наша послесталинская история является игрой с нулевой суммой.
По сути, в нашей бесконечной сталиниане интересен только вопрос о «Сталине сегодня». Однако собственно «сегодня» и оказывается при играх с нулевой суммой под вопросом. Есть ли у нас какое-то сегодня? Можно ли наше копошение в трупе советского общества связать хоть с какой-то современностью?
Тем не менее, этот вопрос имеет ответ. «Сталин сегодня» — это, конечно, не Путин: много чести! (Хотя устроители «гвоздик» хотят польстить именно ему.) «Сталин сегодня» — это сама отсроченная современность. Та самая, которая никак не наступит.
В политическом выражении она связана не с кем-то конкретно, а с рутинной поляризацией реальных наследников Сталина, которые его ненавидят, с фиктивными наследниками, которые его обожают. Попросту говоря, пока политика у нас представляет собой унылый марафон «либералов» и «патриотов», Сталин не нуждается ни в каких гвоздиках. Он все еще остается живым.
в развитие темы:
Симон Кордонский — «О биологических основах любви интеллигентов к Родине» (1995)